После статей о первом усыновлении меня спрашивали: что стало с развитием двух старших детей? Как они пошли в школу?
Когда мы с детьми в их 2 и 3 года впервые попали на медико-педагогическую комиссию в Центре коррекционно-развивающего обучения и реабилитации (ЦКРОИР), и там вынесли вердикт, что у детей большое отставание в развитии, что если плотно не заниматься с ними, то в обычную школу они не смогут пойти, — почва ушла у меня из-под ног. Я не ожидала такого. У меня не было вообще никакого опыта общения с детьми, почти никакого понятия — как происходит развитие ребенка, как этому помогать. Первое время после приезда из дома ребенка мы просто налаживали быт, привыкали друг к другу. Помню, как вначале в декретном отпуске времени было так много, что я ставила себе цель на день — «убить время», да так и говорила, просто дотянуть до вечера.
Мы живем рядом с монастырем, и в то время мы довольно часто ходили с детьми на службу, на Причастие. Я уверена, что Бог через таинства влияет на душу ребенка. Однажды батюшка Андрей (Лемешонок. — Прим. ред.), часто видя нас в храме, строго меня спросил: «Что ты делаешь для развития детей? Им же не только в храме быть нужно, но и занятия какие-то нужны!» Слова психолога из Центра усыновления о том, что самая обычная жизнь и способствует развитию, как-то не легли мне на душу тогда. Сейчас понимаю, что во многом она права. Но, конечно, если у ребенка есть пробелы в развитии, то без специальной помощи ему не обойтись. Понравились мне слова одного очень известного детского невролога, что ребенок будет развиваться и без всяких дополнительных усилий со стороны родителей, но результат будет похож на необработанный серый алмаз, а если вышлифовывать грани, то камень засверкает.
Я погрузилась в тему коррекции с головой. С Божией помощью находились специалисты, готовые помочь. Часто встречались среди них люди совершенно бескорыстные. Но в целом это, конечно, очень, очень затратная область. Меня поразила фраза кого-то из специалистов, что в развитии детей есть сенситивные периоды, и, если они упущены, чтобы наверстать, потребуется гораздо больше усилий или это может оказаться вообще невозможным. К примеру, в развитии речи такой период — до 7 лет. Если ребенок до этого возраста не слышал человеческой речи, то после 7 лет научить его разговаривать не сможет ни один специалист. Поэтому я решила, что до этого возраста постараюсь вложиться максимально. И мы пробовали с детьми все возможные методики, о которых я находила информацию. Может, и не обязательно пробовать все существующие способы, но подход к коррекции любой проблемы точно должен быть комплексным, т.е. обязательно одновременно сочетать несколько методов, а не только какой-то один! Мы использовали такие методики, как: лекарственная и витаминотерапия, остеопатия, Томатис, иппотерапия, дельфинотерапия (в минском дельфинарии), ежедневные занятия нейрокоррекцией в течение года, курсами логопедический массаж, занятия с логопедами, занятия с психологами на развитие интеллекта. Также по совету специалиста пошли на различные кружки и секции, занимались развитием крупной и мелкой моторики (что-то продолжаем до сих пор): гимнастикой, народными танцами, пением, рисованием, игрой на фортепиано, оздоровительным фигурным катанием, ментальной арифметикой. С плаванием только не сложилось, а так, кажется, все возможное перепробовали. Скажу честно, что с третьим ребенком мой запас энтузиазма исчерпался, и теперь с малышкой в лучшем случае раз в день читаю книгу и 2 раза в неделю вожу ее к логопеду. А раньше отец Сергий, глядя на мои занятия с детьми, шутил, что ему это напоминает подготовку космонавтов.
Не скажу, что я это делала только из соображений улучшить жизнь и судьбу детей. Этот мотив, конечно, присутствовал, но также мне просто было тяжело сидеть с ними дома. А самый главный мотив был — облегчить жизнь себе, так как я надеялась, что чем разумнее дети станут, тем мне с ними будет легче. Отчасти так оно и вышло. Но также со временем пришло осознание, что не все зависит от наших усилий и что есть реальные ограничения у детей, которые нужно принять, с которыми нужно смириться. И это было нелегко. Хотя мне в каком-то смысле проще, так как напрямую я не была виновата в этих особенностях детей; думаю, что кровным родителям в этом вопросе гораздо сложнее! Но это необходимый этап — понять и признать проблему, без этого невозможно двигаться дальше!
В школу отдавать детей мне было страшно. Я уже знала из опыта общения с другими усыновителями, что усыновленные дети очень часто не вписываются в рамки школьной жизни, учебы, дисциплины. Мы пошли в нашу монастырскую гимназию. Там очень теплая, принимающая атмосфера, маленький класс, замечательная учительница, которая абсолютно к каждому ребенку нашла подход, относилась с большой любовью, профессионализмом! Наш старший к концу учебного года очень многому там научился! Но я также видела, что он все равно отстает от других детей, ему тяжелее даются чтение и письмо. И знакомая специалист убедила попробовать отдать его в класс речевой интеграции. Когда у ребенка идет нарушение развития речи, это, в большинстве случаев, даже если речь полностью выходит на норму, переходит в нарушения чтения и письма. В классе речевой интеграции та же самая программа, что и в обычной начальной школе, но только подается она в более медленном темпе (растянута на 5 лет, а не на 4, как в обычном классе), также большой плюс — это малая наполняемость класса — до пяти детей. У моих в классе по 3‒4 ребенка. Получается почти репетиторство, индивидуальное обучение. Шансов усвоить материал у ребенка гораздо больше в таких условиях. Вначале я очень боялась интеграции, а теперь не хочу из нее уходить. Сейчас я понимаю, что интеграция — это не унижение ребенка и не позор для родителей, а помощь и тем, и другим! Интеграция бывает разных видов, нужно изучить этот вопрос, и если у ребенка есть какие-то трудности в усвоении школьных навыков из-за невнимательности, истощаемости, а может, даже «лени», как часто кажется родителям, я бы посоветовала обратиться за советом к специалистам в ЦКРОИР и следовать их рекомендациям. И сделать это лучше ДО школы. Запомнились слова специалиста: «С интеграции лучше начинать (и выйти на норму), чем ждать, пока проблемы нарастут как снежный ком, и интеграцией закончить». Часто слышу от специалистов, что родителям проблемных (не обязательно явно, а слегка проблемных) детей бывает тяжело принять, что с их ребенком что-то не так, и они лишают помощи себя и ребенка. Конечно, также не надо перекладывать всю ответственность на специалистов, но и самим интересоваться — чем ребенку помочь. Чем младше ребенок, тем легче это сделать.
Я уже принимаю, что учеба для моих детей — не их конек. Я ни разу не педагог по натуре, учить детей сама не имею сил и рвения, поэтому понимаю, что школьные годы надо просто как-то пережить с наименьшими потерями. Что там будет еще через 10 лет в этом стремительно меняющемся мире, какие профессии востребованы — я даже не могу вообразить. Много раз слышала, что нужно не думать о плохом, не накликать «самосбывающееся негативное пророчество». Поэтому представляю себе, что при хорошем раскладе детям найдется какая-нибудь ниша в этой жизни. По крайней мере, молюсь об этом. А при плохом — думаю, найдется им местечко на нашем монастырском подворье (пристанище для неблагополучных мужчин). Вот отдала их в хор мальчиков — на подворье востребованы участники для самодеятельности. Это я шучу, конечно. Но и на самом деле думаю, что лучше спастись для вечности на подворье, чем погибнуть в самом престижном месте этого мира.
Продолжение следует…
7.05.2020
История усыновления. Продолжение (ч. 1)>>
