«В облачении я на службе у Бога» (часть 2)

Господь сказал в притче: Так будут последние первыми, и первые последними (Мф. 20: 16). Сестра Людмила Зубарева крестилась в 58 лет, в сестричество пришла на заре строительства монастыря. Облачившись в белые одежды, Людмила 20 лет несла послушание со скарбонкой. Сегодня, в свои 82 года, сестра милосердия всё еще продолжает служение, поддерживая пациентов тубдиспансера.

«Вы стоите — и это проповедь»

— В сестричество я пришла еще при матушке Елисавете (Сысун) — первой игумении монастыря. В то время со скарбонками стояли семь сестер, тогда еще послушницы, теперь наши монахини. Жили сестры на территории строящейся обители: в небольшом закуточке и спали, и готовили еду.

Определили меня на Комаровку, поближе к дому, чтобы после послушания быстрее было добираться к дочери. Стояли мы в любую погоду — холод, пурга, дождь. Зимой чернила замерзают — карандашом записочки писали… В монастыре нам дали солдатские валенки 45-го размера. И ведь удивительно — я тогда не болела.

— Утром Наташку покормишь и убегаешь, в 8 уже стоишь со скарбонкой на Комаровке. Возьмешь из дома перекусить, бомж подходит: «Есть что-нибудь поесть?» — отдашь и дальше стоишь. Кто-нибудь идет — пирожок даст, яблочко или конфетку.

Я тогда книжек духовных не читала, ничего не знала. Да и по сей день ничего не знаю, хоть и отстояла 20 лет со скарбонкой. Господь как-то вразумлял ответить людям. Идет человек: «С праздником!» Я говорю: «И вас с праздником». А какой праздник? Тут другой идет: «С праздником!» — и называет, какой. Думаю: «Слава Богу, уже знаю!»

«Перловая каша пустая, но вкусная!»

— Монастырь потихоньку строился. На беседы тогда собирались в помещении, где сейчас трапезная. Прибегаешь, не знаешь, куда стать, чтобы с потолка не текло, все сухие места уже заняты. Крышу в первый раз неудачно покрыли.

Благословляли нам покушать после послушания. Помню, перловая каша в монастыре пустая, но такая вкусная! Батюшка говорит, а я сижу на кухне, кашу ем и слушаю.

В Никольском храме тогда был земляной пол. К зиме, когда стали приводить детей из интерната, настелили доски. Поставили буржуйку, подкладывали дрова и грелись.

«Человек немощен, а Господь действует»

— Привыкла я к своей Комаровке, и тут переводят меня в магазин «Престон» на улице Богдановича — место серьезное, для изысканного общества. Поначалу просилась: «Батюшка, заберите меня оттуда», — а потом стали эти люди мне родненькими. Простояла я в «Престоне» возле отдела с цветами 13 лет. Когда заболела, мои престоновцы даже в больнице меня навещали. Многие сегодня приходят в монастырь на службочку, смотрю на них и радуюсь.

И с покойным Александром Тихановичем мы дружили, и с Владимиром Мулявиным говорили, и с его супругой Светланой. И профессора подходили, и люди, которые знают историю Церкви. Я в философские разговоры старалась не вступать, говорила, как учил отец Андрей: «Знаешь — отвечай, не знаешь — скажи, что есть церковь, чтобы люди шли в храм и обращались к священнику».

— Люди часто говорят: «У меня Бог вот здесь» — и на сердце показывают. Спрашиваю: «А в храме вы были когда-нибудь?» — «Нет». Тогда я говорю: «Храм — это дом Божий, там Господь, Он слушает и радуется, что вы пришли. Священник — ставленник Божий, его Господь выбрал, чтобы он вас послушал. И обязательно нужно Причастие».

Всегда рассказывала людям про свою семью, про Наташку. Вот за что эта болезнь? По моим грехам, без Бога жила. Если бы дочь не заболела, я много еще могла бы натворить…

«На Бога оставила…»

— Наташку мою в монастыре вымолили. После больницы 10 лет она была дома. Батюшки еженедельно приезжали ее причащать. Сестры помнят, какая дочь была.

— Люди не понимают этого, но, может быть, мое слово кому-то запало в душу и спустя годы в жизни будет момент, когда человек вспомнит, и Господь ему откроет.

Милостью Божией уже 12 лет Наташка трудится в нашем Доме трудолюбия. Встает в 4 утра, самостоятельно собирается и едет на работу. Она старшая по утюгам. В начале дня включает утюги и принимается за глажку. Господь и денежку дает, и, самое главное, — общение. Без молитвы и общения нам было бы тяжело.

Когда меня в больницу положили на операцию, дочь впервые в жизни сама пошла в монастырь на богослужение. А несколько лет назад она закончила курсы катехизаторов, почти на отлично. Вот что творит Господь…

«В руце Твои, Господи, предаю дух мой»

— Много было в жизни испытаний. Обнаружили у меня опухоль. Легла в больницу. Отец Валерий Захаров приехал, всех в палате исповедовал, причастил. А накануне операции меня предупредили: «Надо крест снять». Завозят в операционную, я говорю: «В руце Твои, Господи, предаю дух мой, Ты меня благослови и помилуй», — и вспоминаю, что крест на груди. Сестра подходит, переворачивает ниточку, и он остается на мне. Операция закончилась успешно. Всё нормально.

Проходит несколько дней. Спрашиваю у заведующего отделением: «Вы отделение когда освящали?» Он говорит: «Не освящали». — «Освятим?» — «Ну, давайте». Отцу Валерию звоню: «Надо освятить отделение в больнице!» Отвечает: «Людмила, я в отпуске, позвони другому священнику» — но сам приехал.

— Перед выпиской заведующему отделением я подарила иконочки и книгу о святителе Луке (Войно-Ясенецком). Благодарил, сказал, книга очень понравилась.

«Человеку надо, чтобы его выслушали»

— Во мне всё земное, ничего небесного — на огороде повозиться, сварить, убрать. Вот такая моя жизнь. Я — Марфа. Отец Валерий приходит из монастыря Наташу причастить после богослужения, надо его покормить. Батюшка селедку чистит, я картошкой занимаюсь. Чай наливать — «Батюшка, заварки нет!» Он говорит: «Иди хоть травы какой нарви!» Пойду в огород, травы принесу, заварю…

Что я для Господа сделала? Ничего не сделала. Мне вот убрать, сварить, люблю музыку послушать, телевизор смотрю. Дача есть — идешь, людей видишь, с кем-то побеседуешь. Акафист сидя читаю. Как-то батюшке сказала, а он мне: «Погоди, еще и лежа будешь читать».

— Был у меня тяжелый урок, после которого я узнала цену слова. Прихожу на исповедь и говорю: «Батюшка, я человека убила!» Он спрашивает: «Как?!» — «Словом…» В аварию попал Владимир Мулявин и в тяжелом состоянии лежал в клинике. Подходит ко мне его супруга Светлана, я вижу, что на ней лица нет, и спрашиваю: «Что, умер?» Так она на меня посмотрела, замахала руками: «Что вы, что вы?!» — и ушла. Потом я просила у нее прощения за неосторожное слово. Светлана немножко помолчала и сказала: «Я вас прощаю». Мы обнялись. С тех пор я стараюсь взвешивать каждое слово.

«Сестры в белом — армия ангелов»

— Магазин «Престон» закрыли. Я немножко отдохнула и пошла на послушание в туберкулезный диспансер. Пути Господни неисповедимы: вернулась в больницу, но уже в другом облачении.

Мне нравится беседовать с больными о том, к чему я сама пришла. Маслицем их помажешь, святой водичкой окропишь, записочку напишешь, помолишься с батюшкой. И больные за нас молятся. Наверное, это действие Бога…

Мне знакомые говорят: «Поменяла белое на белое». Да, я поменяла белый халат медицинского работника на белое облачение, продолжая линию служения людям. Надеваю облачение, как медик надевает халат, как офицер — военную форму. В облачении я на службе у Бога…

— Я пришла в сестричество в 60 лет. Научить меня чему-то было трудно. Что-то прожито, на это и ориентируешься. Сейчас замечаю, что понемногу меняюсь: где-то и простишь, и промолчишь. Не всегда получается, но я стараюсь и учусь. Да, в 82 года учусь…

«Кого Господь любит, того наказует»

— Жизнь прожить — не поле перейти. Плохо мне, сил нет, а я встаю и иду что-то делать. Господь умудряет через скорби, а потом поднимает и помогает.

— Денег особо никогда не было, я еще на «Престоне» полуголодная стояла. У меня ведь даже пальто не было. Матушка Елисавета дала верхнюю одежду: в монастырь вещи люди отдавали. Сейчас еще потихонечку донашиваем, что 15 лет назад брали. Но, несмотря на все скорби и тяжелую жизнь, Господь компенсирует — мне встречаются только хорошие люди. Всё в жизни промыслительно.

Не знаю, как бы я жила без нашей обители. Родных нет, старшая дочь с семьей живет в Канаде, мы с Наташкой вдвоем. Монастырь и сестричество для меня — дом родной. Приходишь — хочется всех обнять. Мне надо, чтобы было какое-то соприкосновение. Кто-то улыбнется тебе, и уже на душе радость.

Господь долго ждал меня и терпит. Он знал, что я приду, покрещусь и буду в сестричестве. Тяжелая была жизнь, но теперь я понимаю: когда идешь через тернии, находишь Бога…

Беседовала Дарья Гончарова

Фотографии Влады Ривкиной и из личного архива Людмилы Зубаревой

«В облачении я на службе у Бога» (часть 1)>>

15.10.2020