Интервью c сестрой милосердия Татьяна Куль о служении болящим

«Как ты можешь помочь человеку, которому плохо или который плачет? Просто сесть с ним рядом и плакать», — говорит сестра милосердия Татьяна Куль. О своем служении в РНПЦ психического здоровья и о том, как любовь и утешение помогают людям исцелиться, она рассказала в интервью нашему сайту.

— Татьяна, из какой точки Вашей жизни начался путь к служению в психиатрической больнице?

— Наверное, из точки поиска Бога. В юности я особо не задумывалась о духовной жизни, хотя и очень уважала христианство. В то время родители крестили нас тайно, хотя глубокого религиозного воспитания не было. Но я знала, что Господь есть. Бабушка нам, еще совсем маленьким, шептала на ночь молитвы. Для меня эти моменты были наполнены особой теплотой.

Свой путь поиска Господа, осмысления веры начался, когда я родила первого ребенка. Я подумала, что несу ответственность за духовную жизнь маленького человека и не имею права лишать его общения с Богом. Тогда я стала каждые выходные ходить в храм и причащать сына. Так начался мой путь к Господу. С каждым воскресеньем я становилась на шаг ближе к Нему.

Моя собственная потребность в Боге появилась уже в более зрелом возрасте. В моей жизни тогда был непростой период: мы разошлись с мужем, мне пришлось уехать из Белоозерска в Минск и начинать всё с нуля. А я — многодетная мама, у которой четверо детей.

Я тогда потеряла веру в людей и осталась одна. Но у меня появилось ясное чувство — мне нужно ехать в Минск. Я не понимала, почему оно возникло, но оно было сильное и безусловное. Помню, как мама плакала и тревожилась: куда я поеду?! Всё казалось таким сложным, но внутри меня была сильная уверенность, что всё получится. Я работаю в сфере образования: преподаватель программирования, автор нескольких учебников. В столице были мои светские проекты, деятельность. Я знала, что смогу здесь много работать и заново построить жизнь, — лишь бы только Господь дал здоровье. Об этом, помню, я молилась.

В 2014 году я и мои дети стали прихожанами храма равноапостольной Марии Магдалины. Я начала служить при храме, а дети — петь на литургии. Потом я построила жилье, мы переехали и стали ходить в храм Вознесения Господня в Ждановичах. Мое служение в храме продолжилось: я помогала на кухне, заменяла педагогов на занятиях в воскресной школе. Параллельно посещала воскресную школу для взрослых, училась, разбиралась в духовной жизни. В это время мы начали посещать монастырь. Для меня это особое, нарядное, торжественное место. Мы бывали на праздничных богослужениях, видели красивых сестер в белых облачениях — я всегда восхищалась их служением.

— Когда Вы сами стали сестрой милосердия?

— Я участник благотворительного фонда «Спирос». Фонд поддерживает и опекает взрослых и детей, которые находятся в психоневрологических домах-интернатах. Духовник нашего генерального директора — иерей Родион Альховик, поэтому мы с ним пересекались на каких-то встречах. В Страстную Пятницу мы вместе были на погребении плащаницы, а на Пасху вместе с отцом Родионом первый раз посетили больницу.

сестра на мероприятии

Мы прошли по отделениям, поздравили тех, кто проходит лечение, и спустились вниз, где мать Анфиса (Остапчук), старшая сестра по служению сестер милосердия в РНПЦ психического здоровья, пригласила нас на трапезу. Было много сестер, монашествующие, мы пообщались. Когда расходились, мать Анфиса сказала: «Тебе надо приходить в отделение как требная сестра». Я еще подумала: «Ну куда я пойду с красным маникюром? И как буду успевать работать, заниматься детьми, фондом? И вообще, этому нужно учиться». Но почему-то эта мысль глубоко засела внутри меня, и в течение года я к ней периодически возвращалась.

В один момент мне стало стыдно, что мать Анфиса увидела во мне потенциал, а я не пришла, всё пряталась за какие-то события… В группе от храма в Ждановичах я увидела объявление о наборе на курсы сестринского дела. Анкета, которую нужно было заполнить для регистрации на курсы, «прилетела» ко мне трижды, и я поняла, что все-таки мне надо это сделать.

сестра милосердия и монахиня

Начались курсы. Татьяна Сергеевна Красноперова — замечательный преподаватель. Опыт, который мы получали, — уникальный. Я считаю, что эти курсы хорошо бы пройти и тем, кто не собирается служить в больнице. В жизни мы сталкиваемся с разными ситуациями: кому-то вдруг стало плохо, кто-то упал в обморок, и нужно знать, как помочь человеку. Мы этому учились, слушали лекции, ходили в отделение на практику.

После курсов я решила, что пойду служить туда, куда позовут. Мать Анфиса предложила мне посещать 5-е и 10-е отделения РНПЦ психического здоровья в качестве требной сестры. В 10-м отделении в основном лежат девочки, болеющие анорексией, а в 5-м — женщины и молодые девочки, у которых были попытки суицида. А как уходовая сестра я посещаю и 12-е отделение, где лежат бабушки.

— Что делает требная сестра?

— Я прихожу в отделение со священником, который причащает болящих, и помогаю ему: принимаю записки, беседую с девочками (мне хочется называть их всех, в том числе женщин, ласково — девочками), отвечаю на их вопросы. Священник не просто сухо исповедует и причащает, он всегда беседует с девочками, говорит им что-то утешительное и наставляющее. Нам важно рассказать им о Боге, придать духовных сил.

Они видят, что я светский человек, и говорят: «О, у тебя маникюр. О, у тебя такой телефон!» Кто-то улавливает запах духов. То есть они видят во мне обычного человека, и это их располагает. А кому-то, наоборот, легче открыться монашествующей сестре, узнать что-то тонкое о своей душе.

Первые несколько посещений были, я бы сказала, достаточно легкими. Я шла в отделение окрыленная. Мать Анастасия (Тарасевич) мне сказала, что Господь дает благодать, а потом это будет труд. И на самом деле, спустя время, чтобы пойти служить, себя нужно поднять, оторвать от этого мира. Находится тысяча причин, чтобы отложить посещение: то дождь, то дорогое такси, то что-то заболело. Но как только ты решаешь, что бы ни случилось, идти в отделение, — всё проходит и Господь дает силы.

— Расскажите о встречах в отделении, которые Вам запомнились.

— Как-то я пришла в 10-е отделение, и одна девочка бросилась ко мне, обняла, расплакалась. Она рассказала, что перед тем, как попасть в больницу, очень обидела маму. И ей было важно, чтобы кто-то передал маме, что она ее очень любит и просит прощения за свое поведение. Я записала телефон ее мамы и пообещала девочке, что позвоню. Мы проговорили с мамой полночи. Это большая семейная трагедия, девочка долго лечится от анорексии. Я, как могла, утешила ее. Мать Анфиса всегда спрашивает у меня: «Ну что, утешила?»

— Это Ваша главная задача — утешить?

— Да, мать Анфиса всегда делает на этом акцент.

— А что для Вас значит утешить человека?

— Если сказать сухо, наверное, — быть полезным и нужным в эту минуту. Если углубиться, то поймать волну человека, его настроение, почувствовать его боль. Точнее, попытаться почувствовать. В полной мере не получится это сделать, потому что мы все разные и по-разному воспринимаем какой-то опыт, но можно приблизиться к человеку, постараться быть с ним рядом. Как ты можешь помочь человеку, которому плохо или который плачет? Просто сесть с ним рядом и плакать.

Бывают ситуации, когда нельзя утешить человека. Например, когда люди теряют детей. Ну что ты скажешь: «Всё будет хорошо, всё пройдет»? Это не пройдет. С этой болью придется жить. И нельзя быть навязчивым. Надо тысячу раз подумать, как подойти к человеку, чтобы ему не стало хуже и больнее. Главное правило сестры милосердия, как и врача: не навреди, не сделай хуже.

Когда мы приходим в отделение — это всегда поиск подхода к человеку. Нет универсального инструмента, который позволяет нам разрешить его проблему. Ты никогда не знаешь, как тебя примут: разные люди, диагнозы, настроения. По возможности готовлюсь к посещениям, смотрю духовные передачи, слушаю проповеди отца Андрея (Лемешонка. — Ред.), лекции, стараюсь читать о святых подвижниках, православных праздниках, чтобы в отделении об этом поговорить. И удивляюсь, что всё идет совсем по-другому сценарию… Но при этом в отделении очень чувствуется присутствие Бога. Я верю и вижу, что Господь там никого не оставляет.

Всегда прошу помощи у Господа. Часто бывает, что не знаешь, что сказать, задумываешься, обращаешься к Господу, и Он дает слово. Все по-разному реагируют на белый платок. Кто-то хочет тебя спровоцировать, а кому-то действительно нужен разговор. Мы никогда никого не заставляем идти на таинства. Я молюсь: «Господи, пусть, кому это надо, придут на исповедь и пусть мое присутствие не будет здесь лишним».

сестра в храме

— Чтобы каждый раз разделять боль другого человека, нужны силы. А где их брать?

— Силы дают исповедь, Причастие. Если раньше я относилась к таинствам как к обязательству, то с каждым днем всё больше чувствую, что они мне необходимы. Жду каждое воскресенье, чтобы пойти на исповедь, потому что за неделю накопились внутренние тревоги и уже есть потребность идти на покаяние к Богу.

Наверное, когда ты сам столкнулся с болью, ты уже аккуратен с людьми. В моей жизни тоже был трагичный опыт, когда мы расстались с мужем и я осталась одна с четырьмя детьми. Когда рассказываю женщинам, которые оказались в похожей ситуации, как преодолевала это, как устраивала свою жизнь, они слушают с интересом и вниманием. Понимают: раз я через это прошла, выжила и счастлива, значит, и они смогут.

Иногда думаю, что посещение отделения больше нужно мне, чем болящим. Мы тоже лечим свои недуги.

— Можете подробнее рассказать, что Вам дает служение?

— Приземляет и открывает истинные ценности, трезвит. Я вижу реальность не на красивых картинках, а как есть. В какой-то момент градус излишней самоуверенности и личных обид снижается, и я понимаю, что я —счастливый человек.

Я часто ловлю себя на мысли, что это могло случиться и со мной… Возможно, Господь дал чуть больше сил, уберег. Говорю своим девочкам: «Я такая же, как и вы. Просто вы немножко больше пострадали». Жизнь их ударила так сильно, что они не справились.

На прошлой неделе беседовала с девушкой, которую бросил молодой человек. Расставание стало настолько тяжелым, что ей потребовалась врачебная помощь. И часто в отделение молодые девочки попадают по этой причине: безответно влюбились, не справились с переживаниями, и теперь приходится лечиться.

— Мне кажется, что человеку бывает страшно обратиться за помощью из-за стереотипов о психиатрической больнице или ложного стыда. До сих пор популярны слова, что наши бабушки не болели депрессиями…

— Это не страшно и не стыдно. Это нужно, чтобы человек вернулся к себе. И мы от этого сейчас никуда не денемся. Эти диагнозы, болезни, отклонения есть.

А что касается наших бабушек… Не надо забывать, в каком социуме они жили, что их окружало, каким был быт, какими — коммуникации. Мир трансформируется и развивается очень быстро. Технологии так ушли вперед, что психика человека просто не успевает за ними. Мы сейчас мультизадачные. И в этой мультизадачности живут наши девочки. Кто готовил их к этому? Они оказались в таком стремительном мире и не справились с ним. В столь прогрессивном развитии порой остается мало места для обычной человеческой любви.

В отделении 90 процентов девочек до 18 лет. И хорошо, если они попали в это отделение, поговорили со священником, у них появились обычные теплые человеческие отношения. Иногда только там уходит страх, что они никому не нужны. Люди начинают перестраиваться, понимать, что не одни в этом мире. И тут нужно опять вспомнить слова мать Анфисы: главное — это утешить. Не надо никого учить, как жить. Нужно проявить элементарное чувство любви: «Вот, я с тобой говорю, и мне хорошо. Мы делим с тобой эти благодатные ощущения, которые порой теряем в нашем активном современном мире». И это самое главное.

Но для того, чтобы было, что отдать, нужно много работать над собой. Лукавить не получится. Мы все живые люди, я и ленюсь, и злюсь, и обижаюсь. Если себя очень раззадорить, ты не сможешь идти в отделение, тебе нечего туда нести, ты не готов. Человек может стремиться служить, а сам эмоционально устал. В сестричестве мать Анфиса следит за этим. Она может сказать: «Побудь пока дома, Танечка».

— Я думала, что служение в христианстве — это когда ты себя отдаешь до конца.

— В христианстве всё очень мудро устроено. Христианство — это прежде всего гармония. Как ты можешь отдать, если в тебе сейчас ничего нет? Преподобный Серафим Саровский сказал: «Спаси себя, и вокруг тебя спасутся тысячи». Сестричество — это не армия, когда ты всё делаешь по расписанию и приказу. В сестричестве всё устроено тонко, мудро и покрывается большой любовью. И когда ты чувствуешь эту любовь, тебе, конечно, хочется ей делиться — в том месте, где ты находишься, и в той мере, которую можешь дать.

— Вы начинали ходить в храм из материнских чувств, чтобы ребенок рос с Богом. А какие сейчас у Вас отношения с Богом?

— Сейчас я могу сказать, что Бог был и есть рядом со мной каждую секунду моей жизни. Во всех трудностях, которые мне были даны, я не чувствовала себя одинокой, Господь всегда был со мной.

Я думаю, то движение вперед и тот поиск, который начался у меня в юности, продолжается. Полагаю, что состояние искателя останется во мне до конца жизни. Так, я нашла на сайте монастыря объявление о наборе в богословскую школу святителя Василия Великого, подала заявку и этим летом получила диплом о богословском образовании. Стремление познавать живет внутри человека.

Молюсь: «Господи, только не оставь меня. Что бы ни случилось, хочу быть под Твоим крылом, в Твоих теплых ладонях».

нагрждение