Любовь и молитва к Царственным страстотерпцам, переданные в мозаике

Храм на Крови построен на месте дома Ипатьева, где семья императора Николая II провела последние месяцы своей жизни и приняла мученическую кончину. В этом храме есть Царская, или Расстрельная комната, алтарь в которой находится на месте убийства Царственных страстотерпцев.

На той самой стене, к которой в ночь с 16 на 17 июля 1918 года привели семью императора и бывших с ними поданных, сегодня мозаика, сделанная мастерами нашего монастыря, и на ней все одиннадцать невинноубиенных — в том положении, в каком они находились в момент мученической кончины.

В центре мозаики Престол уготованный со Крестом (богословское понятие престола, приготовленного для второго пришествия Иисуса Христа, грядущего судить живых и мертвых. — Прим. ред.) — символ, использующийся в иконографии Страшного суда здесь олицетворяет русскую Голгофу.

Слева от Креста изображены император Николай Александрович, цесаревич Алексий, Великие княжны Татьяна и Мария, справа — императрица Александра Феодоровна, Великие княжны Ольга и Анастасия.

На мозаике мы видим и врача Евгения Боткина, причисленного к лику святых страстотерпцев, а также камердинера Алексея Труппа, повара Ивана Харитонова и комнатную девушку Анну Демидову, которые были расстреляны вместе с Царской семьей…

Из кусочков мозаики складывается образ, но и сам рабочий процесс похож на мозаику. Десятки людей трудятся, переживают и просят помощи у святых.

О работе над Царской комнатой в Храме на Крови в Екатеринбурге рассказывают мозаичисты из стенописной мастерской Свято-Елисаветинского монастыря.

Михаил Лавшук выкладывал лики страстотерпицы царицы Александры, святого Евгения Боткина, Анны Демидовой, которая служила комнатной девушкой. О своей работе отозвался скромно, но при этом уточнил, что чувствовал: всем процессом руководил наш главный мастер — Господь.

— Самым большим желанием было не испортить то, что сделали другие, и вписаться в достойную картину всей мозаики. Мне кажется, что мы до конца еще не осознали, участниками какого действа стали...

В некоторые моменты сам я ничего не понимал. Камень казался чуждым мозаике, фреска, по мне, не должна была сочетаться с сусальным золотом, но в итоге всё собралось во что-то очень величественное.

Монахиня Елена (Благоевич) родом из Сербии. Во время рассказа о своей работе плакала — настолько ее переполняло благоговение перед Царской семьей. Она принимала участие в создании образов императрицы Александры Феодоровны, княжны Марии, камердинера Алексея Труппа.

— Страстотерпцев я давно очень люблю, и потому просила благословение на эту работу. Слава Богу, удалось поучаствовать на разных этапах.

Мне близка вся Царская семья, а особенно император Николай Александрович, княжны Ольга и Мария. Я плачу, и мне трудно об этом говорить, потому что всё это очень близко моему сердцу, моей душе. Мне кажется, что вообще в Сербии очень почитается Царская семья. Но там, как и в вашей стране, ничего об этом не рассказывали в школе, история была совсем другая, переделанная, и потому связь с Царственными страстотерпцами возникает через веру, через Церковь, через Духа Святого.

Их страдание, жертва так сильно трогают душу, что порой из-за переживаний становилось сложно работать, внутренне было очень тяжело, но при этом всё получалось.

Очень много чувств — и радостных, и горьких. Я старалась как можно больше узнать о тех страшных событиях.

Такой жертвенный путь... Но вместе с тем они спасенные, они — святые!

Особенно запомнился наш первый день работы в Екатеринбурге. Вместе с нами строители проводили отделочные работы, было очень шумно. Они ушли, когда началась вечерняя служба. Я же не отходила от своего участка, осталась одна, и время так быстро прошло! Вскоре услышала молитву: рядом в храме началась ночная литургия. Мне уже потом сказали, что в этот день родилась святая царица Александра. Это было что-то удивительное — работать ночью во время литургии в такой день в месте, где Царская семья приняла мученическую кончину...

А над мозаикой трудилось много людей, и это радостно, ведь даже если человек не почувствовал связи со святыми, она всё равно произошла, потому что в своих молитвах Царственные мученики не оставили никого.

Екатерина Яцкевич участвовала в создании изображений царя Николая II, святого врача страстотерпца Евгения, Анны Демидовой и Ивана Харитонова.

— Первыми я делала ручки Царя, целых полтора месяца, вторые ручки — полмесяца, а на третьи ручки ушло два дня.

Мне кажется, что внутреннее состояние наслаивается на твое дело. Наша работа сама по себе тяжелая, а тут мученики, поэтому многие говорили, что им было непросто, многое приходилось переделывать. Но мы молитвенно обращались к членам Царской семьи, и к тем, кто был в тот момент рядом с ними.

Знаете, как бы ни было трудно и страшно — в конце концов всё получается. Главное — не бояться и помнить, что Господь всё видит и на всё даст нам силы.

Юлия Боровкова работала над образом княжны Марии. Лик она делала впервые.

— Это было сложно. Но с Божией помощью и с помощью всех, кто трудится в мастерской, трудности преодолевались.

О Царственных страстотерпцах я много слышала, еще когда жила в Киеве. Постоянно встречала людей, которые очень их любили, рассказывали о них, об их подвиге. Но у меня не было с ними личного знакомства. А когда узнала, что мы будем выкладывать мозаику в Екатеринбурге в месте, где Царская семья была расстреляна, с надеждой подумала, что встреча со святыми должна произойти.

И она случилась благодаря нашей работе... Каждый день я читала о княжне Марии и о Царской семье, смотрела образцы, фотографии, молитвенно обращалась к святым и просила о помощи. Не знаю, можно ли так говорить, но в итоге мы с ними стали словно друзьями — очень близкими и родными. Сейчас я замечаю, что прихожу в храм и начинаю искать их икону, чтобы подойти и обратиться к ним.

Алексей Гузов делал образ цесаревича Алексея — своего тезоименитого святого.

— Когда узнал, какой святой будет у меня, то почему-то сразу такая мысль возникла: «Сделаю образ — и можно умирать…» Именно в этой работе чувствовалась близость к святым Царственным страстотерпцам. Бывали минуты, когда молишься, просишь и понимаешь: тебя слышат. Такое чувство, как будто разговариваешь напрямую — это редкие мгновения, но они случались.

Всё неспроста... У меня и мама к вере пришла как раз в момент прославления Царской семьи. Когда состоялась канонизация, в доме появилась иконочка страстотерпцев. Мама молилась перед ней, а затем стала сестрой милосердия при нашем монастыре. Потому у нас в семье всегда было особое отношение к Царственным страстотерпцам.

Не скажу, что лично я их особо почитал, но когда появилось предложение потрудиться в Храме на Крови — всё вспомнилось, и я вдруг понял, что оно будет особенным для меня. И сама работа сделалась легко в кратчайшие сроки — меньше чем за два месяца.

Мы выкладывали мозаики разных святых, но такого внутреннего настроения я не припомню. В самом начале, когда создавались наши первые мозаики, и я набирал стопочку Великой княгини Елисаветы, — да, был такой трепет. Но то отношение можно сравнить с детской восторженностью, а сейчас уже осознанный труд.

Чувствовалась связь со святыми, образы которых ты делаешь, — они предстательствуют и помогают в работе — на себе проверено. Сложно описать, но какое-то непередаваемое чувство было на сердце, удалось прожить эту работу.

Ирина Горляковская говорит, что ее работой в Расстрельной комнате было «зашивать» фон.

— Работу в Храме на крови в Екатеринбурге нельзя назвать простой, ведь в ней участвовало очень много людей, были разные задачи, сферы ответственности — мозаика, роспись, камень… Должна была быть совместная слаженная работа. Кажется, с Божией помощью всё получилось.

Прежде к Царской семье я ничего не чувствовала. Думаю: как же так, нужно ведь как-то проникнуться, нельзя оставаться с холодным сердцем! А там в храме рядом с Расстрельной комнатой ходила со скарбоночкой бабушка блаженного вида. Мы познакомились. Узнали, что ее зовут Анна, а она наши имена тоже записала и сказала: «Я за всех молюсь, кто в этой комнатке трудится».

Рядом с храмом действует огромная выставка, посвященная Царской семье, с фотографиями, множеством цитат и высказываний. Бабушка Анна говорила: «Нужно обязательно всё читать, что на этой выставке написано». Я стала читать, и меня очень впечатлило, что сказал старец Николай Гурьянов: «Россия не поднимется, пока не осознает, кто был наш русский царь Николай». Потом нас отвезли на Ганину Яму, и там совсем не было мрачно, наоборот, чувствовалась атмосфера любви, добра и удивительной близости Царской семьи. Могу сказать, что после всех этих событий Царская семья действительно стала мне гораздо ближе, у меня установилась с ее членами духовная связь.

Дионисий Черновец выкладывал одеяния Великой княжны Татьяны и Евгения Боткина. Старался всё сделать «по-царски».

— Эту фразу — «У царя должно быть всё по-царски» — мне сказал один человек, который очень почитал Царскую семью, молился. Его слова запали мне в душу, и потому я старался выложиться, чтобы сделать всё достойно.

Знаете, у пословицы «Точность — вежливость королей» есть продолжение: «и обязанность простолюдинов». Если ты работаешь на царя — то это обязывает к тому, чтобы во всём была точность, ясность, обязывает не расслабляться, а потрудиться, чтобы в итоге вышло красиво.

Варвара Маслова принимала участие на разных этапах: подготавливала место, «зашивала» фон, а также выкладывала одеяния повара Ивана Харитонова — это была ее первая работа подобного рода и потому много значила для нее.

— Когда работаешь именно в этом городе, в этом месте — бесчувственным не остаешься. Помощь страстотерпцев чувствовалась, было очень благодатно.

Последняя поездка в Екатеринбург запомнилась особенно, потому что матушки из Ново-Тихвинского монастыря показали нам все памятные места — Ганину Яму, Поросячий Рог и обо всем очень интересно и доступно рассказали.

О тех страшных событиях всё время невольно задумывалась во время работы в Расстрельной комнате. А когда увидела результат — порадовалась, что удалось таким образом прославить подвиг Царственных страстотерпцев.

Результат работы поражает! Это место особенное. Наверное, таких красивых мест нигде нет! Всё в целом — фреска, камень, отделка — показывает, насколько трепетно все отнеслись к доверенному им участку работы — в этой комнате в каждую деталь вложено много сил, всё подобрано удивительным образом и каждый фрагментик сделан с любовью.