Любвеобильный остров

Когда мне в жизни не хватает покоя и ясности, я мысленно перемещаю себя на остров Залит — на его берег, куда уперлась носом старая лодка. Где я стою и слушаю мирный шелест озера, будто колыбельную. И прошу Бога сделать эту картинку реальной.

Хоть я и не была на острове два года, когда приезжаю, не чувствую разлуки. Важнее становится встреча. С островом, со старцем Николаем, с Богом и с собой.

берегу озера

Я отмокаю в благодати. Вытащила шезлонг на берег озера и устроилась в нем. Пью кофе, пишу дневник и щурюсь от солнца.

Обычно на острове погода меняется очень быстро и не чувствует себя обязанной соответствовать прогнозу. Кажется, за час небо тут проживает одну большую жизнь: тучи, дождь, солнце, радуга. И сегодня утренние черные тучи, как в ускоренном кадре, уплывают в какие-то дали. «Я тучи разведу руками», — будто показывает Свое всемогущество Бог.

Я готовилась к северному холоду, но остров дарит два дня солнечной теплой погоды. То есть я могу вот так запросто сидеть в шезлонге пару часов.

красивый вид на пристани

Когда выходила из гостиницы, островной пес заглянул в открытую дверь и спросил: «Колбасу привезла?» Ну конечно же! Мое главное правило путешествия — везти гостинцы животным, которых встречу на пути. Теперь пес от меня не отходит, устраивается у моих ног.

Напротив шезлонга в прибрежных камнях — табличка с перечеркнутым кроссовком: «Убедительная просьба — по камням не ходить!» Не нужно волноваться, я вообще не собираюсь тут ходить. А хотела бы вот так лежать примерно неделю. Слушать волны, крики чаек, отмокать в разлитой в этом воздухе любви, как клиенты санаториев отмокают в жемчужной ванне.

Чайки уселись на старой лодке у берега, как деревенские бабушки на завалинке. Наверняка обсуждают, чья я, откуда приехала, чего такая худая. Пес лениво щелкает пастью — ловит мошек. Островная кошка подходит к нам и, не слушаясь убедительных просьб администрации, идет по камням. Кошки, собаки, голуби — хозяева острова. Это знают тут все.

Подруга спрашивает меня в мессенджере: «Что ты там делаешь?»

Ни-че-го. В том-то и дело, что ничего.

Мое главное дело было дотащить свое «немощное тело» до причала. А дальше остров всё делает сам.

Старец Николай Гурьянов, который много лет жил и служил на острове, говорил: «Христианин, он должен что? Он должен любвеобильно относиться ко всему, что его окружает. Любвеобильно». По воспоминаниям паломников и местных жителей, он именно так и относился ко всему: богослужению, людям, растениям и животным. А если любовь никогда не перестает (1Кор. 13: 8), значит, она осталась здесь и после упокоения старца — буквально впиталась в каждый камень, росток, в каждую молекулу.

Сегодня потоки людей, и верующих, и нет, стремятся приехать на остров, потому что чувствуют здесь не просто любовь, а любвеобильность. И я среди них.

протоиерей николай гурьянов

«Мы здесь, чтобы помогать»

Помню, когда была на острове в первый раз, одна девушка, которая переехала сюда жить, сказала, что остров может и «не пустить». Чтобы благополучно приехать, нужно обязательно просить помощи у отца Николая Гурьянова, потому что он тут «хозяин». Тогда я поняла, что это правило важнее изученного прогноза погоды и тщательно продуманного плана.

При всей своей рассеянности сама удивляюсь, как все-таки умудряюсь путешествовать, а главное — возвращаться домой. Вот я еду из Пскова на такси до причала в деревню Большая Толба, откуда нужно плыть на остров, и понимаю, что вообще-то не договорилась о перевозке на остров на частной лодке, не посмотрела расписание муниципального катера. Вообще не подумала это спланировать. Да что ж такое, Оля! Когда ты повзрослеешь? Я понимаю, что рано утром, возможно, будет не так просто это организовать на месте. Но что делать…

В свой первый приезд я познакомилась на острове с девушкой из Питера, и мы с ней пришли к выводу, что на остров приезжаешь, как будто на каникулы в деревню к бабушке и дедушке. Твоя задача — просто быть и радоваться, а теплые руки родных принимают тебя, обнимают, лепят тебе пирожки.

…Я еду в такси и прошу старца Николая принять меня в гости и утешить любовью.

часовня

Подъезжаю к причалу и вдруг вижу, что навстречу нашей машине идет Артем. Я выхожу и радостно бегу к нему. Артем родом из Минска, но в какой-то момент купил дом на острове и сейчас живет здесь с женой и сыном. У него есть лодка, и он занимается перевозкой людей. Я точно знаю, что он мне поможет.

Артем как раз приехал, чтобы перевезти гостей острова (которые договорились заранее, конечно) и ждал их именно тогда, когда на причал приехала я.

Артем спрашивает, почему я ему не написала, что приеду. Он как раз только что был в Минске и мог взять меня с собой на машине, мог помочь найти ночлег, мог перевезти… А я не знаю, что ответить. Конечно, я помнила про Артема, но думала, что «не стоит напрягать», «не хочу беспокоить», «сама решу вопросы».

— Ну ты даешь! — не понимает Артем. — Ведь мы здесь, чтобы помогать.

Я не знаю, что сказать в ответ. Думаю, что это очень непривычно звучит. Когда привыкаешь надеяться на себя, знание, что есть те, кто хотят тебе помочь, трогает и разнеживает.

Артем пошел вдоль безлюдного берега и попытался меня пристроить, но все лодки были заняты. Тогда Артем попросил знакомого рыбака Ивана, который только что привез на большой берег пойманную свежую рыбу, взять меня с собой на остров. Когда Иван довозит меня до острова, наотрез отказывается брать деньги, хоть мне и удается ему их вручить.

Но я думаю о том, что это добрый знак от отца Николая: «Я тебя ждал. И деньги свои убери. Мы здесь, чтобы помогать».

псковское озеро

Небесная почта

Я приезжаю на остров пятый раз, и каждый раз, еще на причале в Большой Толбе, вдруг начинаю необъяснимо улыбаться. Даже если выезжала из дома совершенно разрушенная. В этот раз, пока ждала, когда Иван разберется с пойманной рыбой, увидела, как на моих глазах небо разделилось на две половинки. Будто художник поделил лист вертикальной грифельной чертой: макнул кисточку в серый цвет и закрасил ею левую половину, макнул в голубой — закрасил правую. А я подмечаю, что это видимый разрыв большого мира от райского, островного.

катер

Пыталась сформулировать, что же дает мне это место. И поняла, что в повседневной жизни обычно чувствуется какая-то недостаточность, даже если в целом у тебя всё хорошо. Хочется этого и того, а еще бы и вот этого. А на острове ты понимаешь, что у тебя всего достаточно, и даже с избытком.

Именно поэтому здесь всегда сложно что-то просить у Бога.

Я приезжаю сюда в конце сентября. Люблю это время, когда людей не так много. Ведь остров — популярное место не только для паломников, но и для туристов. Мне кажется, благодать этого места в той или иной мере чувствуют все. Или по крайней мере чувствуют в нем нужду. Кто-то едет за копченым судаком, кто-то — за живописными видами и красивыми фотографиями для социальных сетей, а кто-то несет свою боль на могилу отца Николая и верит, что если поделиться, прошептать ему всё, уперевшись лбом в деревянный крест, то он передаст эти слова Богу. И тогда Тот непременно ответит. Эти тихие шепоты, слезы, вздохи текут к могиле старца, как лодки — к берегу острова, и бросают якорь в его сердце.

На кладбище к могиле отца Николая приходят разные группы. Кто-то из экскурсоводов рассказывает о блаженном Михаиле, который жил и похоронен на острове. И как батюшка говорил всем, что он святой, и посылал людей к нему на могилу. А кто-то рассказывает совсем уж мифическое: «Вот часовня Анастасии Римлянки. В какое-то время на озере появились русалки, рыбаки стали гибнуть, и кто-то сказал построить эту часовню. После этого русалки исчезли».

Мама с сыном набирают песочек c могилы отца Николая и кладут его в небольшой пакет.

— Это мы отвезем дяде Коле? — спрашивает сын.

— Да, — отвечает мама.

— Чтобы ему не болел живот?

— Чтобы ему не болел живот.

Каждую субботу в течение всего года на могиле старца служат панихиду. Здесь стоят ящики для записок о здравии и о упокоении. И еще отдельный ящик — просто для писем. Через прозрачные стенки я вижу сложенные бумажные квадратики и треугольники.

Зачем ехать куда-то для молитвы, если Бог Вездесущ? Если знает о наших прошениях прежде, чем мы произнесем слова? И не утаится от Него «ниже капля слезная, ниже капли часть некая». Может, в местах, где жили святые люди, получается остановиться и услышать в первую очередь себя? И после этого честно поговорить с Богом?

Вот я часто говорю с Богом письменно. Для меня письмо — это всегда сокровенный, интимный процесс. Так у меня получается быть с Ним искренней и настоящей. Иногда я думаю, что всё, что пишу, я пишу именно для Бога.

Я вырываю листик в клеточку из дневника. И пишу письмо, которое начинается со слов: «Несколько лет назад я ехала сюда, чтобы Ты утешил мою боль, а сейчас у меня нет никаких просьб. Разве что хочу иметь возможность сюда приезжать…»

На острове есть почта. Она редко работает. В этот раз я увижу открытую дверь и зайду. Небольшое помещение заставлено продуктами: конфеты, крупы, подсолнечное масло… Есть даже одеяла и подушки. Я хочу отправить себе открытку с острова. Но открыток здесь почему-то нет. Наверное, ящик на могиле отца Николая люди тоже используют как почту. Этот листочек — открытка ему, теплый привет: «Здравствуй! У нас всё хорошо».

красивый вид