Быть или не быть, или Как мы видим монашество (окончание)

Как мы видим монашество (окончание)

Монахиня Евсевия: Постриг я помню только отрывками, и особых впечатлений у меня не было. Единственное, на что бы я обратила внимание, возвращаясь к тому периоду, это эгоизм. Для монаха это самое страшное, особенно когда живешь на всем готовом. К сожалению, эгоизм со временем прогрессирует. Я наблюдаю это все эти годы. Нам становится тяжело для другого что-то сделать, оторвать от своей жизни минуту.

Помню, как пришла в келью после пострига и ощутила внутреннюю силу. Очень хотелось бы вернуть ту силу, сейчас ее нет. Я хотела бы ее направить на то, чтобы не умножался эгоизм, на то, чтобы видеть ближнего.

Когда-то я говорила сестрам, что дома есть привычка служить родителям, сестрам и братьям, готовить, убирать. А в монастыре за тебя посуду помоют, постирают — ты становишься потребителем. Вылечить это можно лишь тогда, когда начинаешь служить всем безоговорочно.

Крайне важно в начале монашеской жизни положить такое основание, ведь искоренять эгоизм очень болезненно. Поэтому благодать пострига я направила бы на служение ближним по-настоящему: увидеть, что кому-то плохо, и посидеть с ним; помолиться о ком-то, поплакать с кем-то. Это дает уже другие силы…

Монахиня Мария: Если бы я осталась послушницей, не знаю, хотела бы я сейчас пострига или нет. Скорее нет, чем да, если честно. Мне было бы страшно, я боялась бы быть монахиней и даже послушницей. Наверное, хотела бы быть в самом скромном положении и в то же время в самом свободном: жить при монастыре, ходить в халатике, мыть пол, чтобы никто меня не замечал. Молилась бы Богу, никакого начальства…

Наверное, греховно так думать. Сейчас я имею определенные обязанности, мои грехи и немощи на виду, а если быть таким незаметным человеком, то все было бы покрыто. Умом я понимаю, что это иллюзии, так в жизни не бывает: все равно человеку что-то да не так, не одно, так другое… Кстати, из первых сестер послушницей и инокиней дольше всех была я.

Я хорошо помню свои ощущения. Интересный момент: меня постригли в инокини тогда, когда я перестала этого хотеть, когда внутри была свобода (я решила, что буду послушницей до конца жизни). Я хотела просто жить перед Богом, ушел дух соперничества.

После иноческого пострига я себя чувствовала новорожденным младенцем, которого выкупали. Чистым-чистым! Я так радовались, будто только родилась. Это было очень ярким ощущением. Но оно, к сожалению, продержалось около месяца.

А когда был монашеский постриг, то ощущение было другое, даже трудно сказать, какое именно. Оно было не таким ярким, было спокойным.

Помню, в храме было холодно. Нас оставили там после пострига. Сейчас я, наверное, возмущаться бы стала, но тогда по благодати пострига не было никакого ропота, все воспринималось как в порядке вещей.

Игумения Евфросиния: Нужно как можно дольше беречь благодать пострига, хранить внимание. Во время пострига мы часто думаем, что то, что мы получаем, это естественно, нормально, не задумываемся над тем, что этот дар нужно беречь.

После пострига было большое ощущение чистоты. Помню, как однажды мы с батюшкой ехали, и я имела неосторожность ему что-то сказать, возразить. Я даже сама ужаснулась: то, что я не выношу в других, сама же и совершила. После ощущения чистоты очень резко почувствовался внутренний грех. Так что, сестры, берегитесь дерзости своей.

Когда я пришла в сестричество, моя жизнь очень изменилась. Жизнь мира осталась за порогом. Став сестрой милосердия, я была такой доброй, мягкой, пушистой, но когда совершился иноческий постриг, началась очень сильная брань. Внутри такая буря была! Я не могла сдерживать то, что было внутри.

А потом уже был монашеский постриг. Все было новое. И благодать, которую Бог дал по приходе в сестричество, как бы укрепилась на какое-то время.