Хор — это прежде всего люди

Я наклонилась над мощами благоверной княгини Софии Слуцкой, что находятся в Кафедральном соборе, и попросила: «Пожалуйста, помоги». Речь шла о заброшенной даче в Слуцком районе, на которую мне было страшно ехать.

Но вы знаете святых, они меряют широко, не скупясь. В тот же день моя знакомая согласилась завезти нас с сыном в деревню…

На самом деле речь пойдет не о даче, которую теперь не узнать, а о хоре храма святителя Нектария Эгинского. Просто необходимо объяснить, как он оказался на слуцких землях.

 

На Успение Божией Матери наш хор впервые прибыл в агрогородок Греск. Когда Инна увидела клирос, расположенный в закутке справа от алтаря, растерянно сказала: «Ой, отсюда нас никто не услышит». «Зато фальши тоже будет не слышно», — подмигнул ей Юра.

За что я люблю наших певчих, так это за их отличное чувство юмора.

Мы спели литургию. Не в каждом столичном храме есть такая акустика! И хор полюбил это тихое место. Матушка и батюшка приняли нас как родных. Мы пили чай, и матушка Людмила рассказывала о чудотворной Забельской иконе.

 

Святыня

Согласно преданию, в давние времена в окрестностях деревни Забелы, что стоит недалеко от Греска, случился падеж скота. Божия Матерь явилась во сне бедному крестьянину и велела заколоть единственного вола, а кожу отнести в Слуцк, чтобы написать на ней Ее образ. У ворот города крестьянин встретил неизвестного, который, не дослушав, сказал, что знает, зачем тот пришел, и написал икону. После этого падеж скота прекратился.

Икона имела значительные размеры — около 142×166 см. Помимо образа Богородицы с Младенцем на темном фоне были изображены святитель Николай, праведные Иоаким и Анна, праведная Елисавета, апостолы и животворящий Крест.

 

После закрытия и разрушения в 1930-х годах Успенского храма в Забелах чудотворная икона исчезла — о ее дальнейшей судьбе ничего неизвестно.

В 2012 году по инициативе отца Александра Кореня минский художник Юрий Пискун воссоздал образ. За основу была взята дореволюционная фотография, хранившаяся в архивах Санкт-Петербурга.

Список был написан на дубовой доске и полностью соответствует размерам оригинала. Крестным ходом его доставили в гресский храм Рождества Богородицы.

Сегодня перед иконой в храме теплится лампадка, а по молитве Богородицы люди получают исцеления. По словам матушки, бывает, приезжает молодая семья помолиться о даровании чада, а через год возвращается — крестить младенца.

Есть в храме и еще одна святыня — икона Божией Матери «Неупиваемая Чаша». Этот образ из поездки в Серпухово привезла прихожанка храма Елена. Когда на картонной иконе стали появляться капельки мира, женщина принесла ее в храм. Примечательно, что муж Елены, одолеваемый страстью к алкоголю, исцелился, да и сама она получила выздоровление: была отменена вторая группа инвалидности, и женщина смогла пойти на работу.

Всего в нескольких десятках километрах от Греска в деревне Покрашево из-под земли бьет еще один источник благодати — родник в честь Остробрамской иконы Божией Матери. Существовавший многие годы, он был благоустроен и освящен лишь недавно. Тут стоят два креста: православный и католический — Остробрамскую икону Богородицы почитают обе конфессии.

Сюда приезжают не только за чистой водой, но и за умиротворением. Мы окунаемся в чистой ключевой воде, поем тропарь и величание. Деревья качают верхушками у нас над головами. Тишина. Хотелось бы остаться навсегда, но надо ехать дальше…

Так мы стали приезжать в храм Рождества Богородицы снова и снова.

21 сентября

На престольный праздник в гресском храме многолюдно.

Муж Инны Игорь поднимается на колокольню. Звон слышен далеко. Проснитесь, люди, пора становиться на молитву!

Пришел туда и местный звонарь Алексей Новик. Он теперь здесь редкий гость: болезнь забирает силы. Но праздник — это святое.

Мы поем. Все, конечно, волнуемся. Инна любит порядок. Ее разметка — это песня в ритме марша: всё четко, понятно. Она не позволяет нам вольностей. И на все мои «А, может, споем?», — твердо отвечает: «Нет!».

 

После Причастия отец Александр уходит в алтарь.

Кто-то дает отмашку — звонарь ударяет в колокола, и люди выстраиваются на улице.

Когда священник выходит на солею и удивленно смотрит на опустевший храм, Инна с воодушевлением ему кричит: «Батюшка, мы здесь!»

Мы улыбаемся и поем…

 

Потом — крестный ход, молебен. Рождество Богородицы — светлый праздник. Нас переполняют чувства радости и благодарности, хочется всех обнимать и желать всего самого лучшего…

 

Хор — это прежде всего люди. Я попросила наших замечательных певчих поделиться своими мыслями о церковном пении.

Георгий Мясцов:

— Раньше ныряли за жемчугом без всяких аквалангов. Достал до дна, что-то там нащупал — и плывешь наверх за глотком воздуха, иначе — смерть. Просмотрел: просто ракушки. Отдышался — и снова вниз, за жемчугом.

Так вот, пение на Божественной литургии — тот самый глоток воздуха, без которого — смерть. Это относится к любому служению Богу: будь то пономарство, помощь ближнему, дела милосердия или что-то еще. Жатвы много…

По Благословению отца Валерия я с супругой и сестрами, которые несли послушание в детском интернате, закончил Минское духовное училище и получил диплом певчего.

Митрополит Вениамин вручил мне красный диплом, понятно, что незаслуженно, возможно, авансом. Поэтому надо стараться. Спасибо нашему маленькому хору за такую возможность.

 

Ирина Ходорович:

— Мне очень нравится наш хор: все такие разные, но объединены одной целью — хоть чуть-чуть послужить Богу. Раньше я думала, что петь — это просто. Но выяснилось, что церковное пение достаточно сложное. Надо учиться и учиться.

Мне нравится петь на литургии в Греске. Там вроде просто, а ощущаешь благодать, и такое хорошее настроение потом! И батюшка с матушкой так тепло встречают, и понимаешь, что там тебе рады и ждут, что ты нужен.

 

Возвращаюсь домой на крыльях и делюсь с мужем, мамой своим позитивным зарядом. А вообще, хотелось бы почаще петь воскресные службы и осваивать всенощное бдение, но это уже как Господь сподобит. Это такие мечты.

Ольга Мясцова:

— Пение в храме — это как доверие Бога к тебе. Как званность на пир, как возможность постоять на пороге рая. Во время службы ты как проводник между человеком и Богом. И от этого ощущаешь огромную ответственность, даже страх не оправдать доверие. Это школа смирения и упования на тех, кто с тобой рядом: регента и певчих.

 

Павел Романенков:

— Для меня церковное пение как глоток свежего воздуха. В нашем хоре я вижу стремление к прекрасному, и мне это нравится. Я пытаюсь быть полезным.

 

Что любит хор

Хор любит, когда в храме есть люди и хорошая акустика, когда в конце службы прихожане говорят: «Спаси вас Господь за пение»; когда все певчие попали в свои ноты и мирно допели до конца службы; когда от внутреннего умиления мурашки бегут по коже…

 

Чего боится хор

Когда кто-то в храме громко подпевает или какой-то певчий начинает солировать; когда на службе нет никого, кроме хора и священника; когда регент не может припарковать машину, а служба вот-вот начнется; когда после службы кто-то говорит: «И что вы так кричите?» или: «Не надо тянуть кота за хвост, пойти веселей»; когда хор прячется, чтобы провести спевку, а его находят и говорят: «А вас уже все ждут».

 

Чему радуется хор

Когда его приглашают, ждут и ценят; когда новое песнопение пропето на ура, а люди уходят со службы воодушевленные; когда он нужен!

Хор — это что-то целостное, скрепленное Божией любовью и милосердием. Я горжусь нашим хором и благодарю Господа за то, что из нас, немощных, Он сотворяет нечто прекрасное.

 

Фотографии из личного архива певчих хора

24.09.2025