Слова откровения, а не укора

На свадьбе в Кане Галилейской не хватило вина (см.: Ин. 2: 1–10). Богородица, увидев удивленных гостей и посрамленного хозяина, в порыве сострадания обратилась к Сыну Своему за советом и помощью, говоря Ему: «Вина нет у них». Сын ответил: «Что Мне и Тебе, Жено?» Эти слова показались тебе укором, и ты спрашиваешь о них.

Нет, это не укор. Ибо, будь они укором, Богородица почувствовала бы это в тот же миг и умолкла бы, и больше не произнесла бы ни слова. Между тем, Она сразу за этим сказала слугам: «Что скажет Он вам, то сделайте».

«Что Мне и Тебе, Жено?» — это слова откровения, а не укора. Господь хочет не укорить, а просветить Ее. Она из сострадания думала о телесной, низшей потребности гостей, а Он — о высшей, духовной. Она хотела, чтобы всё было по правилам и обычаю, чтобы никто не огорчился и не осрамился, а Он хотел пробудить спящих и исцелить больные души человеческие. Он сошел к людям, чтобы наше водянистое существо претворить в вино, золу — в огонь. Богородица желала, чтобы Сын Ее сотворил добро людям — в этом Его сердце согласно с сердцем Матери, — но добро великое, соразмерное Его величию и полезное всему человечеству до конца времен. А из-за житейской потребности в вине можно было бы обратиться к соседям: в тех краях не было недостатка в вине. Но важно не вино, а чудо. Люди выпьют вино и забудут, а чудо не забудется. Вино, как телесная потребность, принадлежит земному царству, чудо же, как духовная потребность, принадлежит Царству Небесному. Богородица в тот момент позаботилась о первом, Господь же заботился о втором. Видя, что мысли Матери Его удалились от Его мыслей, Он, желая вернуть ее из низшего царства к высшему, ласково сказал Ей: «Что Мне и Тебе, Жено?» Златоуст пишет об этих словах следующее: «То были слова не обличения Матери, но домостроительства», то есть возведения Царства Небесного в душе Богородицы и всех тех, кто услышит или прочтет их. Вспомни, что сказал Господь Марфе, сестре Лазаря: «Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом, а одно только нужно» (Лк. 10: 41–42). И это не слова укора, а слова просвещения. Царство Небесное выше всех забот, потому все человеческие труды и заботы следует направить к стяжанию его.

Но почему Господь сказал «Жено», а не «Мати»? Чтобы в тот миг подчеркнуть разницу в Их помыслах. Ибо, если бы сказал «Мати», мы могли бы не обратить внимание на эти слова и не заметили бы разницы в Их помыслах. Апостолу Петру Господь дал более строгий урок, сказав ему: «Отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». А если бы сказал ему: «Отойди от Меня, Петр (или человек)», мы не заметили бы той пропасти, которая отделяла его от Господа.

Поняла ли в тот миг Богородица Сына Своего и приняла ли назидание? Совершенно. Она сразу перестала советовать Советнику и направлять Ведущего, но послушно и смиренно вернулась к Своей роли — готовить людям путь к Нему. Потому Она обратилась к слугам, говоря им: «Что скажет Он вам, то сделайте». И когда слуги сделали то, что Он сказал им, тогда и Она вместе со всеми в душевном трепете ожидала чуда.

Послушаем, брат, и мы Пресвятую Богородицу. Сделаем всё, что нам Ее Сын заповедал. Сие в нашей власти. А когда исполним всё, что сказано, да с трепетом ожидаем неведомого, да ожидаем от Него чуда, чуда претворения телесного человека в духовного, земного — в небесного, воды — в вино.

Мир тебе и радость от Господа.