«И Бог помогает…»

Монахиня Варвара (Атрасевич): Я не думала о монашестве, не было желания пострига, именно монашеской жизни… Но так получилось, что сначала помогала своим родным, в дальнейшем — знакомым. Я находила в этом утешение и верила, что те люди, которым помогли, в свою очередь окажут поддержку другим нуждающимся. Но вскоре поняла, что материальная помощь не приводит к этому. Видела, что люди, которые получали ее от меня, просто начинали жить для себя, и меня это угнетало.

Выход нашелся неожиданно: пришло осознание того, что поддержка может быть не только материальной, но и духовной. А лучшее место, где можно оказать ее, — монастырь. Поэтому мой уход из мира был связан с тем, что мне просто хотелось помогать людям. То, что Богом была определена именно наша обитель, было очевидным для меня, потому что если бы я сама выбирала, то выбрала бы тихое и спокойное место.

А очевидным Промысл Божий о нашей обители стал для меня следующим образом. Перед поступлением в монастырь мне приснился сон: я на корабле, ищу выход и не могу найти. Потом до меня доходит: я же на палубе. Мне, наверное, надо спуститься. Спускаюсь — и нахожу узкий проход. Столы накрытые, за ними дверь — вход в храм, но какой-то необычный. Пытаюсь войти — вдруг какая-то женщина в бордовом одеянии останавливает меня и говорит: «Тебе еще рано». И ведет меня в другую сторону. Иду за ней, поднимаюсь на второй этаж, вижу еще одну женщину, только в светлом облачении. Мне стало почему-то страшновато, было такое ощущение, что меня принимают в семью. Женщина подняла на меня глаза — и я понимаю без слов фразу: «Ты же уже наша!» На этом сон закончился.

Это было за полгода до того, как я вообще приехала в монастырь. Я никогда не была здесь, хотя собиралась — мы хотели приехать на акафист «Неупиваемая Чаша» с девочкой, которая в то время была на моем попечении, но как-то всё не получалось. А после случайно оказалась в обители. Каково же было мое удивление, когда я спустилась ко входу в Никольский храм и узнала место из моего сна — это был вход в храм и дверь напротив! Мне стало очень любопытно, что же находится за этой дверью. Тогда это был какой-то склад, но я этого не знала и, когда уже приезжала в трапезную помогать, каждый раз с интересом заглядывала туда и думала: ну что же там такое?

Всё разъяснилось, когда я поступила в монастырь трудницей и меня отвели на место моего первого послушания — в керамическую мастерскую. Она и располагалась за этой таинственной дверью, а мое рабочее место было на втором этаже. Мой сон долго укреплял меня, всё время, пока я несла послушание в мастерской. Потому что я представляла себе монастырь по-другому. Мне казалось, что я буду делать то, чего никогда не делала, этого мне и хотелось. А тут всё шло вразрез с моим желанием: мне пришлось выполнять ту работу, к которой я привыкла в миру… Но каждый раз, когда я порывалась пойти к батюшке и попросить что-то другое, я сразу вспоминала свой сон и понимала, что раз Господь сюда привел, значит, надо это принять. Для того чтобы смириться с тем, что я должна делать, что привыкла, а не то новое, чего хотелось, мне понадобилось 5 лет. И еще за эти 5 лет я осознала, что, где бы ты ни трудился, на первом месте должен быть человек, его нужды.

Сейчас я несу послушание старшей сестры на женском подворье. Меня спрашивают: «Ну как ты там справляешься?» А я просто живу каждый день. Бывают, наверное, даже не дни, часы, а минуты смущения, когда кажется, что всё надоело, что лучше бы как-нибудь по-другому. А потом думаешь: ну как по-другому? Надо идти дальше.

Что касается пострига… Меня благословляли, и я принимала. Не было желания, чтобы это совершилось как-то быстрее, или мысли, что кого-то постригают, а меня нет. Хорошо запомнилось благословение на иноческий постриг. На одном из монашеских собраний батюшка вызывал послушниц и задавал вопросы. Я сразу поняла, что, наверное, батюшка что-то для себя определяет. Так и получилось — на следующем собрании батюшка называл кандидатов на иноческий постриг. Меня не назвал, и мне стало так хорошо на душе, спокойно. Я пошла в мастерскую, меня спрашивают: «Может, уже постригать будут?» Отвечаю с радостью: «Нет, меня нет». И тут мать Анфиса (Остапчук), старшая сестра по мастерской, говорит: «Не переживай, до пострига еще далеко, всё может измениться». Мне опять стало как-то не по себе, поднялся протест, буря внутри.

Это всё, наверное, было промыслительно, потому что, когда я обдумывала эту ситуацию, мне стало стыдно за себя: раз уж пришла в монастырь, надо не колебаться, а принимать то, что Бог дает. Вечером после вечерней службы я зашла в келлию, помолилась и решила: «Господи, если есть на то воля Твоя, пусть будет так, как будет». После этого на душе стало легко, и на следующем собрании, когда батюшка дополнительно благословил готовиться к иноческому постригу послушниц Людмилу (Максименко), Ирину (Денисову) и меня, я уже приняла это совершенно спокойно. Но если бы меня назвали в первый раз, наверное, был бы протест, не знаю, как бы я с ним справилась. Так Господь помиловал.

Я ничего не хотела бы менять в себе, потому что всё плохое, что есть, Господь помогает исправить. Единственное, чего бы хотела — чтобы Бог дал внимательность и к себе, и к людям, и к тому, что происходит. Потому что этого действительно не хватает. Получается так, что ты всё время спешишь куда-то, хочешь быстрее и лучше сделать, а в результате получается как всегда.

Еще хотелось бы, чтобы мы считались друг с другом. И, прежде чем помогать другому, хотя бы поинтересовались, какая именно помощь нужна. Тогда многие вопросы сразу бы исчезли. «Надо всё подвергать сомнению» — в миру мне говорили такую хорошую фразу. Так вот, мне бы хотелось, чтобы сомнению подвергали в первую очередь свое мнение. Когда мы этому научимся, всем нам, наверное, будет немножко легче.

Я очень доверяю Богу. И это не мое достижение — это доверие впитано с молоком матери, это заслуга моих родителей. Может, поэтому такой путь. Я не пытаюсь брать на себя лишнее, но, если Бог посылает, стараюсь принимать. И Бог помогает.

Подготовила инокиня Ольга (Великая)

08.03.2022