О внутреннем молчании

Вскоре после моего рукоположения я был послан в старческий дом для совершения службы. После службы ко мне подошла ветхая старушка и обратилась с вопросом: «Отец Антоний, я хотела бы научиться молиться, что мне для этого сделать? Я уже спрашивала тех, кто знает, но никогда не получала толкового ответа, так подумала, что раз вы, вероятно, ничего не знаете, может быть, нечаянно что-нибудь полезное скажете». — «В чем же дело?» — «Вот, — говорит она, — я молюсь всё время и никогда не могу ощутить Божия присутствия…» И тогда я действительно поступил так, как она ожидала, то есть «ляпнул» первое, что мне пришло в голову: «Как вы можете ожидать, что Бог сможет слово вставить, если вы всё время говорите?» — «А что мне делать?» Я говорю: «Вот что. Вы утром, когда встанете, уберите свою комнату, приготовьтесь, спрячьте в какой-нибудь укромный уголок то, что составляет беспорядок в каждой комнате, зажгите свою лампадку, сядьте уютно в кресле и не молитесь. Вы, я знаю, умеете вязать, так вы перед лицом Божиим вяжите себе спокойно и молчите. Смотрите на фотографии своих родных, смотрите в окно, ничего другого не делайте…»

Через неделю я снова там служил, и старушка (я уже с дрожью ожидал ее прихода) пришла и говорит: «Знаете, получается!» Я был в совершенном изумлении, потому что надеялся сверх всякой надежды, но ожидать ничего не ожидал. «А что же получается?» — «Вы знаете, я села вязать, и сначала только слышала звук моих спиц. Потом этот звук стал монотонным ритмом, я его слушала и слушала, и постепенно благодаря тихому звуку моих спиц вдруг почувствовала, как тихо вокруг меня. Я стала прислушиваться к этой тишине, и вдруг мне стало ясно, что в сердцевине этой тишины чье-то присутствие. И я поняла, что Бог тут. А дальше, — говорит она, — я и не молилась, а просто сидела в Божием присутствии».

Это очень похоже на то, что одному известному в XIX веке во Франции священнику сказал крестьянин. Священник был настоятелем маленькой деревенской церкви, и он заметил, что какой-то старик всегда сидел в церкви, просто сидел. Он его спрашивает: «Дедушка, что ты часами делаешь в церкви? Губами ты не шевелишь, творя молитву, пальцы твои не бегают по четкам — что ты делаешь?..» И тот на него посмотрел и говорит: «Он на меня смотрит, я на Него смотрю, и нам так хорошо вместе…» Вот то состояние, о котором я старался говорить в течение беседы: о внутренней тишине, о том внутреннем молчании, которое позволяет вслушаться во внешнюю тишину и в глубине этой тишины ощутить больше, чем тишину, ощутить присутствие, которое является предельным безмолвием, но безмолвием, полным жизни, способным дать жизнь.

20.05.2021