«Счастье — это когда твоя воля совпадает с волей Божией»

«Самое главное для регента — не обижать певчих», — говорит Светлана Кузьмицкая. Каждое воскресное утро на ранней литургии она руководит хором в минском храме Архистратига Михаила. Светлана пришла в этот храм одной из первых, и службы стали для нее жизнью, а хор — семьей. Глядя на эту веселую, жизнерадостную женщину, невольно хочется улыбаться. Но за легкостью, талантом и везучестью всегда стоит труд — многолетний, кропотливый. Кто этого не понял, будет ловить призрачное счастье, загадочную фортуну.

— Светлана, как вы познакомились с нашим монастырем?

— Я когда-то ездила в Свято-Елисаветинский монастырь на постриги.

Меня привлекает архитектура монастыря. Он построен в старорусском стиле, смотрится мощно. Приезжаю сюда несколько раз в году для души. Недавно здесь отмечала свой юбилей.

 

Вообще, монастыри для меня — это что-то высокое, иная жизнь: духовная, возвышенная, ближе к Богу. Монахи — люди, которые отреклись от мира. У меня нет такого дерзновения, для меня это образец духовности.

Знакомство с монастырем началось со священника. Когда моему младшему сыну было пять лет, он поступил в подготовительный класс музыкальной школы при консерватории. Там преподавал удивительный педагог Леонид Ефимович Немзер — у него были не уроки, а сказка. Мы, родители, сидели под дверью, ждали детей. Там я познакомилась с Иоанной, которая приводила на занятия своего сына Макара. Наши дети подружились, вместе бегали, играли. Однажды Макар пришел не с мамой, а с папой, и оказалось, что он — священник. Это был отец Андрей Малаховский. Батюшка всегда ходил в рясе и был такой красивый, интересный. Тогда, в конце 90-х годов, я была неофиткой. Крестилась в зрелом возрасте вместе со своими дочерьми Дашей и Машей. Поскольку после крещения в храм не ходила, лукавый на меня навалился, и начались «дианетики», «агнийоги», «кармы» и так далее. А когда родился Паша, я потихоньку стала воцерковляться, поэтому обрадовалась встрече со священником. В то время я уже пришла на клирос. У детей был урок, а батюшке надо было отлучиться, кому-то что-то передать, и я пошла с ним за компанию. По дороге мы встретили ныне покойного отца Анатолия Ковалева. Я — в мини-юбке, волосы распущены, накрашенная. Он посмотрел на меня с ужасом и спрашивает у отца Андрея:

— Это кто?

— Это регент, — отвечает батюшка Андрей.

Отец Анатолий улыбнулся:

— Всё отлично, — и пошел дальше.

Я удивилась и говорю отцу Андрею, что пою на клиросе только пару месяцев.

На что батюшка ответил:

— Ты будешь регентом.

Уже через год я стала регентовать.

 

— Расскажите о ваших родителях.

— Мой папа был полковником, мама — учителем математики. Родилась я в Ленинграде. У меня даже есть медаль родившейся в Ленинграде. У родителей тогда уже был сын, мой старший брат. Папа больше детей не планировал, но мама настояла. Во время беременности оказалось, что вместе с плодом у нее растет доброкачественная опухоль. Врачи пугали маму и отправляли на операцию. Милостью Божией мама попала на консультацию к профессору, гинекологу и хирургу, заведующему кафедрой в Ленинградской военно-медицинской академии. Он послушал маму и сказал:

— У вас будет девочка Светлана, вы хорошо родите, в женскую консультацию больше не ходите, за месяц ложитесь на сохранение и, как жена офицера, рожайте в военно-медицинской академии.

Много позже я узнала, что в те годы в стенах академии находились мощи преподобного Александра Свирского.

Роды прошли замечательно, и мама назвала меня Светланой. Светлана — значит светлая, праздник жизни. Я, сколько себя помню, всегда хотела, чтобы люди радовались.

Поскольку отец был военным, семья часто переезжала. В детстве мне пришлось сменить много школ, и везде я находила друзей. Двоечникам давала списывать, с отличниками дружила. Мама говорила, что я росла как трава.

Господь хранил меня еще до моего рождения, поэтому я во всякой мелочи вижу чудо, а не простое совпадение. В маленькой брошюрке Ельчанинова читала: «Кто верит в случай, тот не верит в Бога».

— Почему вы пришли в Церковь?

— Я была абсолютно далека от веры. Я первая в нашей семье православная.

Однажды отец Петр Андриевский, ныне покойный, сказал: «Я не верю, что Бог есть, я знаю, что Он есть». Обычно в Церковь приходят через кого-то. Я пришла напрямую, наверное, через ангела. Никто мне никогда не говорил ни про Бога, ни про Церковь, ни про религию. Внутри у меня рождались вопросы, и на все вопросы находились ответы — то по радио, то в газете. Конечно, моя вера очень слабая (так считаю по Евангелию — если бы была вера хоть с горчичное зерно, то и горы могла бы переставлять), но никто не может меня сдвинуть с позиции Православия, потому что я прошла через многое, чтобы ее обрести. Думаю, меня ведет Господь.

По маминой линии у меня в роду все католики, а мой любимый композитор — Бах. Я обожала орган и, по логике, должна была пойти в костел. Но костел для меня мертв, он для меня как музей, концертный зал. А в православной церкви — живой Бог.

Духовно я оказалась одинока. У меня не было опоры в людях, и я искала опору в Боге. Меня всегда привлекала таинственность храмов, нравилась архитектура, и меня просто туда тянуло, не могу объяснить, почему. Думаю, это было заложено изначально, моей заслуги в этом нет. Может быть, Бог видел, что сердце уже готово. Никогда не забуду, как во Владимирском храме читали Псалтирь, и я услышала слова: Если даже отец мой и мать оставят меня, то Господь примет меня (ср.: Пс. 26: 10). Меня это так тронуло! Слезы полились потоком. Вообще, когда я только начала ходить в храм, плакала без конца. Люди подходили, чтобы меня утешить, а я сама не знала, откуда эти слезы. Казалось, что из меня вытекает вся боль, накопленная годами.

Мне очень помогла молитва Оптинских старцев. Она меня потрясла своей доступностью, современностью. Я писала ее на бумажках и всем раздавала. Нельзя хвастаться, я понимаю, что мы все — инструменты в руках Божиих, у нас ничего нет, мы как преемники, но мне приятно, что, благодаря какой-то моей поддержке, несколько человек тоже пришли в храм и остались.

Сначала я была прихожанкой храма в честь Владимирской иконы Божией Матери (мы тогда жили на Партизанском проспекте). Потом я переехала в Сухарево, начала ходить в храм Архистратига Михаила и стала разрываться: петь и там, и там. Я спросила у отца Андрея:

— Где мне петь?

— Ты должна петь там, где ты нужна. И знаешь, что главное в регентстве? Не обижать своих певчих, — научил батюшка.

Потом всё само образовалось. За год я стала регентом, конечно, только с Божией помощью. Правда, много работала, дома занималась, учила гласы. Я считаю, если у тебя есть хотя бы музыкальная школа и опыт посещения без пропусков субботних и воскресных служб и с тобой работает хороший регент, ты от него всё возьмешь. Я знаю многих людей с дипломами, которые не могут регентовать. Должна быть харизма, Божие благословение.

Потом я поняла, что у слов «Бог» и «богатство» — один корень. У Бога всё есть, а мы просто пытаемся подтянуться к Нему и стать ближе. Мы служим людям, чтобы как-то очиститься — пением или еще чем-то…

Как когда-то отец Валерий Дроздов сказал мне: «Я могу служить и сам, мне певчие нужны только для красоты, но главное — людей не обижать». Этим я и руководствуюсь. Господь дал мне такую прекрасную клиросную семейку! Вот я вчера сдала в ГАИ экзамен по теории, и все за меня радовались и поздравляли.

Мне кум говорит: «Тебя все любят». Знаете, в чем секрет? Чтобы тебя любили, надо любить самому: открываться, ни с кем не спорить, не ругаться. Спрашивают — говори.

 

— А если на службе запели не то или сфальшивили?

— Я не делаю замечания, а даю рекомендации. Могу показать: тише, громче, что надо округлять звук и так далее.

Возможно, это покажется поверхностным, чисто внешним, но считаю, что у регента руки должны быть в порядке — колечки, маникюр, чтобы на них приятно было смотреть. Надо стараться по возможности всегда красиво одеваться, под цвет службы: Богородичный праздник — голубой, на Троицу — зеленый… На Пасху надо одеть вообще самое лучшее, самое красивое для Бога. Я говорю певчим, чтобы они тоже одевались красиво, чтобы было радостно.

На клиросе главное, чтобы была как маленькая семья, где все друг друга любят, молятся друг за друга, поддерживают друг друга. Пение само потом выстроится, Господь даст.

Я чувствую, как меня любит Божия Матерь. Меня пригласила петь регент в Покровском храме, а через несколько лет позвала другой регент. Теперь я пою там несколько раз в неделю.

— Когда всё хорошо, то Бога легко хвалить, а как благодарить Создателя в скорбях?

— Я нашла ответ на этот вопрос у святителя Иоанна Златоуста: «Славьте Бога в радости, и радость умножится, славьте Бога в печали, и печали уйдут». Даже когда я этого не знала, то доверяла православной литературе. Когда мне было плохо, все ложились спать, а я в прихожей читала акафист «Слава Богу за всё». Я не понимала, как это работает, но читала по послушанию, и беды уходили.

Я считаю, что есть четыре категории людей. Первая — те, кто очень требователен к себе и другим. Это люди высокого полета. Они жесткие, такие начальники. Я таких людей уважаю, но боюсь. Вторая — люди, которые не требовательны ни к себе, ни к другим. Третья — и таких большинство — это люди, которые к себе снисходительны, всё себе позволяют, но к другим строги. Четвертая категория — это уже приближение к святости. Человек к себе очень строг, а к людям снисходителен. Это духовные люди. Таким был владыка Филарет (Вахромеев).

 

В основном люди душевные. Я понимаю, что нельзя перескочить из первого класса в десятый, нельзя без душевности достигнуть духовности, хотя и такое встречается. Мне когда-то духовник сказал: «Ничему не удивляйся. Когда ты идешь к Чаше, кто-то может тебя оскорблять, толкать. Не обращай внимания — ты идешь к Богу». Конечно, легко любить людей, которые тебя любят, а ты попробуй полюбить тех, кто тебя ненавидит. В этом помогают исповедь и причастие. Причащаться надо обязательно и часто, потому что мы очень слабы. В древние времена люди причащались каждый день, потому что могли в любой момент погибнуть. Ко мне это понимание пришло во время пандемии ковида, когда умирало много людей. Идет невидимая война, тебя могут в любой момент «убить». Надо активизироваться, тем более, мы уже тут, в храме, нас зовут: «Придите, придите», а ты просто поешь. Как мне говорили: «Зачем вы поете одно и то же? Ведь можно включить магнитофон». Я понимаю, почему в костеле орган, а у нас живой голос — Богу важно, чтобы Ему пело Его живое создание, а не бездушный предмет.

— Вы по натуре гуманитарий, а имеете математическое образование. Как так получилось?

— Наверное, всё промыслительно. Если бы я сделала карьеру, у меня не было бы троих детей. Я окончила факультет прикладной математики БГУ. Всю жизнь работала в государственных учреждениях, занималась разными делами смиренно, по послушанию. Вот теперь в Академии музыки работаю в учебно-методическом отделе, составляю расписание занятий. Мои коллеги удивляются: как можно учесть все нюансы? А я, как улиточка, тихонько делаю свою работу, и картина складывается.

 

— Что вы ждете от Пасхи?

— Пасха — это радость о Воскресшем Христе. Надо причащаться, радоваться, ходить в гости. Если ты попостишься, то почувствуешь Пасху, если нет — не почувствуешь.

— Вы много лет регентуете. Что меняется с годами?

— Отец Иоанн Кронштадтский, в чей день рождения я родилась, писал о том, что очень жалеет певчих и регентов, потому что они теряют страх Божий. Ходишь на службу как на работу — такое есть не только у певчих, но и у всех, кто трудится в храме, но всё равно Господь дает Свою благодать, радость с избытком.

— У вас бывают моменты, когда не хочется идти в храм?

— Господь держит меня. Хочешь не хочешь, в любую погоду встала и пошла. Было много случаев, когда я ночью не ложилась спать, потому что боялась проспать службу. А мне просыпать нельзя, я регент. Господь говорит: Милости хочу, а не жертвы (Мф. 9: 13). Невольник — не богомольник. Но я всё же как бы принесла жертву. Я по натуре — чистая сова и могу спать до полудня. Ходила на службу на позднюю литургию, а потом меня поставили регентовать на ранней службе. Я плакала, отказывалась, психовала, но меня Господь вразумил через мудрого человека — матушку Ольгу, супругу покойного отца Петра Андриевского. Она ласково со мной поговорила, объяснила, что так надо. Благодаря ей я согласилась, а потом в один момент проблема ушла, и я спокойно могу вставать рано утром.

Счастье — это быть довольным тем, что у тебя есть и когда ты угадываешь волю Божию. Когда твоя воля совпадает с волей Божией — это и есть момент наивысшего счастья.

 

Беседовала Елена Романенкова

Фотографии из личного архива Светланы Кузьмицкой

09.04.2025