Осужден на спасение

Жизнь идет, а рассказ продолжается. Что ни мастерская, что ни человек, то новая история. Мы снова на складе, а слово «склад» звучит почти как уклад или место, где вещи, а может, и люди обретают свое осмысленное предназначение.

Здесь работает брат Валерий. Уже в возрасте, большой, высокого роста, нормальной комплекции, он напоминает мне или бывшего спортсмена, или тренера с налетом внешней суровости, как у всех тренеров советского времени. В таких людях не сразу чувствуется эмпатия, но есть в них добротца, словно их, поживших, хлебнувших того-сего, жизнь немного смирила, обтесала.

Жизнь брата Валерия побросала: тюрьмы, лихие девяностые. Был на таком краю пропасти, что вряд ли остался бы в живых, если бы не посадили. А еще пришло понимание: за всё в жизни надо платить — за свое негативное поведение, неадекватное отношение к людям. И даже тюрьма — это иногда не только испытание, но и спасение.

— Когда встречаешь Бога, приходит осознание, что ты не просто так попал в тюрьму, — говорит Валерий. — Это вроде ограждения от самого себя… Тебя Господь взял за ухо, создал такую ситуацию, чтобы ты попался, тебя осудили и ты излечился от наркотиков. В итоге я сказал: «Спасибо, господа милиционеры, что вы меня посадили в тюрьму… Спасибо Тебе, Господи».

Когда Валерий освободился, пришел в храм, поговорил с батюшкой. Оказывается, этого батюшку — отца Андрея Лемешонка — он видел в юности. Вспомнили те годы — движение хиппи в конце 70-х, тусовки в центре. Валера занимался тогда фарцовкой, и вся эта андеграундная жизнь проходила на его глазах. Разговорились, и получилась как бы исповедь. С тех пор брат Валерий 15 лет при монастыре.

— Из бесед с батюшкой, что сильно врезалось: «Будь здесь, будь с Богом — и всё приложится. Не ропщи, не обижайся на жизнь». Еще сформировался вывод, что определяющим становится не материальная сторона, а то, чем наполняется душа. Тогда и людям рядом хорошо.

Многие начинают подсказывать, а я говорю: «Что ты мне можешь подсказать, если тебе 35 лет, а мне 62? У меня три срока за плечами. Что вы хотите мне рассказать?»

Кстати, в тюрьме научился не материться. Ведь у человека достаточно словарного запаса, чтобы изъяснять свои мысли без матерных слов. Я многим говорил: «Читайте больше, и тогда у вас уйдет из лексикона матерщина».

Будучи в тюрьме, Валерий всё время читал. Особенно на это повлиял один случай. Находясь в Жодинском централе в ожидании суда, нашел книгу святителя Игнатия (Брянчанинова) на 1111 страниц. Там ее хотели пустить «по назначению». Он ее забрал, дал два рулона туалетной бумаги вместо книги. И получилось, словно судьбу выменял.

— Прочел эту книгу и много приобрел. Настолько доступно там изложены основы веры, с примерами из жизни, которые можно применить по отношению к себе. Ты можешь из своего жизненного опыта взять ту или иную ситуацию, сопоставить и найти, как из этой ситуации правильнее выйти. Так и пришел к Богу. Точнее, я давно понимал, что Господь существует, но в полноте открылось там…

Пока сидел, подрос сын. Жена с надеждой ждала все эти годы. По молодости можно всё растерять, собственно, и не побыв мужем и отцом. А действие Божие таково, что может всё вернуть, в том числе и семью. Кстати, о сыне.

— Сын мне однажды говорит: «Ай, бизнес-церковь». Я отвечаю: «А ты не обращай внимания — бизнес-церковь или не бизнес-церковь. Монастырь дает нескольким тысячам сотрудников работу, помогает тем, от кого все отвернулись, а еще интернатам и детям. Церковь делает очень много полезной работы, а для того, чтобы это делать, надо зарабатывать как-то. Они же не воруют и не вымогают…»

Мы как-то костер не могли в деревне разжечь. Собралась большущая такая куча мусора древесного, веток, а прошли дожди. Уже осень, никак не могу ни с соляркой, ни без солярки разжечь. И ветра не было еще… А недалеко есть храм святого Николы Чудотворца. Я повернулся в ту сторону, помолился: «Господи, управь». И говорю сыну: «Смотри, сейчас я помолился…» Тут раз, подпаливаю, начинается ветер, и это всё с первой спички загорается. И он такой: «Ого!» Я говорю: «Так это мелочи. Это Он увидел, что мы с тобой, два дурня, мучаемся и неправильно делаем. И Он просто помог, дунул и всё». И сын задумался. Были еще цепляющие моменты, связанные с верой, и у него произошло переосмысление. Он стал ходить в храм.

Вера малым огоньком разгорается, потом словно солнце уходит в закат — тихо уносит золу прошлых ошибок, открываясь новому дню.

Подготовил Алексей Тормышев

25.11.2025