Паром к Богу (часть вторая)

Научная карьера, успехи в спорте, путешествия, самосовершенствование, реализация во всех возможных сферах… Домонастырская жизнь Николая — это какое-то воплощение мечты любого мужчины. Уверенный в себе, умный, интересный, душа компании… Казалось бы, чего еще может пожелать душа? Но дадим слово самому герою нашего материала…

Брат Николай, давайте продолжим наш разговор, и вот какой вопрос напрашивается. Как получилось, что Вы изменили своим прежним жизненным приоритетам?

В 28 лет меня стала посещать мысль, что скоро все изменится, еще год-два, и все — будет какой-то рубеж. Мысль приходила и уходила, а я жил дальше и чувствовал, что чего-то не хватает. Сейчас, анализируя прожитое, понимаю, что не хватало Бога, ведь мирские интересы быстро улетучиваются и не могут наполнить душу той красотой, которая возможна с Богам. Но тогда я не понимал этого, пытался увеличить количество, качество, интенсивность, остроту впечатлений. Слава Богу, не сильно, не в наркотиках, а в занятиях экстремальными видами спорта, поездках, риске своей жизнью. В один момент я устал от всего, перестали радовать отношения с девушками, ведь когда их становится слишком много, то все они сливаются в один образ женщины, которая доставляет удовольствие. А хотелось любви. Хотелось самому научиться любить и дарить любовь. И я понял, что все постельные отношения, денежные, жилищные блага не дают полноты моей душе.

И тут Вы решили пойти в храм?

Да, стал пытаться, но не из соображений возвращения к Богу, а чтобы заполнить пустоту в душе. Пошел на подворье Валаамского монастыря, услышав в Интернете братское пение. В церковь рядом с домом у меня не было желания идти. Во-первых, там немножко сменился состав; во-вторых, мне не хотелось проводить связь со своим детским христианством, хотелось монастырского уклада. Опыт жизни в Оптиной меня расположил к этому. Но первые попытки прийти на Валаамское подворье для меня закончились неудачей. Я приходил на службу и не мог там находиться больше 30 минут. Связано это было с тем, что я постоянно нуждался в адреналиновой дозе, мне нужны были впечатления, «движуха». Я все время созванивался с кем-то, предлагал куда-либо сходить, поехать, полететь... Работа позволяла мне отдыхать не один месяц, а больше, разбивать отпуск на много разных поездок, помимо этого, брал за свой счет.

А как получилось, что Вы перестали бегать по миру?

Чтобы меня успокоить и отвлечь от постоянной активности, Господь посылает мне травму. В Подмосковье я тренировался на сноуборде и на большой скорости словил передний кант, то есть зацепился сноубордом за неровность и врезался в ледяной склон. В итоге — перелом ключицы, разрыв связок плечевого сустава на две трети, рука висит, в плече дикая боль. Отвезли меня к хирургу, который сказал: «Разрыв довольно серьезный, и рука, скорее всего, не восстановится. Надо ехать в Германию делать операцию. Но с другой стороны… Вам еще тридцати нет, какая-то регенеративная способность есть, может, само срастется».

В принципе, деньги можно было бы скопить, хоть это и довольно серьезная сумма была. Но взыграла моя гордость: «я сам себя сделал и сам себя вылечу». Стал разминать руку, согревать, массажи делать, самоубеждением заниматься, как-то мотивировать себя. Поначалу результатов не было, но я не сдавался, и рука через полгода восстановилась. Весь этот период не занимался спортом, никуда не ездил, сидел дома и переосмысливал свою жизнь. Так вот и перестал бегать по всему миру.

И тут Господь делает следующий шаг, уже более критический. Я продолжаю жить так, как и раньше, правда, в храм чуть чаще стал ходить и уже мог задерживаться, но стремления к этому особого не было, хотя я начал читать Иисусову молитву, как в детстве…

Что это за шаг был?

С детства у меня аллергия на грецкий орех, и проявляется она в виде отека Квинке: опухает горло (даже когда съедаю совсем немного), дышать и глотать становится тяжелее… И вот я в городе с друзьями в каком-то ресторанчике сижу, и попадает мне этот орех. Реакция слабая, минимальная. Я радуюсь, думаю: «Вот, и этого я достиг сам, и это я смог побороть…» Через час приезжаю домой, переодеваюсь, иду на пробежку по парку рядом с домом. Забыл уже об этом орехе грецком. Бегу и чувствую — что-то не то внутри, незнакомое ощущение. Решил бежать к дому, но начали болеть ступни, лицо, руки… Я упал рядом с беговой дорожкой, и у меня наступил анафилактический шок (как мне потом рассказали). Лежу и думаю: «Ну вот, умираю». Перед глазами начинает проноситься вся жизнь. Осознание первое: я понимаю, что прожил бессмысленно и был ходячим мертвецом, который угождал сам себе, а смерть сейчас — лишь закономерность. Осознание второе: смысл в жизни был бы, если бы я себя отдавал другим, потому что если ты что-то отдал важное — свое время, силы, себя, — то на самом деле навсегда приобрел это, а у меня все было наоборот, в основном только для себя. Осознание третье: общепринятые понятия о смерти и жизни, о том, чем мы владеем, не имеют никакого значения перед лицом вечности.

Я начал молиться. Это была не словесная молитва, это был крик к Богу: «Господи, забери меня от этой бессмысленности, боли… Все, я уже не хочу так жить». А буквально несколько минут назад, когда бежал, мне казалось, что я столького достиг!..

Подошли милиционеры, посмотрели и подумали, что я пьяный. Потом слышу: «Не, не пьяный, надо медиков вызвать». Вызвали скорую. Врачи быстро приехали, померили давление и сказали: «Не жилец, нужно срочно вколоть…» Что-то вкололи, и по дороге в больницу я пришел в себя. Чувство было такое, что как бы ничего и не было, просто тренировка, просто нагрузка, какие-то трудности, вроде как нокдаун, а сейчас я полноценно функционирую. Довезли до реанимации, я полежал там денек и выписался.

Как складывалась жизнь дальше?

Я стал больше ходить в храм. Осознал, что все мы ходим в шаге от смерти. Опыт близкой кончины очень сильно повлиял на меня. Но я продолжал пребывать в каком-то вакууме и по инерции делать то, что обычно, хотя смысла в этом и удовольствия не было. А дело близилось к 29 годам.

Думаю: «Вот сейчас наступит новый год, и нужно выбираться из вакуума». Начинаю больше читать Иисусову молитву, и приходит понимание, что ничто мирское не греет, греет только божественное. Но желания идти в монастырь нет, есть желание приблизится к этой осмысленности, заполнить вакуум богослужениями, молитвой, доброделанием. Я стал денежный остаток отдавать в разных направлениях. Конечно, неправильно это делал, но тем не менее старался.

Приближался Великий пост, и я решил, что нужно определяться: либо брак, либо монастырь, но чтобы непременно с Богом. Пошел по отцам спрашивать, как жить. Мирские батюшки говорили: «Ну, раз ты сомневаешься, то женись, монашество не для тебя». Чтобы услышать мнение монашествующих, на Светлой седмице поехал на Афон. Это был чудесный опыт! Я участвовал в двух крестных ходах с древними чудотворными иконами Божией Матери «Иверская» и «Достойно есть». Пустота в душе начала заполняться, но я продолжал искать-спрашивать, что делать, как жить дальше. Один монах сказал: «Женись», второй: «Сам решай, но если будешь выбирать монастырь, то ищи духовного игумена, найдешь — прилепляйся к нему». Думаю, ну, раз многие говорят жениться, буду жениться.

Была хорошая кандидатура: девушка чистой души, сохранившая себя посреди всего городского, художник, при том она была не очень воцерковленная. Меня это не смутило, а, наоборот, порадовало: «Вот, рациональное зерно присутствует, не фанатичная…» Начали общаться…

Как на работе дела обстояли?

К тому времени я, успешный сотрудник в сфере российской гидроэнергетики, вел серьезный объект — геофизические работы на Богучанской ГЭС, на которой протекала плотина. Меня в срочном порядке вызвали из Москвы для заключительной стадии работ и участия в выработке экспертного заключения — выстоит плотина или нет. Прилетаю в Красноярский край, и на месте выясняется, что нужно две недели подождать. Обратно лететь в Москву нет смысла, и я остаюсь в Кодинске. В гостинице все очень грустно: шприцы валяются под батареями в коридоре, неуютная маленькая комната с кроватью и столом. Я вешаю на стену икону и начинаю читать Иисусову молитву. Делал это без благословения, по собственному душевному стремлению. В какой-то момент, где-то после десяти дней частой, почти постоянной молитвы, у меня началось очень сильное бесовское страхование…

Я по жизни давно уже перестал бояться чего-то, наоборот, страх был источником адреналина. Но тут страх был другой — подавляющий волю, лишающий здравомыслия. Хотелось убежать, спрятаться, покончить жизнь самоубийством. Это состояние длилось минут 5─10. Я каким-то чудом не сделал никаких резких движений, а продолжал автоматически тянуть четку, правда, чувствовал, что молюсь впустую, как горох об стенку, но я вкладывал в молитву всего себя. Через пять минут как будто кто-то спустил воздух, напряжение спало, и наступила привычная тишина. Эта ситуация во мне (чувство безысходности и молитвенный порыв к Богу, а потом освобождение) спровоцировала особое стремление к Богу.

Вернулся я домой после этих двух месяцев, а там — подготовка к свадьбе. Встречаюсь с невестой и говорю ей: «Извини, я налево не ходил, до сих пор к тебе хорошо отношусь, но я не могу жениться, я иду в монастырь. Ничего не могу с собой поделать, прости меня, пожалуйста, я виноват перед тобой». Девушка очень расстроилась, но сейчас, знаю, она удачно вышла замуж и, я надеюсь, счастлива.

И что, на следующий же день на Валаам отправились?

Нет. Я взял отпуск на работе и стал выбирать монастырь. Первая мысль у меня была на Соловки поехать, в Анзерский скит. Связано это было с моим геологическим прошлым, с чувством возмужания в архангельской тайге, меня почему-то тянуло именно туда, на наш Север, а не на Афон (хотя мне там и понравилось очень) или еще куда-нибудь. Вторая мысль была на Валаам, поскольку в Москве ходил на Валаамское подворье.

Пишу в один из Анзерских скитов игумену, и приходит ответ, что «нам такие не нужны, у нас стройка…» Меня немножко задел грубоватый отказ, но я подумал: «Нет так нет». И поехал на Валаам трудничать. Меня принимал благочинный иеромонах Давид, регент Валаамского хора, очень хороший певчий, замечательный духовник, который мне очень помог, ответил на все вопросы. Я говорю: «Батюшка, поступать к вам благословите?» Он отвечает: «Благословляю, езжай увольняйся и возвращайся».

Я на крыльях лечу в Москву с мыслями, как это удобнее сделать. Иду на разговор к начальнику, а он мне: «Как это увольняешься, на тебе висит столько объектов, у тебя же все получается! Давай, мы тебе денежку подбросим, начальником отдела сделаем (а это серьезное продвижение). Что ты хочешь? Всё будет». Я говорю, что не могу. Он не унимается: «Ладно, даю тебе месяц… Даже два дам… С сохранением оклада. Мы тебе еще и премию выплатим. У тебя куча денег, едешь в любую точку мира, делаешь, что хочешь, а потом возвращаешься, и мы даем тебе зарплату повыше». Я говорю: «Нет, я собираюсь на подольше». Он мне: «Ну, ладно, полгода, год, но без сохранения зарплаты». И тут я тоже отказал, вежливо объяснив, что мне нужно уйти без обязательств. Он попытался задержать меня на объекте. Два месяца я доделывал работу. Начальник не переставал надеяться, что я передумаю. Выплачивали мне много денег, да и друзья проявили внимание — хорошие партии, девушки стали появляться. Я почувствовал, что попытка уйти из мира может провалиться, земля, как песочек, начинает осыпаться под ногами: в храм же хожу, зарплата хорошая есть, женюсь, буду миссионерством среди друзей заниматься… чем не христианство?!

Но Господь решает по-своему, и я в «последнем рывке» прыгаю на отходящий корабль в сторону Валаамского монастыря и поступаю в число трудников, а потом и братии…

Беседовал Димитрий Артюх

<< Паром к Богу (часть первая) Паром к Богу (часть третья)>>

16.03.2017