«Православие — наш общий путь» (часть 2)

Рубрика «Моя Сербия» посвящена Сербской Православной Церкви и ее людям. Через личные истории тех, кто нашел путь к Богу — монахов, священников, игуменов, известных православных христиан Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговины, Косово, — мы познакомимся с духовными и культурными традициями сербского народа, поговорим о монастырях и храмах, о Православии и единстве славян. Наши герои с трепетом рассказывают о своем пути к Богу, родной земле, ее святынях и подвижниках веры… Первый гость рубрики — монахиня Севастиана (Ускокович), насельница нашего монастыря.

«Люди повернулись к Богу»

— Начало моей учебы в медицинской школе совпало с самым тяжелым периодом для Югославии. С 1993 по 1997 год на почве религиозной и национальной розни в стране шла война. Сербия и Черногория были еще вместе, остальные республики кроваво отделялись. Практика в больнице была непростой. Из Герцеговины привозили пострадавших, медперсонала не хватало. Если тебе дается выбор, ты можешь сказать: «Я не хочу», — а здесь Бог ставил в такие рамки, когда ты чему-то мог научиться.

Экономика в стране была слабой. Электричество ежедневно отключали. Утром я проходила практику в больнице, потом шла на занятия, вечером дома надо учить уроки, а света нет. Папа без работы. Дети учились — кто в университете, кто в школе. Еды было мало, но мама никогда не теряла бодрости. Некрещеная, она как будто читала старца Фаддея (Витовницкого), который говорил: «Каковы твои мысли, такова и твоя жизнь». И Господь действительно всегда что-то давал.

Война продолжалась. Меня перевели в педиатрическое отделение, куда привозили детей погибших родителей. Пока искали родственников, мы смотрели за малышами. Надеваешь белый халат, 15–16 детей, ты должен их помыть и три раза в день покормить. Никто не говорил «не хочу» или «не могу», ребенок плачет — надо что-то сделать. И ты делаешь, как будто давно умеешь. Смотрю на тот период, и мне кажется, что это было нереально. Зато понимаю, откуда взялась «зарядка» для монастыря…

После войны против страны ввели санкции — была страшная изоляция. Люди жили тяжело. Не на чем было даже писать. И вот откуда-то появляется тетрадь, я вырываю несколько листов для себя, остальные отдаю младшей сестре. В то непростое время мы учились делиться друг с другом. Мама всегда говорила: «Если отдаешь, тебе Бог даст больше».

В период страшных испытаний, думаю, за молитвы тех, кто погиб и стал новомучеником, люди проснулись и повернулись к Богу. В стране начали открываться монастыри и храмы, появлялись духовные книги, мрак понемножку рассеивался. В Сербии начало процветать Православие.

«Кто хочет креститься?»

— В Церковь приходили молодые люди. Мы все нуждались в каких-то разговорах, советах. Я открывала для себя другой мир, но он пока еще казался мне странным…

Как-то мы с папой узнали, что недалеко от нашей деревни будет освящение храма. Мне 22 года. Ильин день, знойное лето. Мы поднялись на гору. Кругом народ, и вдруг я опять вижу митрополита Амфилохия (Радовича). Дьякон спрашивает: «Кто хочет креститься?» Неожиданно говорю: «Я!» И таких людей, как я, было немало. Сначала нас крестили, потом началась Божественная литургия. Я зашла в храм и упала в обморок. И вдруг слышу смех митрополита и его слова: «Ой, какое хорошее дело я сделал!»

После Причастия я как будто попала в другую реальность. Была настолько наполнена, что не хотелось ни кушать, ни разговаривать. В тот момент я почувствовала, что действительно стала православной христианкой. Это было мое второе соприкосновение с благодатью Святого Духа.

«Будете моим духовником?»

— Кто-то мне сказал: «Надо, чтобы у тебя был духовник». Где его найти? Твоя это должна быть воля или предложат? Не понятно. Помню, встретила возле кафе иеромонаха, подошла к нему и спрашиваю: «Вы будете моим духовником?» Слышу в ответ: «Я не могу», — но иеромонах (сегодня уже епископ) написал на листочке номер телефона и отдал мне со словами: «Вот, он тебе будет духовником».

В те годы были только домашние телефоны. Набираю номер. Трубку взяла матушка и сказала: «Отец Драган трудится в храме». В Подгорице тогда строился большой собор, там и служил протоиерей Драган Митрович — мой будущий духовник. Но прошло еще полгода, прежде чем я решилась на встречу.

Иеромонах, когда передавал мне листок с номером телефона, сказал: «Надо поститься каждую среду и пятницу». Тогда я поняла, что духовника должна «заработать». Добросовестно постилась. Наконец, как-то вечером пошла на службу в собор.

Богослужение начинается, а я не знаю, как себя вести. Посмотрела по сторонам, решила делать, как все: перекрещусь и стою. Закончилась служба, вижу две очереди: одна — за советом, вторая — на исповедь. Думаю: «На исповедь не пойду, стану туда, где можно поговорить».

Отец Драган — опытный священник, за его молитвы сегодня в храме много молодых людей. Спрашивает у меня: «Вы что-то хотите?» Говорю: «Чтобы вы были моим духовником», — и добавляю, что пощусь в среду и пятницу. — «Хорошо, что поститесь, но вам еще надо исповедоваться». Думаю: «Главное, чтобы согласился быть духовником». Духовник в моем понимании был словно орден: дали — и ты его должен нести, как будто уже спасен. Понимания, что это только первый шаг, не было.

Первая исповедь

— Я продолжала поститься по средам и пятницам, а про духовника забыла. Но детская реанимация — непростое служение. Когда Бог забирает единственного ребенка, и ты должен сказать об этом родителям, нужны огромные внутренние силы. В тот момент их не было. И Господь напомнил, что у меня есть «орден» — мой духовник.

Прекрасно помню подготовку к первой исповеди. Как отличница, я взяла книгу, где перечислены грехи, подумав: «Хорошо! Как справочник!» — основательно переписала всё, что сочла нужным, в тетрадь и пошла с ней в храм, став уже в другую очередь.

Я читала, а отец Драган спокойно слушал. Когда закончила, он сказал: «Вы всё хорошо записали. А могу я у вас спросить?» — и начал просто и осторожно спрашивать, как врач делает операцию, со всех сторон быстро оставляя небольшие надрезы. Моя душа раскрылась, сухие слова из тетради уже были не нужны. Первая исповедь стала важным шагом на пути к Богу.

«Всё стало меняться»

— Отец Драган почувствовал, что я неофит. Рассказал, что впереди Рождественский пост, посоветовал причащаться. Период, который я тогда прожила, очень ценный. Опыт моего духовника был огромным.

После войны всплыло много грязи: криминал, коррупция, нелегальная работа. Была каста, которая делала, что хотела, и это повлияло на отношения между людьми. Мы жили в беспорядке. Как человек, который трудился в медицине, я насмотрелась всего. Этот период принес много испытаний и скорбей, но утешение давало то, что я христианка, что моя душа нашла свой путь.

Я по-прежнему без выходных несла послушание в больнице, уставала и роптала, но в нашей семье всё стало меняться: вот мы славим Славу, и я уже ношу пирог; маме интересно; папа приглашает в дом на праздник знакомых; младшая сестра крестилась, и ей тоже становится близким храм…

Территория Черногории небольшая. Население — 650 тысяч человек. С юга на север страну можно проехать на машине за три часа. Всего в 30 км от нашего дома Цетинский монастырь, где хранятся десница пророка Иоанна Крестителя и мощи святого Петра Цетинского. Мы ездили в обители и храмы, благодать потихонечку накапливалась, и я уже видела, что «перерастаю» людей, которые меня окружают…

«Господь вел меня Своим путем»

— В Черногории есть православное радио «Светигора». Во время дежурств в больнице я прятала в халат маленький Nokia, надевала наушники и в обстановке жестокости и несправедливости, которая царила в стране, находила утешение, слушая православные передачи.

Однажды я услышала, как архимандрит Лука (Анич) рассказывал о монастыре святой Елисаветы в Беларуси. Отче говорил о том, какие здесь замечательные сестры, о любви, о послушании в больнице. Я тогда была поражена: милосердие, брошенные люди — всё это казалось таким близким моему сердцу.

Для сербов Россия всегда была духовным путеводителем. Для нашего народа она как мама, которая и защитит, и покроет. Сербский святитель Петр Цетинский в XIX веке возлагал надежду на Бога и на Россию. И тут оказывается, что у нас есть еще один источник, который связывает Сербию с Россией — Свято-Елисаветинский монастырь в Беларуси.

Тогда я еще не знала ни о преподобномученице Елисавете, ни о священномученике Серафиме (Чичагове), ни об их знакомстве с нашим близким родственником святым Мардарием (Ускоковичем). Не знала и о келейнице священномученика Серафима преподобной Севастиане, в честь которой спустя годы буду пострижена в монашество в Свято-Елисаветинской обители. Но Господь уже вел меня Своим путем…

«Я поняла — это мой монастырь»

— Зимой в Черногории до +15 °С. Смотрю прогноз погоды в Минске, там –24 °С. Но слова отца Луки мне показались искренними, и я решила ехать. 4 декабря — Введение Пресвятой Богородицы, 11-го — память священномученика Серафима (Чичагова), 13-го — апостола Андрея. Я выбрала эти даты и написала заявление на отпуск.

Каждый год у нас случалась эпидемия какого-нибудь гриппа. Сорваться зимой с работы практически нереально. Объясняю заведующей, что мне надо уехать, и привожу свои доводы. Она у меня спрашивает: «Кто такой апостол Андрей?» — «Родной брат святого Петра!» — «Нет! Не отпускаю!» И так меня это возмутило, что я решила бороться. Прихожу к духовнику, рассказываю, а он говорит: «Ничего, поедешь». Я набралась мужества, пошла к начальству и заявила: «Даже если будете увольнять, поеду». В декабре меня не отпустили, но 14 января 2009 года я уже была в Минске.

Прекрасно помню момент, когда впервые оказалась в монастыре. Захожу на территорию обители — идет крестный ход. Монахиня берет меня за руку, и я с чемоданом иду за сестрами. В тот момент я поняла: это мой монастырь…

Продолжение следует…

Беседовала Дарья Гончарова

Фотографии Елены Страшновой и монахини Севастианы (Ускокович)

«Православие — наш общий путь» (часть 1)>>

26.10.2020