Творить или детей растить?

Интервью монахини Иулиании (Денисовой) порталу «Православие и мир» 8 марта 2016 г.

«Почему вы спрашиваете монахиню о детях и семье?» — удивляется сначала нашим вопросам матушка Иулиания (Денисова). Но как ее не спрашивать? Мама троих замечательных детей, на полмира она прославилась как талантливый музыкант и регент, а затем, в момент «максимальной славы в миру», ушла в монастырь. Теперь в Свято-Елисаветинской обители в Минске под ее управлением действует великолепный хор, десяткам тысяч зрителей полюбились православные фильмы с ее участием — «Регент», «Инокиня», «Единым сердцем». Как удалось всё совместить? Мы ведем разговор о творчестве в жизни современной женщины.

— Матушка, дети — такой огромный простор для творчества, хотелось бы всю жизнь только им и посвятить. Но когда рождаются в уме строчка за строчкой, а идеи так и фонтанируют, что делать с этим вдохновением — творить, отрывая время от семьи, или отложить «на потом», когда все вырастут?

— Первый вопрос, который напрашивается, — почему вы спрашиваете монахиню о детях и семье? Бытует мнение, что всё должно остаться в прошлом.

Но не совсем это так. «Бывших» детей не бывает. И «бывшей» матерью не станешь, хотя со временем, батюшка говорит, материнская любовь должна преломиться и перерасти в любовь Христову. Современные иноки приходят из современного общества с его полными или неполными семьями, в которых воспитываются дети. В частности, у монаха, «среди которого ведется опрос», их тоже, так сказать, немало.

Я буду говорить, исходя из своего опыта, очень частного. Теперь вот думаю, что, проживая тот или иной этап, не понимаешь, что и для чего в конкретный момент жизни тебе дано. Осознание приходит потом, особенно, когда приходишь к Богу и осмысляешь прошлое с позиций веры.

У себя я наблюдаю три этапа. Сначала была такой себе девочкой-белоручкой. Затем вдруг стала женщиной, обремененной огромной семьей, от нужды всему научившейся и очень любящей всевозможные хозяйственные вещи. И, наконец, стала монахиней — тем, кем, наверное, Господь хотел меня видеть.

Этапы эти, как я сейчас думаю, соответствуют библейским образам Марфы и Марии. Так или иначе, две эти грани в женщине присутствуют, и самый главный конфликт в ее душе — как раз между этими двумя началами, мне так кажется. Все остальные виды конфликтов в этот помещаются, во всяком случае, в верующей душе.

Но Христос же на него ответил. И в другом месте сказал, что и это надлежало делать, и того не оставлять (Мф. 23: 23).

В моей жизни эти два служения воплощались последовательно. Никто не ожидал, что из этой белоручки вообще что-то выйдет. Когда мои однокашники через двадцать лет узнавали, что у Денисовой уже дети большие, и их трое, хватались за голову: «Как, она же не знала даже, что картошку надо на маргарине жарить, на сухой сковородке готовила…» Это в общаге в Питере. А другие потом, лет через 30‒40, удивлялись: «Как это Денисова ушла в монастырь? Разве она вообще к этому пригодна?..»

Вывод какой — исполнять ту функцию, которую ты в данный момент чувствуешь правильной и естественной. Не сопротивляться, по крайней мере. И делать это с полнейшей отдачей.

Есть у тебя дети? Чувствуешь порывы творчества? Делай и то, и другое! Не спи. Спи три часа. Будет нелегко. Но тогда надо положиться на Бога. А мы Богу не доверяем, это я по себе знаю…

Совет прост: доверяй Богу. «Доверяй Богу!» — мы можем это твердить себе и всем миллион раз в день, но если бы это было так просто, неверующих уже бы не осталось.

А склониться в ту или иную сторону, решить, например, что есть время для детей, и надо сначала ими заниматься, а потом, когда повзрослеют, уж тогда… Нет, не могу с этим согласиться. Кто знает, наступит ли это «тогда»? Может, здоровья не будет, а может, дар отнимется, и ты уже и рада бы, а его нет.

— Как быть со стереотипами, которые преобладают вокруг? Ты спишь по три часа, стараешься всё успеть, но то и дело возникают мысли: кому и зачем это надо, жила бы как все.

— Человек творческий — всегда белая ворона. Но не использовать дар… Не знаю, я бы не смогла.

Какое-то время, лет десять, даже больше, в моей жизни творчество было отодвинуто на задний план — по разным причинам. В том числе, потому что были дети. Но всё равно до конца я его не оставляла. Оно принимало другие, именно детские формы, было направлено на детей своих и на чужих — я тогда работала классным руководителем в лицее, где учились мои сыновья и дочь.

Сейчас, глядя на пройденную жизнь, смотря по сторонам, я вижу, что дар просто так не дается. И нельзя самовольно решать, как тебе им распорядиться.

— А если творчества столько, что близкие уже от этого начинают страдать? Как уследить, не слишком ли ты увлеклась?

— Когда творчество принимает какие-то гипертрофированные формы, думаю, окружающие не дадут тебе заблудиться, быстренько подскажут, что ты не тем занимаешься.

Другое дело, что часто мы ищем себе индульгенцию: ну, правда же, женщина — свободный человек. Раз у женщины дар, она должна творить, несмотря ни на что. С пафосом таким…

Как это — «несмотря ни на что»? А дети? Они, во-первых, главная твоя любовь, а во-вторых — смиряющий фактор, чтобы не улетела туда, куда залетать не положено.

Надо побыть Марфой обязательно, по полной программе. А потом, может быть, Господь даст хоть маленький какой-то просвет и на Мариино делание.

— Где та грань, которую женщине в самореализации нельзя переходить? У вас дети уже взрослые, они вам говорили о своем отношении к периоду, когда мама была «вся в творчестве»?

— Когда они росли, я не была «вся в творчестве».

Про себя-то я точно знаю, что недолюбила их и многого недодала. Душа это знает, потому что у нее это болит. Но у детей, слава Богу, никаких комплексов не сформировалось. Я за это очень благодарна Богу, потому что особенно в тот период, когда заболел младший, и всё внимание уделялось ему, остальные дети, которым было 11 и 12 лет, были брошены буквально на самотек. О творчестве я уж и не говорю.

В отношениях с детьми что главное? — Крайностей не надо, как и в любом деле. Что не успела и недодала — проси прощения. Не круто надо стараться жить, не черно-бело. Детям можно прямо говорить: я сожалею, что не уделила вам сегодня достаточно внимания. Правда, сожалею, простите меня.

Не надо этого гордого пафоса: «Работа у меня, вы что, не понимаете? Вырастете — поймете! Побудете на моем месте, узнаете, как хлеб-то добывается!» Если так — получишь то, чего не хочешь. А можно мирно. Они же тоже люди, всё видят, многое понимают.

Мы их вообще недооцениваем, наших детей. Как потом выясняется. Хорошо, если они вырастут и станут друзьями, и расскажут, как жили рядом с тобой. А ты даже не догадывалась, чем они жили и что запомнили. Игнат, например, вообще не помнит, как болел. Так, несколько отрывочных картинок остались в памяти. А для меня… Кажется, каждый день, каждую процедуру вижу как наяву, совершенно отчетливо.

— Подумалось сейчас: всё время у меня какие-то послушания, дела, творческие проекты. Дети действительно чего-то не добирают — любви, внимания. Но, с другой стороны, они видят то, чего другие лишены, — интересную, увлекательную сторону жизни.

— В том-то и дело! У нас в семье была очень творческая атмосфера, дом открытых дверей, всё время кто-то приходил, что-то обсуждалось. С этими же детьми постоянно что-то пелось, выучивалось, игралось… В чем-то они получали очень большую самостоятельность.

Творческое начало в родителях — в этом нет ничего плохого, если только не проявляется какими-то крайностями. Если не приходишь домой и не общаешься с детьми односложными предложениями: «То не так, это не так! Уроки давай!» А вся твоя творческая жизнь течет где-то далеко, и они к ней не имеют отношения.

У нас дети были в курсе всего, в поездки мы их с собой брали. Просто надо их не ограждать от творчества родителей, а наоборот, рассказывать. Например, если была занята целый день, приди да опиши в красках ребенку, чем занималась: «А знаешь, мы такой капустник сделали!..»

11.12.2018