«Православие — наш общий путь» (часть 3)

Рубрика «Моя Сербия» посвящена Сербской Православной Церкви и ее людям. Через личные истории тех, кто нашел путь к Богу — монахов, священников, игуменов, известных православных христиан Сербии, Черногории, Боснии и Герцеговины, Косово, — мы познакомимся с духовными и культурными традициями сербского народа, поговорим о монастырях и храмах, о Православии и единстве славян. Наши герои с трепетом рассказывают о своем пути к Богу, родной земле, ее святынях и подвижниках веры… Первый гость рубрики — монахиня Севастиана (Ускокович), насельница нашего монастыря.

Праздник Крещения Господня

— Мое первое паломничество в Свято-Елисаветинский монастырь было удивительным. Господь показывал внешнюю красоту монашества. Каждый день я ходила на Божественную литургию и вечернее богослужение. Увидела в руках монахинь листочки с именами — сестры читали сорокоуст (в Черногории такого нет). Какая это была для меня высота — монах молится за людей! И так захотелось хотя бы раз в жизни почитать имена…

В Беларуси я гостила на праздник Крещения Господня и постоянно слышала про окунание. Плохо зная русский язык, не очень понимала, о чем все говорят. Думала, будет какое-то событие, и надо поплавать в бассейне. В Черногории нет традиции окунаться в этот праздник. Поэтому когда я, человек с юга с мирским именем Ядранка (Адриатика), услышала вопрос: «Кто будет купаться?» — с готовностью сказала: «Я первая!»

Приезжаем на подворье, а там атмосфера, как в фильмах режиссера Эмира Кустурицы — лед, крест, прорубь, от воды идет пар… Смотрю на толщину льда, и мне становится страшно: я такого никогда не видела. Откуда у нас в Черногории лед?

В душе я еще верила, что мы пройдем мимо. Успокаивала себя тем, что здесь просто снимают кино, а мы будем плавать в другом месте. И тут монахиня Елисавета (Шукович) спрашивает: «Кто сказал, что будет первым?» В Сербии, если скажешь слово, — должен стоять за него. У людей это в корнях. Думаю: «Господи, помилуй!» — и говорю: «Я первая».

Зашли с сестрами в деревянный домик с купелью. На стене икона «Крещение Господне». Я помолилась и вошла в ледяную воду. Думаю, за дерзновение Бог всё покрывает. Холодной воды не чувствовала. Когда вышла, у меня был взгляд ребенка. Следующую поездку в Беларусь планировала в праздник Крещения, чтобы снова окунуться…

«Минск посреди нас!»

— После возвращения из Беларуси я встретилась с архимандритом Лукой (Аничем). Он глубоко прочувствовал, что происходит в Свято-Елисаветинском монастыре, и при встрече сказал мне: «Минск посреди нас!» Я ответила: «Есть и будет!»

Бог «закрепил» меня за монастырем Святой Елисаветы. Насельница обители монахиня Магдалина (Тихонюк) часто приезжает в Сербию и Черногорию. Через нее я старалась передать сестрам маленькие подарочки — шоколадку или другую мелочь, чтобы дать знать, что помню их. Я чувствовала, что они за меня молятся и у нас есть связь.

Мой духовник отец Драган Митрович занимался строительством храма в Подгорице и в паломничества не ездил, но Господь подарил ему возможность вместе с отцом Лукой приехать в Беларусь. Это было после Покрова Пресвятой Богородицы, когда в монастыре освящали храм Царственных Страстотерпцев.

После возвращения из Минска отец Драган, зная мое стремление, благословил меня снова поехать в Свято-Елисаветинский монастырь и пожить подольше. У меня не было намерения оставаться на монашескую жизнь, но духовник сказал мне: «Это твое».

«Я чувствовала, что мой путь — монашеский»

— В свой первый приезд мне не хотелось знакомиться с духовником Свято-Елисаветинской обители отцом Андреем Лемешонком. Я не видела смысла делиться с батюшкой личным, ведь у меня был свой духовник. Разговоры об отце Андрее и длинные очереди к нему на исповедь меня сильно смущали. Видимо, он чувствовал это, и внутреннего контакта у нас не было.

Встреча с отцом Андреем в мой второй приезд была другая. Через монахиню Елисавету (Шукович) батюшка сказал: «Пусть Ядранка подойдет». Я хотела избежать разговора, но пошла. Мы поговорили, и отец Андрей произнес: «Ты будешь монахиней в нашем монастыре».

Во мне началась страшная борьба. Я не хотела жить в монастыре, хотя внутри чувствовала, что мой путь — монашеский. Не потому, что так в свое время сказал митрополит Амфилохий (Радович) или батюшка, просто меня тянуло к этому с детства. И фундамент маминых слов, и мамин оптимизм, и послушания в семье, и труд в больнице — всё направляло к одной цели. Другое дело, что я закрывала на это глаза. В тот момент мне хотелось дальше учиться, руководить реанимацией — были такие человеческие амбиции…

«Надо просто молчать и молиться»

— Не помню, как дошла до гостиницы. Утром предстояла дорога, а я даже не взяла у батюшки благословение на отъезд. И тут начались искушения. У меня были билеты на рейсы «Минск — Москва» и «Москва — Подгорица». Видимо, от расстройства я неправильно посмотрела время вылета. В аэропорт меня должна была везти монахиня Магдалина. Я обнаруживаю ошибку и понимаю, что мы опаздываем. На улице минус 30 °С, гололедица, машина не заводится. Помню свое состояние безысходности. В голове была одна мысль: «Мне сейчас надо просто молчать и молиться…»

Мы приезжаем в аэропорт с серьезным опозданием. По громкоговорителю постоянно повторяют мое имя. Самолет уже должен улетать. И тут меня поражает мысль: «Исполняется воля Божия, и батюшка прав!» Мы бежим по аэропорту, нас ругают рабочие, но меня все-таки сажают в салон самолета…

«Ядранка должна умереть и стать монахом»

— Мы прилетели в «Домодедово». После слов о монашестве я не спала всю ночь, была так истощена и расстроена, будто пережила страшную войну. В аэропорту трудился Игорь — очень близкий мне человек, с ним я всем делилась. Он посмотрел на меня и сказал: «Боюсь за тебя. Что с тобой произошло?» Я промолчала…

Было очень холодно, самолет на Черногорию никак не мог улететь. Стояли несколько человек на рейс в Подгорицу и рядом много людей на Шанхай. В это время в аэропорт проходит человек с бомбой, бросается в толпу, и происходит взрыв. У меня перед глазами страшная картина — кровь и фрагменты человеческих тел. Одно дело, когда ты трудишься в больнице, и жизнь человека заканчивается в тех условиях, и другое, когда перед глазами вот такая смерть…

Как дар Бога в тот момент мне открылось, что не надо спорить с духовником. Именно с духовником — я уже приняла, что отец Андрей мой духовник, что Ядранка должна умереть и стать монахом…

В Черногории все радовались моему возвращению. В больнице сказали: «Мы тебя больше не отпустим». Но когда я рассказала, что произошло, отцу Драгану, он всё понял. Однако прошло еще почти полтора года, прежде чем я вновь приехала в Минск…

«Монах должен держаться Христа»

— Моя мама крестилась, когда серьезно заболела. Ее родители были коммунистами, папу убили, и в них жило сопротивление Церкви. Об онкологии мама узнала, когда уже пошли метастазы. Ее парализовало, и мы видели, что земная жизнь заканчивается. Я спросила у мамы: «Ты не хочешь креститься?» Она ответила: «Хочу этого всю жизнь».

В то время мне был близок архимандрит Лука (Анич). Он тогда служил игуменом монастыря Успения Богородицы Дайбабе, где хранятся мощи преподобного Симеона Дайбабского — архимандрита Сербской Православной Церкви и постриженника Киевской лавры. Наш дом в Подгорице был недалеко от монастыря, и мы с младшей сестрой часто туда ездили. Кстати, спустя годы мой постриг состоялся в день памяти святого Симеона Дайбабского.

Отец Лука совершил таинство Крещения моей мамы, и после этого она смогла сделать несколько шагов! Как в Евангелии…

Мама болела 3,5 месяца, постоянно причащалась и упокоилась в день своего рождения. Мы не видели страданий и ропота, но видели переход из земной жизни в вечную. Во время отпевания была настоящая Пасха.

Люди, с которыми я трудилась в больнице, говорили, что я ненормальная: «Когда мама умирает, ты должна плакать» — и предлагали мне какие-то таблетки. А я видела, как действовал Бог. Внутренне мы разделились с большинством. И я понимала, что мы с младшей сестрой (монахиня Мардария) немножко другие: нам что-то говорит Господь.

В апреле 2013 года я вновь поехала в Минск. Была Страстная седмица. Думала, побуду на Пасху и Вознесение и вернусь в Черногорию. Был и билет обратно. Но внутри сидела мысль, что могу остаться…

Приехала в монастырь, подхожу к отцу Андрею, а он произносит: «Ну что, набралась сил? Жить иди в келью, будешь трудницей. Завтра к шести утра на богослужение».

В монастыре я уже больше семи лет. Всё хорошо, только не хватает солнца. Но это ничего, монах не должен привязываться к климату, он должен держаться Христа…

Милость Божия

— Осенью прошлого года я ездила в Черногорию и опять встретила митрополита Амфилохия. Он рассказал, что на месте дома, где родился святой Мардарий (Ускокович), планируют построить монастырь в честь Преображения Господня. Я попросила благословить 12 ноября, в праздник святых сербских королей Милютина и Драгутина, совершить в нашем деревенском храме Божественную литургию. Митрополит благословил.

Накануне праздника в Подгорице несколько дней шли дожди. Деревня всего в 13 км от столицы, и я начала волноваться. Просыпаюсь утром 12 ноября — непогода, но в какой-то момент выглянуло солнышко, и дождь прекратился. Собралось много людей, приехали три иеромонаха, несколько священников. Совершили Божественную литургию, прошел крестный ход, все успели покушать и пообщаться. Мы чувствовали присутствие среди нас святого Мардария (Ускоковича). Было ощущение, что на празднике всё преумножалось — мы насытились и духовной, и земной пищей. Вот такая милость Божия...