Свет в окошке

Из-за присыпанных снегом веток выглядывает золоченый крест. В сумерках ноябрьского утра блестит купол колокольни. Перезвон увлекает женщин на улицу. Вместо аккуратно повязанных платочков и шарфиков у них на головах капюшоны наскоро наброшенных курток. «Крестный ход! Крестный ход!» — шумно вливаются женщины в процессию. Они цепляются друг за дружку, за сестер милосердия, за гостей и связываются, как звенья цепочки. Пестрая цепочка змейкой вьется за священниками. Крестный ход идет вокруг психоневрологического дома-интерната для престарелых и инвалидов № 4 в Минске. 25 ноября здесь, в домовом храме в честь иконы Божией Матери «Милостивая», престольный праздник. Уже десять лет подопечных интерната окормляет наш монастырь.

Остановка. Священник читает Евангелие. Женское отделение затихает, вслушиваясь в тайну Божьего слова. Капельки святой воды мягко ложатся на лица. «Еще мне, еще!» — просит девушка с синдромом Дауна (а может, женщина — особенности психического развития словно смазали их возраст, и каждую хочется называть девочкой). Девочка слева от меня волнуется: «А если я заболею? Водичка холодная!» Сестра Любовь успокаивает: «Наоборот, лучше будет».

 

Десятки лиц прилипли к окнам. Подопечные, которые не смогли сегодня участвовать в шествии с хоругвями, улыбаются, крестятся и машут руками проходящим по другую сторону стекла.

Это интернат для взрослых людей, но его воспитанников сестры и братья называют «ребята». Они все здесь большие дети. Собираются в домовой церкви вокруг Богоматери и образа Пресвятой Богородицы «Милостивая».

 

Слово «престольный» для подопечных монастыря слишком сложное. Ребята знают, что сегодня праздник Богоматери, праздник их Небесной Мамы. Ведь земную здесь мало кто помнит…

— Я начинала свое служение в интернате, что в поселке Новинки, десять лет туда ходила с другими сестрами, — рассказывает старшая сестра милосердия Нина Сандович. — Потом учреждение стали расформировывать, и часть ребят перевели сюда, в 4-й интернат. Мы могли их навещать, приносить им сладости, но хотелось продолжить духовное попечение. Сразу это сделать было сложно. Приглашали священников, чтобы жильцы дома-интерната могли причащаться. К Богородице они тянутся как к маме. Поэтому у меня была мечта, чтобы у них был храм в честь Матери Божией.

 

На аналое лежит обрамленный цветами Киккский (Кипрский) образ Богоматери «Милостивая». Уже десять лет, как сбылась мечта сестры Нины, и в доме-интернате № 4 открылся домовой храм в честь этой иконы. Каждую субботу здесь проходит богослужение. Мужчины и женщины ходят на службу по очереди — такой порядок. Тех, кто не может прийти, причащают в комнатах.

Тогда казалось, этот образ сам выбрал место.

— Мне хотелось, чтобы церковь была в честь Божией Матери «Милостивая», — продолжает рассказ сестра Нина. — Эта икона находится на горе Киккос на Кипре, и там люди исцеляются от психических болезней. Но я всё равно думала, насколько это правильно. И словно в благословение одна женщина привозит мне с Кипра икону «Милостивая-Киккская»…

Преподнесенный в дар образ стал храмовым. Сегодня к нему припадают в своих молитвах насельники интерната. О чем их молитвы?

 

Сестра Нина, будто угадав мои мысли, говорит, что подопечные часто просят сестер помолиться, если у кого-то что-то произошло или болит.

— С другой стороны, среди окормляемых есть молитвенники, которых мы знаем с детства. Просим и у них молитв, — делится сестра Нина. — Сам, бывает, забудешь, о чем просил, а они спросят: «Всё нормально получилось?» У них детское восприятие молитвы. Они верят, что то, о чем попросят, обязательно исполнится. И это действует.

Людмила Румянцева до пандемии, когда интернат закрыли для посещений, обучала ребят танцам. Вместе они готовили концерты. Сестра милосердия уверена, что внимание лечит:

— Бывает, во время службы начинают мычать. Я помогаю артикуляцией, и у ребят получается подпевать. От них идет ток жизни. Они хотят участия в литургии, но еще не знают, как это должно быть. К иконам трепетно относятся. Батюшка для них — свет в окошке.

Окормляет интернат отец Родион Альховик. Благодаря монастырю здесь образовалась большая крепкая семья.

 

— Наш храм в интернате — это духовный центр, где мы вместе молимся, причащаемся и проводим праздники, — рассказывает батюшка. — Благодаря любви людей, которые работают с проживающими в интернате, у них раскрываются таланты. Они внешне больны, но в душе огромная любовь. Поэтому мы купаемся здесь в любви.

 

В храм забегает Миша: «Вот, это мой, это я!» (показывает на икону Архангела Михаила).

Сестра Нина улыбается:

— Потом будет говорить, что у него день ангела, чтобы его не забыли поздравить. Святых они воспринимают как ангелов. Понимают, что можно обращаться к Ангелу Хранителю.

— Миша, сегодня праздник Богородицы, — поясняет Михаилу моя собеседница.

— Подарки будут! — радуется радостью ребенка человек, испещренный морщинами.

— Будут позже, в отделении, — подтверждает сестра Нина.

Сестры начинают петь акафист. В дверь пытается ворваться Антошка — ему не терпится получить праздничное угощение:

— Скажите Ивану, чтобы передал мне подарок! Я иду мимо.

Санитар уводит взрослого ребенка: «Антошка, пошли!» — правила одни для всех.

— Они очень зависимы от подарков, — поясняет пономарь Сергей Спасков.

Но главный подарок для подопечных монастыря — посетители.

— Анечка согбенная так сегодня радовалась, что ее причастили в отделении! — говорит Людмила Румянцева. — Они такие хорошие все. Им необходимо обняться, поцеловаться.

Сестра Лия Коноплева помогает причащать подопечных в отделениях. В прошлом она медсестра психиатрической больницы. Но только сестринское служение болящим помогло ей увидеть в человеке с интеллектуальными ограничениями личность:

— Мы их молитвами спасаемся. Помню, еще до сестричества, когда я работала с психически нездоровыми людьми, мне было больно на них смотреть. Думала: «Боже, зачем этих больных на сцену тащат, концерты с ними ставят». А в интернате у меня всё перевернулось. Я поняла: у них душа чистая…

Сестра Нина говорит, что Бог через ребят действует особым образом, открывая им то, что не видят обычным зрением другие.

 

— Порой такие вещи говорят, как бы предупреждая… Здесь есть женщина, худенькая такая, лет 45, а как дитя. И вот раз прихожу, она меня встречает, начинает гладить и утешать: «Нина, ничего, поболит и перестанет. Мне тоже, бывает, болит. Я терплю, и ты потерпи». Говорю: «Да ничего мне не болит». Но когда пришла домой, голова разболелась, как и предупреждала деточка… Мужественно терпела.

«Богородице Дево, радуйся…» — молитва-песня звенит на этажах. Братья и сестры поднимаются в отделение с подарками. Иду следом.

— Вера, Рита, подарки! — клич мгновенно разносится по коридору. Проходы наполняются тянущимися руками.

— К Причастию так не бегут. Смотри, как оживились, — улыбается звонарь Иван и раздает угощение.

Сестры едва успевают отвечать всем на приветствия. Насельники интерната обнимают гостей, гладят, берут за руки, норовят поцеловать. В обычной жизни люди при встрече обмениваются парой скупых фраз. Здесь — щедрыми объятиями. Мне не сразу удается сломать границу личного пространства, но ее буквально сносят с другой стороны. «Олечка, иди сюда. Я тебя так ждала, внученька!» — хватает и целует мою руку бабушка. «А, Оля, ты моя», — уводит меня девушка, с интересом рассматривая мою брошку — птичью пару.

— Что это?

— Брошка.

— Это птички. Как называются?

— Не знаю.

— Это муж и жена, — говорит она, и я по-новому смотрю на старое украшение…

— Как тебя зовут? — подбегает Анечка. За калиткой высокоинтеллектуальные люди даже во время долгого разговора могут так и не задать незнакомому этот простой вопрос. А здесь называют по имени десятки раз за несколько минут, и ты понимаешь, что по-настоящему важен.

— Анечка, ходишь в церковь? — спрашиваю у женщины, взявшей меня под руку.

— Нет. Работы хватает. В отделении помогаю. Песни пою. «Белые розы» вот пела. Рисую. Мои картины на стенах. (Поднимаю глаза — работы, достойные персональной выставки). Я сама молюсь. Крестик у меня есть, но не ношу — ниточка совсем коротенькая. А Бог, конечно, помогает.

 

Брат Сергей обращает внимание на сияющие лица подопечных. Предвкушение встречи с неподдельной радостью поднимает его каждый раз ранним субботним утром прежде будильника.

— В городе такого счастья не увидишь, — говорит он.

Сергей Спасков преподает на механико-математическом факультете БГУ. Работа связана с решением высокоинтеллектуальных задач:

— Математика требует серьезной мыслительной деятельности. В науке есть прогнозирование. А здесь ребята простые, живут одним днем.

Знакомимся с Юлей. Юлечка наблюдала за крестным ходом из столовой. Она сегодня дежурная.

— Мне нравится, — говорит моя собеседница, не переставая улыбаться. Не зря людей с синдромом Дауна называют «солнечными» — солнце не сходит с их губ.

— А у меня есть иконочка Божьей Матери. С праздником! — поздравляет девочка-улыбка, прилипая ко мне.

— Оля, — представляюсь в который раз за утро.

— Знаю, что Оля, — упирается в меня пронзительным взглядом женщина-былинка.

— Вижу опасность. Аккуратно на дороге. Молодая еще. Жить тебе и жить, — похоже, я встретилась с той самой девочкой, которая учила терпению сестру Нину.

— Обалдеть! Желтая пресса, — восклицает Лена, когда узнает, кем я работаю. — Знаю я этих журналистов. Про Киркорова разное пишут. А я люблю Киркорова. Братьев Айвазовых люблю. Приходи ко мне, побеседуем. Ты всё запишешь.

 

Защелкнулся дверной замок — и будто волна любви схлынула. Завертелись мысли. Одна из них — на всякий случай чаще смотреть под ноги — Лена волновалась, предупреждала.

— Почему Вы сюда приходите? — спрашиваю у звонаря Ивана. Он не забывал сюда дорогу и в пандемию — звонил на колокольне, а ребята слушали, прилипнув к окнам. Даже ковид их не разделил.

— Пришел как-то в монастырь, познакомился с отцом Родионом. Он пригласил сюда, — рассказывает Иван. — Подумал: схожу, посмотрю, а сам незаметно втянулся. Миша, Саша, Ваня — много тут друзей. Все искренние и настоящие, все ждут.

 

Возвращаемся в храм.

— Как на Вас влияет служение в интернате? — спрашиваю у сестры Нины.

— Благотворно. Здесь реально видишь, как Бог меняет людей. Многие, обласканные нами, пришли сюда из детского интерната. Пришли в агрессивный мир взрослых людей, к которым никогда не приходил священник. Я думала, что наши, которые пуговицы друг другу застегивали, сломаются. Но случилось чудо любви — ребята поменяли местных. Некоторые бабушки медленно, но стали приходить в храм, причащаться. Еще мы крестили тех, кто уходил из жизни.

 

В алтаре хранится деревянный крест, который сейчас несли во главе крестного хода. Когда однажды святыню отдали сестре Нине, она не понимала, зачем:

— Человек один заказал, а потом отказался. Оставил мне. А я не понимала, как можно отказаться от креста. Неважно, что он большой, главное легкий. И вот здесь он обрел свое место.

— И как, легкий этот ваш крест?

— Несем, с Божьей помощью только. По-человечески выдержать всё невозможно. За большой период времени я поняла, что на себя вообще не нужно полагаться. Бывает, и денег нет, а когда уповаешь на Бога, случаются чудесные моменты: появляются средства на подарки, поездки для ребят. Матерь Божия милует.

 

Фотографии Максима Черноголова

28.11.2023