Несказочная Лысая Гора (часть 2)

Рецидивист

Передо мной сидит Валера. Валера — рецидивист. Всего за его плечами 27 лет отсидки, 17,5 — на строгом режиме, где носят полосатые робы. На руке потухшая наколка: пиковая масть. На подворье он пришел 15 лет назад под чужой фамилией: был в розыске и хотел спрятаться.

— Я сказал, что несудимый. Меня отправили на разговор к мать Евпраксии, она под елочкой всегда молилась. Прихожу, сидит такая молодая — мама моя, ну дите, мне ее обмануть ничего не стоило. Но меня нахлобучило, и я ей выложил всё начистоту. А потом поднимаюсь и думаю: «Что это? Что со мной творится?»

Валера готовит сыр.

В первые годы на подворье в один из алкогольных срывов Валера снова попал в тюрьму, получил 3,5 года. А затем была амнистия. Он освободился только потому, что мать Марфа помогла разобраться с деньгами по исковому требованию.

— Я прошел тут через всё. Не воспринимал матушек, в частности. Женщина у власти — это страшное дело. Но они что, святые, в конце концов? Нет, обыкновенные люди. Значит, тоже могут ошибаться. Лично для меня Батя (так Валера называет отца Андрея) и мать Марфа — это табу. Я им просто верю и всё. Мать Марфа сделала для меня ужас как много. Уже какой я оказался… Ну ладно, я разговаривал с ней на эту тему. Слава Богу, не обижается. Стыдно за себя.

Монахиня Иоанна на клиросе с братьями. 

Монахиня Елисавета после воскресной школы с братьями. 

Монахиня Августа вместе с приезжающим ветеринаром и братом приняли роды у козы. 

Подворье как спасение

Отец Андрей ночует в подворской гостинице. До 4 часов утра он исповедует всех братьев, а уже в начале 6-го идет в алтарь готовиться к литургии. Мать Елизавета заводит для него три будильника: он всегда боится проспать.

— Многим кажется, что мы хотим что-то строить. Ничего мы не хотим... Мы хотим спать, есть и отдыхать, — отец Андрей грустно усмехается. — Ты не хочешь ничего, а тебе Господь дает. Ты пытаешься увернуться, себя пожалеть, а Бог берет тебя Своей крепкой рукой, и ты никуда не убежишь.

Он рассказывает, как в самом начале приехал на подворье и увидел безнадежную картину: те, кто пьют — ночью пьют; те, кто колются — колются. В окрестностях Лысой Горы срезали все маки.

— Я смотрю на всё это безобразие и думаю: «Что я вообще здесь делаю? Кому это всё нужно?» Переломным моментом в жизни подворья стал 2002 год, когда здесь была отслужена первая литургия. Когда действует Христос, всё преображается. Некоторые братья, например, начали читать Неусыпаемую Псалтирь: составляют расписание, каждый читает по часу, не переставая. Вообще, мне самому интересно, что Бог здесь сделает.

Рядом с подворьем лес и одна маленькая деревня.

Отца Андрея Лемешонка знают далеко за пределами Беларуси и даже России. Сначала, в 1996 году, было образовано сестричество в честь преподобномученицы Великой княгини Елисаветы. Несколько сестер в последующем и стали первыми монахинями. По инициативе отца Андрея появились два подворья — мужское и женское, действует патронажная служба по уходу за одинокими стариками и инвалидами, построены 13 храмов, воскресная школа и Дом трудолюбия, где смогли найти работу более 1000 человек.

— Бог любит этих людей и приводит их к нам, — при общении отец Андрей концентрируется на собеседнике так, как будто этот разговор и есть самый важный. — Они, может быть, делают последнюю попытку выжить, что-то изменить, и мы должны им помочь. Конечно, бывают срывы. Самое страшное, когда у тебя вырабатывается недоверие к тем, кто обманывает снова и снова. Но разве не так же мы приходим на покаяние? И Господь нас прощает. И мы должны так поступать.

Во время Воскресной школы. На Подворье много инвалидов. 

Воскресная школа. Ведет мать Елисавета. Посещение обязательно.

На данный момент в Минске кроме вытрезвителей и клиник, которые снимают острые состояния, нет государственных реабилитационных центров, в которых люди, желающие избавиться от зависимостей, могли бы прожить достаточно длительное время, трудиться в трезвости и получать поддержку. Подворье, по сути, — единственное место для таких людей.

— То, что эти люди приходят ко Христу и побеждают то отчаяние, неверие, безнадежность, которые, казалось бы, навсегда похоронили их, — это, конечно, чудо. И мы благодарим Бога, что являемся свидетелями и участниками этого чуда. А православный человек в принципе, чем больше живет, тем меньше понимает, что происходит. Но точно знает, что в его жизни действует Бог. И это страшно. Потому что Бог в конце концов скажет тебе идти за ним до конца, на Крест...

Перед трапезой тоже обязательная молитва. Пока братья едят, читают Псалтирь или другие книги, в том числе светские. 

Кипиш

На подворской ферме бригадиром трудится Андрей по кличке Кипиш. Он быстро ходит по коровнику, раздает указания, размахивает руками, на которых нет многих пальцев. Шаркающая походка, расстегнутая куртка, шапка набекрень. Лицо обветренное, с грубыми и резкими чертами, глаза острые. Андрею 48 лет. На подворье он приехал в 2011 году.

— Раз вы пришли сюда за помощью, дык отдайте трохи. Я сам начинал с коровника, скреб навоз и не жужжал. А все хотят, простите за выражение, хорошо жрать, сладко спать и ни хрена не делать.

Андрей пришел на подворье будучи алкоголиком, а через несколько лет стал бригадиром. Братья рассказывали, как однажды ночью Андрей на себе принес в местный вытрезвитель запившего человека после месяца увещеваний перестать пить.

Андрей зажигает свечи, чтобы молиться. 

— Я ведь тоже, если где-то кто-то трохи «врезал», то глаз закрываю, то один, то два. Но надо же человеком оставаться! — продолжает Андрей, и его слова вылетают стремительно и хлестко. — Да нормально тут! Что мы хотим, чтобы матушки за нами жопы подтирали? Простите... Сытый, одетый, обутый, еще за работу получаем копейку, ну чем мы недовольны? Сюда приходят после тюрьмы, потому что больше никому не нужен. А потом выезжают отсюда и рассказывают сказочки венского леса, что тут концентрационный лагерь, тут не кормят… «Батюшка, нас плохо кормят, макароны с кальмарами…» Я б тебя укормил, сволочь..

У Дяди Саши Бороды день рождения. 

Мы возвращаемся на ферму. В маленькой комнатке собрались все, кто сейчас трудится на ферме, поздравить Дядю Сашу — одного из старожилов подворья и фермы. В Советском Союзе он отсидел больше 30 лет за мошенничество. На стол высыпают конфеты, заваривают чай, кофе, приглашают братьев угощаться.

Андрей встает.

— Дядя Саша, ты сам всё знаешь, ты мне как старший брат. И многим здесь, — голос у него становится глухим. — Я вообще собирался уйти в первую ночь, но ты меня остановил. За что я тебе всегда буду благодарен. Долгих лет тебе жизни, чтобы вместе мы справлялись со всем здесь. Здравствовать тебе и не болеть!

Дядя Саша отворачивается, пытаясь не показать слез. Все молчат.

— Спасибо, Андрюша. Ты знаешь, что я наше подворье очень люблю. У меня другого дома кроме этого и нету.

Какое-то время все братья пьют чай и едят конфеты. Вдруг Андрей неожиданно поворачивается к братьям:

— Хочу лично и от всего сердца поблагодарить вас за то, что на ферме никто не напился на светлый Христов праздник — Крещение.

По комнатке разносится одобрительный гул. Мужики даже немного краснеют, некоторые потупились.

— А теперь все быстро работать! Сено с утра не разгружено! — уже обычным грубым голосом говорит Андрей и вихрем исчезает за дверью.

После команды Андрея все расходятся, а Дядя Саша ведет меня посмотреть на его любимую корову Кнопку.

— Эта белая коровка — 12-е поколение из всех, кого я вырастил. И еще, надеюсь, выращу. Это место — мой дом, — говорит Дядя Саша и гладит Кнопку. 

Братья поздравляют Дядю Сашу Бороду с днем рождения.

Народный Христос

Литургия в храме. За окном еще темно. Несмотря на полумрак, фрески на стенах церкви видны хорошо. Справа — изгнание Адама и Евы из Рая, слева — притча о блудном сыне.

После Причастия отец Андрей произносит проповедь, завершая ее словами:

— Давайте начнем с малого: исключите мат. Чтобы на этой земле не звучала эта похабщина. Исключите, прошу вас! На колени стану перед вами! Не ругайтесь, пожалуйста!

Мужчины выходят из храма. Недалеко от церкви виднеется деревянный крест с Распятием. На кресте и на плечах Христа лежит снег. Лик Христа печальный. Тело тонкое, хрупкое, беззащитное. А вот руки… Руки у Христа крепкие, грубые, сильные, рабочие, мужицкие... В ладонях виднеются два светлых деревянных гвоздя.

К кресту по узкой дорожке подходит мужчина. Он стягивает шапку, крестится, смотрит то на Христа, то себе под ноги, что-то шепчет. Снова крестится, целует ноги Христа и уходит. И после его ухода кажется, что снег на деревянном кресте и на плечах Христа стал еще тяжелее. 

Фотографии Анны Шмелевой

22.08.2019

Несказочная Лысая Гора (часть 1) >>