«Моя цель — оставить след, прославляя Бога»

«Боже Всемогущий, спаси от внезапной смерти». Эта молитва, напечатанная на кольце, теперь всегда с автором крупнейшего православного апологетического проекта в TikTok Артемия Шапрана.

Он прошел путь от воинствующего атеиста до убежденного православного. В один миг сознание перевернуло искреннее обращение к Господу в молитве «Отче наш». И теперь цель студента факултета философии Карлова университета и политолога — прославлять Бога. «Не может быть несколько истин, противоречащих друг другу. Истина только одна», — считает блогер. Используя рациональные аргументы, он переубеждает сомневающихся в Православии.

За год его канал стал одним из самых популярных и набрал более 80 тысяч подписчиков. TikTok-апологет выступил на форуме «Дом счастья» в «Ковчеге», а после дал интервью корреспонденту нашего сайта.

— Артем, как пришла идея создать свой канал в TikTok?

— Я родом из Новокузнецка, православного города. Но когда там жил, в церковь не ходил. Родители настояли, чтобы я учился в Словакии. В другой стране мне не с кем было поделиться своими переживаниями, идеями и мыслями о Христе. У меня не было верующих друзей.

TikTok я раньше не смотрел, но слышал, что там проще всего общаться с большим числом людей. Аудитории интересно, когда что-то рассказывают. Однажды я увидел, что в этой соцсети царит гегемония атеистов, высмеивающих православных. Мне стало обидно. Моя специальность — апологетика. Это то, что у меня хорошо получается, то, что мне нравится. И я начал отвечать на вопросы, касающиеся веры. Увидел, что сообщество это тоже интересует. Очень быстро, за месяц, мой канал набрал популярность. Через год у меня было уже более 80 тысяч подписчиков.

Как человек, получающий философское образование, занимаюсь систематическим опровержением ересей в христианстве, атеистических течений и философий, других религий на основании аргументов.

— Какие основные посылы Вам доводится опровергать?

— Я сразу выступаю в защиту христианства, когда люди начинают его атаковать. Например, они говорят о нелогичности догмата Святой Троицы: «Ваш Бог противоречив», «Бог не может быть одновременно Богом и человеком», «Почему существуют страдания, зло?». Приходится наставлять их на путь.

— Успешно?

— За всё время мне писали сотни людей: «Вы мне очень помогли». В Минске я встречался с подписчиками. Они говорили: «Благодаря Вам я укрепил веру», «Спасибо, я больше не атеист». Православных в TikTok мало, и мне кажется, я уже достиг потолка по числу таких подписчиков: собрал всех, кого только мог собрать. Наверное, пришло время продвигаться на другие платформы.

— На все вопросы своих подписчиков удается отвечать?

— По большей части я занимаюсь диспутами. У меня есть время подготовиться. Если возникает вопрос духовный, говорю, чтобы шли к священнику, духовнику. Советы не даю. Могу только что-то рассказать из своего жизненного опыта, но он чрезвычайно мал. Исхожу только из тех знаний, которые собрал в философии, догматическом богословии, сектоведении, религиоведении.

— Какие знания помогают Вам отвечать на вопросы?

— Я изучаю догматическое богословие. Хотел бы поступить на богословский факультет. Меня интересуют прикладное богословие, а также философия и логика, которыми часто пользовались святые отцы. Философию я вижу как «служанку» богословия. Она помогает показать противоречие. Например, преподобный Максим Исповедник в труде «Диспут с Пирром», используя философию, говорит, до чего может довести ересь.

— За то время, пока Вы переубеждали других, что произошло с Вашей верой?

— Мне стыдно про это говорить, но начинал я свой путь в апологетику христианства, будучи околопротестантом. При этом никогда не занимался апологетикой протестантства. Не говорил, мол, вы, православные, такие-сякие, не выступал против икон и молитв. Я считал себя традиционно православным, но не соглашался с догматикой вероучения, видел себя вне конфессионального христианства. Сейчас модно заявлять: «Мне не нужна конкретная церковь. Я просто ученик Христа».

В итоге осознал несостоятельность своей позиции, ведь в таком случае человек сам по себе становится краеугольным камнем истины. И у каждого она своя. Тогда моя интерпретация — это и есть то, что представляет из себя христианство. Истина настолько дробится, что невозможно понять, как есть на самом деле. В одних вопросах я придерживался православной позиции, в частности, что касается молитвы. В других — католической. Иногда лютеранской, кальвинисткой.

Получается, ответы на свои вопросы человек выбирает произвольно, по своей прихоти, те, что удобны. А это главный признак гордыни. Смиряясь, я понимал, что мне всё же надо подписаться под какой-то традицией. Одно время я подумывал стать римо-католиком. Мне даже сон на эту тему приснился. Но мудрые люди вразумили: не стоит верить снам. Это магическое мышление, и нужно относиться к таким вещам непоспешно. И я решился смириться перед Христом, Православием, хотя это был долгий процесс.

Считаю себя неофитом, но уверен: чем больше у меня смирения, тем ближе я к Истине. В других религиях и конфессиях смирения либо гораздо меньше, либо вообще нет. В католицизме, например, много противоречащих школ. В итоге каждый выбирает для себя какую-либо. В Православии такого нет.

— Что Вам сложно было принять в Православии?

— Я так понимаю, у меня была прелесть, которая обольщает и ослепляет ум. Не мог принять, что мне надо покориться огромному авторитету. Нельзя трактовать Православие самому. Почему люди не верят в Бога? Они понимают, что если поверят, то надо будет каяться в своих грехах. Почему не верил в Православие я? Потому что понимал, что мне придется покаяться в гордыне, смириться перед традициями и отказаться от того, чтобы самому трактовать Писание. И это проблема чисто духовная, хотя я думал, что интеллектуальная.

Я не мог принять, что вне Православия нет спасения. Не понимал эту мысль правильно, как ее понимают святые отцы. Проблема в авторитете предания была для меня самой главной духовной.

— Что помогло изменить взгляд?

— В первую очередь — покорность перед Богом. Каждый день молился: «Господи, наставь меня на истину, чтобы я понял, где не прав».

На втором месте — знания. Чем больше изучал богословие, историю Церкви, тем больше понимал, что истина — в Православии, которое сохранило традицию от апостолов до Великой Схизмы.

— Вы дошли до истины сердцем или умом?

— Как учит Православие: сначала сердцем, а потом рационализировал. Нужно принять откровение от Бога. Никакие аргументы, которыми я пользуюсь, атеистов или протестантов не переубедят. Нужно свое сердце смирить. А аргументы могут показать несостоятельность и абсурдность неправославной позиции. И это получается у меня успешно.

Я хочу показать, что не может быть несколько истин, противоречащих друг другу. Истина только одна.

Когда раньше общался с православными, то понимал: да, где-то меня переспорили. Сразу не признавал, но отмечал для себя, что надо помолиться Богу, изучить больше и понять, в чем там дело.

— Получается, Вы можете помочь обрести истину сомневающимся, но не отвергающим Бога?

— Да. У меня позиция — работать именно для этой категории.

— Когда Вы сами начали искать Господа?

— Я был воинствующим атеистом, говорил, что Бога нет, а Церковь — это всё ужасно. Богоборцем был до 17 лет. Прости, Господи. Даже не знаю, откуда это, ведь в детстве меня крестили. Родители не были верующими, но и богоборцами, как я, не были.

— В чем проявлялось Ваше богоборчество?

— Пытался переспорить всех друзей. Говорил про науку, эволюцию, теорию большого взрыва. Стива Хокинга очень любил. Научную литературу читал. Мне важны были факты и аргументы. Для меня было здравым смыслом, что Бога нет. Гнев был на всё святое.

В какой-то момент полюса резко поменялись. Я переживал трудный период. Не видел смысла в жизни, не понимал, куда мне идти. Были апатия, симптомы депрессии. Не видел из этого безопасного выхода, не понимал, куда двигаться. И вечером перед сном Бог меня нашел — я подумал: «Может, мне помолиться?» До этого ни разу в жизни не молился. Когда-то выучил по приколу «Отче наш». Произнес эти слова про себя и почувствовал дрожь, холодок. А потом лег спать в очень «теплом» состоянии и уверенности в завтрашнем дне. Проснулся другим человеком. За один момент всё произошло.

Тогда я ничего не знал о христианстве. Для меня просто был Бог, Христос, воплощенный Бог. А через три года, в 20 лет, я начал глубоко изучать богословие, философию по YouTube и соцсетям. В церковь еще не ходил. Столько мыслей накопилось! Решил создать канал, чтобы делиться своими знаниями и рассуждениями.

— Когда впервые пришли в храм?

— Лет в 19, в католический. Потом зашел в православную церковь. Она единственная в Братиславе, где я живу. Походил, помолился. Перекрестился. Не хотелось уходить. Разговорился с бабушкой в иконной лавке. Она мне подарила образок. Я понял, что традиции Православия мне ближе. Но еще время от времени посещал католическую церковь. И вот стою на богослужении. Они произносят Никео-Цареградский Символ веры… Когда на словацком языке стали читать фелиокве о том, что Святой Дух исходит от Отца и от Сына, меня передернуло. Сейчас я себя чувствую в Православии, как до этого нигде не чувствовал. Всё как надо. Я понял, что дома. Душа у каждого человека — христианка, как писал Тертуллиан. И моя душа нашла себя в этом долгом скитании и рефлексии.

— Насколько хорошо Вы чувствуете себя в Словакии как православный?

— В Братиславе один храм на весь город — в честь святого Ярослава. Приход у нас человек 100–150. На исповеди один, иногда два священника. 10–15 секунд всего на беседу с тобой, не успеваешь все грехи перечислить. На Пасху и другие праздники в церковь устремляется весь город — три тысячи человек. Главная улица заполнена.

Это страна, где нет сильного западного влияния, западной деградации. Словакия очень консервативная и традиционная. Люди верующие, добрые, общительные. Но вот я приехал в Минск и ощутил, что мне здесь гораздо лучше. Такой доброты и отзывчивости не видел никогда. В людях есть душевность и духовность.

Словакия — индустриальная страна, где живут очень умные люди. Там много всего строится. Воздух в Новокузнецке, где я вырос, к сожалению, очень загрязненный. После обучения хочу перебраться в Россию. Мне ее очень не хватает. Мои любимые города — Москва, Санкт-Петербург, Калининград. А может быть, приеду в Минск поступать в магистратуру БГУ, ведь это университет мирового уровня.

— Остались ли вопросы, на которые Вы продолжаете искать ответы для себя?

— Вся наша жизнь — это поиск Бога. В духовном плане у меня очень много новых вопросов. Я уже их перестал задавать. Атеист пустил бы это всё на самотек, а я отдаю на Промысл Божий. В интеллектуальном плане понимаю, что мне еще много чего предстоит прочитать. Изучаю преподобного Иустина Поповича, еще несколько книг по догматическому богословию. Евангелие, конечно. С толкованиями стараюсь читать, но это еще сложнее. Современные богословы тоже порой противоречат друг другу.

— Какие святые Вам особенно близки?

— Люблю слушать истории про архиепископа Иоанна Шанхайского. Меня очень впечатлило, что, оказывается, у нас в XX веке был настоящий чудотворец. Я к нему обращался: «Святой Иоанн, помолись, чтобы у меня было больше мудрости, чтобы я был тактичен с людьми». Смотрел сюжеты о нем — каким он был добрым, проницательным… Чувствую, что это мой покровитель.

Когда гостил у вас в монастыре, был в церкви святого Иоанна Шанхайского. Ходил на службу в Никольский храм. Там так интересно! Нет солнечного света, только свечи. Удивительные иконы Христа и Богородицы. Они, кажется, в душу смотрят. И я смотрел на них, не отрываясь. Рад, что удалось увидеть святыни Минска.

Мне нравятся горные монастыри: съездил бы в Грузию, мечтаю попасть на Афон. В России очень много удивительных мест. Много маршрутов впереди.

Беседовала Ольга Косякова

Фотографии из интернета

04.11.2025