Слово духовника:
Столько слов бессмысленных! А всё потому, что мы не чуткие. Надо искать момент, когда слово может попасть в сердце, когда человек его примет. Это творческий процесс.
У человека есть возможность прислушаться, смириться. Но человек выбирает свое мнение, свою правду и за это может очень сильно пострадать.
Сколько будет препятствий, соблазнов, чтобы мы свернули, пожалели себя: «Это не моя мера, мне это не подходит»!.. Так многие уходят. А любовь должна быть сильнее смерти.
Мы привыкаем ко греху, совершая его в повседневной жизни. И черствеет наша душа, мы уже считаем грех нормой — так все, я как все. А как все? Каждый будет отвечать за себя.
Мы должны не усомниться, говоря: «Я верующий человек, я всё принимаю, но как я могу в таком окружении жить по законам любви Христовой? Меня же растопчут…» Это ложь. Есть надежда на обстоятельства земные, а есть вера и надежда на Бога.
В какой-то момент мы понимаем, что надо остановиться и попросить у Бога и ближнего прощения за ошибки, за неправильные слова, мысли, действия. Но гордыня мешает нам это сделать, и мы по инерции продолжаем воевать, не понимая, с кем и за что…
Разные люди, но под действием света Божия лица их становятся одинаковыми и делаются похожими на Христа. В таком свете есть частица Бога, а где Бог, там полнота.
Не хлебом единым жив человек. Ту любовь, которую получали сыновья у отца, ни за что не купишь. Поэтому люди, которые приходят ко Христу и проживают эту любовь в своем сердце, уже знают, что есть другой хлеб, есть другая жизнь — вечная.
Если сестра, которая трудится в больнице, в церковной лавке, в патронажной службе, всё знает, то дело плохо. Тот, кто думает, что всё узнал, еще очень далек от Бога.
С виду мы были экзотичные, оборванные, волосатые. Мне казалось, что я не обыватель, не мещанин, а свободный человек: что хочу, то и делаю. И вот на улице в Одессе мы встретили одного монаха. Я увидел его и увидел в нем свободу.
Захваченные какими-то жизненными перспективами, мы выпадаем из той жизни, на которую нам нужно настроиться. Мы отвлекаемся, решая насущные бытовые проблемы, и за всем этим забываем о главном.
Нам казалось, что мы сами нашли Бога. Но это Господь привел нас в храм, чтобы мы очнулись от глубокого сна, открыли глаза и начали новую жизнь. Для нас этот праздник — воспоминание о том моменте, когда мы в первый раз перешагнули порог храма.
Мы говорим: «Как мы войдем в Царство Небесное? Ведь мы же не духовные люди, мы слабаки». А вот только веруй. Если для тебя это важно, если это цель твоей жизни, и ты этого хочешь, ты войдешь в это Царство.
Учеба продолжается. Может быть, в какой-то день мы погрузимся в темноту и не увидим ни одного просвета, нам будет казаться, что всё бесполезно и не нужно, но мы уже этому не верим, и это победа.
Когда мы встречаемся с жизнью Церкви, то вдруг открываем для себя, что разбойник становится праведником, блудница — целомудренной, человек, который не имеет никаких умственных способностей, — мудрецом, и это всё — действие Бога в человеке.
Самое главное, что у нас есть — это наша бессмертная душа. Если эта бессмертная душа потеряет мир, то всё, что можно приобрести в этом временном мире, нам будет не нужно.
Люди приходят с вопросами: «Как жить? Куда ехать? К какой святыне прикоснуться?» На все эти вопросы можно ответить: «Господь рядом с вами, "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам"».
Всё, что вне христианства, вне Православия, построено на гордыне. А Православие — совсем другой путь: через покаяние, через смирение, через осознание, что я сам, без Бога, ничего не могу, что «сила Божия в немощи совершается».
Мир отравляет человека, кормит его той пищей, теми ценностями, которых в вечности не будет. Они невозможны. Это не тот путь, по которому мы с вами должны идти.
Если смотреть глазами земными, то ничего изменить нельзя, далеко мы не уйдем. А если все-таки приобретать веру, то тогда всё возможно. «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе».
Мы с вами — как те евангельские персонажи, которым Господь пытается открыть глаза, сделать их слышащими, дать им возможность говорить, потому что они ничего не видят, ничего не слышат, кроме своего греховного «Я».