Константин Дьячков: «Я делаю работу, которая мне интересна»

В храме в честь иконы Божией Матери «Державная» собралось больше сотни человек. На несколько минут все замерли. Любой вошедший удивился бы воцарившейся тишине.

— Вы можете дышать и моргать, — спокойным голосом предупредил Константин Валерьевич. — Только, пожалуйста, не шевелитесь.

Константин Дьячков, руководитель творческого объединения «Парсуна», проводил панорамную съемку духовенства и сестер монастыря. Живая память в лицах. Вдохновил его на создание таких снимков праведный Иоанн Кронштадтский, который каждый день после службы фотографировался с прихожанами и гостями.

Фотография — не единственное увлечение Константина. Он занимается созданием информационной площадки для православных приходов, изготовлением мобильных навигаторов-экскурсоводов, виртуальных музеев. В Минск Константин Валерьевич приехал как участник секции «Рождественских чтений», которые в духовно-просветительском центре «Ковчег» нашего монастыря провел Синодальный информационный отдел Белорусской Православной Церкви.

Мы встречаемся с Константином и его женой Татьяной, и я замечаю:

— Вы очень похожи друг на друга, давно вместе?

— Уже 14 лет, и да, мы совсем слитно живем.

— Иногда говорят, что супругам лучше вместе не работать, чтобы отдыхать друг от друга.

Константин:

— У меня нет потребности отдыхать от жены, и вообще, я стараюсь не иметь дела с ситуациями, от которых нужно отдыхать. У меня любимая работа, причем во всех ее проявлениях, и замечательная семья. Я не понимаю, зачем от этого отдыхать. Другой вопрос, что у нас не всегда получается вместе ездить, потому что Таня — садовод. Она не зарабатывает этим деньги, но у нас есть большой сад, за которым нужен уход.

— Татьяна, Вы не чувствуете себя в тени талантливого человека?

— Это мое естественное положение. Мне нравится, что мы вместе ездим и я бываю полезной на съемках. Всё прекрасно, когда я помогаю мужу. Вы говорите, что трудно работать рядом, но когда мы едем в командировку, то совмещаем работу с культурно-развлекательной программой. В Минске мы пойдем на оперу, погуляем по городу.

— Хорошо, когда у людей совпадают интересы. А если один супруг любит оперу, а другой хочет пойти на футбол?

Константин:

— Мы вместе любим оперу и порой злоупотребляем этим обстоятельством: когда меня приглашают в Петербург и просят назначить дату приезда, я открываю афишу театров, смотрю, когда будут интересные для нас спектакли, и назначаю встречи на эти дни.

— Это родство душ возникло благодаря длительному общению или появилось сразу — Вы увидели Татьяну и сказали: «Это моя судьба»?

— Да, так и получилось. Мы познакомились почти случайно, но своего родного человека чувствуешь по фразе, написанной нужным образом, по ритмике речи, голосу, по каким-то вибрациям зрачка. Ты просто чувствуешь, что это — твой человек, он тебе близок, и это чувство гораздо большее, чем любые слова. Культура, театры — это более поверхностное, чем внутреннее родство душ. Когда я один, ощущаю какую-то свою неполноту. Вообще, мы находимся в беспрерывном общении. Даже расставаясь, я присылаю Татьяне какие-то забавные снимки. Мы делимся впечатлениями по любому поводу: будь то кошка, растение или разговор, который только что завершился.

Духовный внук старца Николая

— В своем выступлении в «Ковчеге» Вы сказали, что считаете себя духовным внуком старца Николая Гурьянова. Что Вы имели в виду?

— Наверное, многие люди говорят, что они — духовные чада старца Николая, но порой один человек может увидеться всего раз, и встреча будет настолько значима для него, что он посчитает себя духовным чадом старца, а другой постоянно ездит, а так сказать не может. Здесь вопрос количества не работает.

Я знаю, что мой папа, который работал инженером, внезапно воцерковился, и они с мамой поехали к старцу Николаю, хотя на тот момент жили в Новосибирске. Им нужно было спросить важные для отца вещи: ему предложили принять священнический сан, и он хотел какой-то опоры в своем решении. Старец настоял, чтобы отец согласился, а еще рассказал важные моменты судьбы, причем какие-то казались курьезными. Например, отец Николай сказал, что папа возглавит монастырь, и мама, конечно, встревожилась.

Когда я поступил в университет в эстонском городе Тарту, мои родители решили вернуться на свою родину в Новгородскую область, в небольшой город Боровичи. Отец стал служить священником. А поскольку он по специальности был инженер-строитель, то восстановил из руин девять храмов, включая Свято-Духов монастырь в центре города. Тогда владыка Лев и назначил его исполняющим обязанности настоятеля монастыря. И отец действительно возглавлял его больше десяти лет — полностью восстановил монастырь: три храма и комплекс построек. Сейчас мой папа — настоятель сельского храма в 50 километрах от Боровичей.

С другой стороны, я себя считаю духовным чадом протоиерея Леонида Грилихеса. Он долгое время возглавлял кафедру библеистики, известный ученый-богослов. Тогда он служил в храме села Остров под Москвой. Я на то время был директором по проектам в православном фонде «Серафим», и мы занимались издательской деятельностью и помогали работе кафедры библеистики Московской духовной академии. Там я и познакомился с отцом Леонидом, стал к нему ездить, и этот батюшка по-настоящему привел меня в Церковь. Конечно, в храм я ходил, но искренне, сердцем прикоснулся к Православию именно тогда. Отец Леонид был духовным чадом старца Николая, ездил на Залит постоянно, его дочки с матушкой всё лето жили на острове. Поэтому я и говорю, что с двух сторон стал духовным внуком старца.

— В университете Вы учились на филологическом факультете. Как стали заниматься фотографией?

— Меня всю жизнь интересовала фотография. И даже когда в постсоветское время я начинал работать в эстонских газетах, то не только писал тексты, но и фотографировал. Увлечение фотографией началось еще в детстве. Мой папа протоиерей Валерий Дьячков — известный фотограф, он получил много медалей в Западной Европе, в Америке, был председателем фотоклуба «Кристалл» в Новосибирске, преподавал в детской фотошколе, куда я тоже ходил. Всё мое детство — это фотографии, проявители, лаборатория в кладовке. Я сам составлял проявители из реактивов, которые стояли дома: взвешивал порошки, смешивал. Покупать готовый проявитель для меня было унизительно.

Фотография стала мне гораздо ближе, чем филология, поэтому не могу сказать, что был прилежным учеником, хотя учился хорошо, с увлечением. Ходил на все спецкурсы Юрия Михайловича Лотмана (литературовед, культуролог). Сначала писал статьи, потом больше фотографировал. В 1999 году переехал в Москву, занимался рекламной фотографией, но в какой-то момент увлекся проектом панорамных фотографий и 3D-турами для монастырей и московских храмов. И однажды меня пригласили сделать виртуальный тур по Валааму, а это много объектов. Тур в Яндекс-картах подготовил я. Тогда же меня попросили сделать для острова гид-навигатор, и я включился в эту работу. До этого уже интересовался IT-технологиями, научился делать дизайн и понимаю все программы, но сам не занимаюсь программированием, а ставлю задачи перед командой. На мне лежит организационная работа.

— Вы проводили съемки Архиерейского Собора, фотографировали главу государства. Как справляетесь с волнением?

— С одной стороны, специальных усилий я не предпринимаю, а с другой — очень переживаю, причем когда съемка уже заканчивается. Есть страх, что совершил какую-то ошибку из-за своей многозадачности, ведь одновременно идет десяток проектов. В самой съемке есть множество нюансов и мелочей, из-за чего ошибки могут оказаться фатальными. Важно сосредоточиться, ведь я могу упустить какие-то вещи и совершить ошибку в любой момент, а пойму это, когда уже буду обрабатывать фотографии, то есть когда уже ничего не изменишь. Ошибки бывают всегда, но вопрос в том, могу я их исправить или нет. Самый большой кошмар, когда не могу.

— Вы прощаете себя?

— На этот вопрос нет статичного ответа. На какой стадии я себя прощаю? Может быть, потом, когда всё сложится, но за эти два дня я уже так себя разнесу, что прощение перестанет иметь значение. Я знаю свои недостатки, поэтому, когда заказчик доволен, говорю: «Слава Богу». Не бывает идеально выполненных работ, всегда есть какие-то недоработки, особенно когда проекты большие.

Единственное, чему я научился, — это не бояться статусных людей. Встретиться с патриархом — очень трепетно, но это волнение у меня уже прошло. Этому нельзя научиться, но с пятого раза получается. Любой человек будет сильно переживать первый, второй раз, а потом чем дальше, тем спокойнее.

Благодать меряется добротой

— Вы ощущаете в работе Божие присутствие?

— Есть большие важные предложения и есть ощущение, присутствует благодать или нет, словами это не передать. Я раньше сильно расстраивался, когда что-то не получалось. Были феерически интересные проекты. Например, нам предложили проект «Византия»: нужно было сделать гид по христианской Турции. Деньги давали, команда сложилась, мы получили разрешение на съемку всех объектов от правительства и министерства туризма Турции. Но проект не благословил один правящий архиерей. Это стало ударом для нас, я погрузился в депрессию, но спустя время понял, что недаром владыка не благословил — нашлись слабые места, какие-то недочеты. Поэтому всякий раз, когда не складывается, я благодарю Господа за то, что не сложилось. Это к вопросу о благодати. Когда она есть, всё идет даже вопреки здравой логике. Это касается и мелочей. Я привык доверять Господу и чувствовать, есть благодать или нет. Люди мирские называют это удачей. Благодать проявляется по крупинкам, и если ты внимателен к вещам вокруг себя, ты ее почувствуешь. Я боюсь на нее прямо посмотреть, чтобы не спугнуть эту трепетную, робкую птицу. Это настолько зыбко, что можно неосторожным словом повредить эту ткань.

— Вы много путешествуете. Что замечаете, когда бываете в разных митрополиях, приходах?

— Всегда работает правило: «Какой поп, такой и приход». Есть лидер, и ты понимаешь: если у лидера — благодать, будь то священник или руководитель компании, ты ее чувствуешь уже на входе. Вот зашли в ваш монастырь и не встретили ни одного неприветливого человека. Нас принимали везде тепло, нежно. Мы вспоминаем об этих людях тоже с какой-то нежностью. Это то, что отличает приходы один от другого.

Благодать у батюшки, по мне, определяется одним универсальным качеством — когда батюшка добрый. Любовь — это слишком заезженное слово, у него много значений, а все люди для меня делятся на добрых и недобрых. Если человек добрый, значит, у него есть благодать, значит, у него открыты сердце и душа.

— Вы несколько раз говорили о своем возрасте, но в Вас чувствуется задор — чем это объясняется?

— Я делаю работу, которая мне интересна. Лет семь назад я придумал какие-то вещи, которые только сейчас начинают работать. Иногда мне даже трудно было пояснить, что я хочу. Сейчас уже легче. Часто стучался в закрытые двери, и не открывали. Слава Богу, хватило усердия продолжать. Главное — не сдаваться и не останавливаться. В бизнесе считается: если не идет — и не делай. По мне, это разрушительная история, потому что внутри должно быть ощущение веры, диалог с Господом и внутреннее самоощущение, чего ты хочешь. При этом необходимо оставаться принципиальным. Должно что-то нравиться.

Сейчас принято говорить: «Мне всё нравится, я всех люблю». Для меня это равнозначно тому, что мне ничего не нравится и я никого не люблю. Человек — индивидуальность, личность, поэтому профиль личности должен быть четким, ярким и проявленным в первую очередь для самого себя. Это составляет основу и костяк энергичности в любом возрасте, и ваш батюшка Андрей — такой. В следующем году ему исполнится 70 лет, а у него столько энергии, он столько сделал, что я и помыслить боюсь. Думаю, что вера и совершенно честный диалог сначала с Господом, а потом с самим собой — залог удачи.

Беседовала Елена Романенкова

Фотографии Максима Черноголова

17.12.2025