«Кто старший, будь всем слугой»

Новая серия наших публикаций в рубрике «Служение. Мастерские» рассказывает о людях, которые несут послушание в Доме паломника нашего монастыря.

«Помню, как на собрании отец Андрей сказал, что нужно найти сестру, чтобы начать работу Дома паломника. Я тихо проговорила: «Да, непросто… Кто готов умереть?» Он остановил взгляд на мне и сказал: "София". "Мне? Умереть?" — возмутилась я. "Умереть и воскреснуть", — серьезно ответил отец Андрей. С этого началось мое послушание в паломническом центре с гостиницей на 120 человек».

Дом паломника «Елисаветинский» находится на территории монастырского комплекса. Мы поговорили с его руководителем Софией Гайдук о том, почему паломники любят наш монастырь, какие трудности есть на этом послушании и что дает чувство смысла.

«Я не собиралась трудиться в монастыре»

— Наш батюшка относится к людям с большой любовью, и часто можно услышать его вопрос к тем, кто желает потрудиться в монастыре: «А что тебе самому нравится? К чему лежит душа?» — рассказывает сестра София. — Конечно, хорошо, когда тебе и знакомо, и интересно то, что предстоит делать. Но для твоей души полезнее то послушание, на которое у тебя нет ни опыта, ни таланта. Именно тогда, в немощи, начинает действовать Бог. И в таком случае работа становится настоящим, особенным квестом. Таким квестом стало для меня послушание в Доме паломника.

 

Я никогда не думала, что буду трудиться в Свято-Елисаветинском монастыре, не видела глубины и сути. Многое мне было непонятно, многое не нравилось, были моменты, которые меня смущали. Но была для меня и другая сторона. В конце 1990-х годов священники монастыря стали совершать Божественную литургию в Новинках, и каждый четверг мы старались привозить на службу свекровь, которая страдала старческим слабоумием. В приходских храмах Минска батюшки не знали, как поступать с такими больными, поэтому литургии в психиатрической больнице были для нас спасением. Это оставило в моем сердце большую благодарность.

Но духовником тогда у меня был отец Николай Гурьянов, и больше по своему сердцу я никого не встретила.

«Моя душа попала в сети любви»

— Моя встреча с Богом не была связана с какими-то скорбями. Я жила обыкновенной жизнью, трудилась, растила деток, много читала. В начале 1990-х было мало православных книг, зато — много материалов по изучению астрологии, дзен-буддизма, агни-йоги и прочей ерунды. Многое из этого я прочла, но для чего нужен храм, не задумывалась.

Как-то я была на встрече со священником, где он пытался мне что-то рассказать о Православии, о любви Божией, о Христе — всё то, что обычно говорят новоначальным. Мне было скучно это слушать, и чтобы поскорее закончить разговор, я сказала: «Да-да, всё это хорошо. Но покажите мне, пожалуйста, конечный результат». Он опешил, помолчал и сказал, что есть такой батюшка — протоиерей Николай Гурьянов на острове Залит, который сможет показать этот конечный результат. Но к нему можно попасть, только если молиться в пути. Как? Короткой Иисусовой молитвой.

В поездку на остров меня взяли люди, которые уже ездили к батюшке несколько раз. Была зима, мы добирались на остров по льду. Я шла и как могла пыталась молиться, не то чтобы от сердца, скорее, произносила эти слова, как мантру, по послушанию исполняла то, что мне сказали. А в голове был образ доброго Деда Мороза из детских сказок.

 

Из домика вышел сухонький седовласый старичок. По очереди к нему подходили люди, он всех мазал маслицем. Каждый у него что-то спрашивал, он отвечал. Я просто остолбенела, потому что увидела то, что никогда не видела раньше — от старца исходила любовь. Как это можно увидеть? Не знаю. Ведь мы безошибочно угадываем материнскую любовь во взглядах, в движениях, любовь между молодыми людьми, а тут была совершенно другая любовь — очень внимательная, всеобъемлющая, какая-то великая. Она была направлена к каждому подходящему под благословение и доходила до самого сердца. Я последняя подошла к батюшке со слезами на глазах. В сердце пришла мысль: «Господи, если человек так может любить, то как же любит нас Бог?» Батюшка помазал меня маслицем и сказал: «Да-да. Бог любит еще больше». Моя душа попала в сети этой любви Божией. Мое сердце действительно увидело конечный результат, ради которого человек и приходит в мир.

И, конечно, появилась потребность делиться этой новой радостью с другими. Было состояние Фотины самарянки, хотелось всех привести «к колодцу с живой водой» (см.: Ин. 4: 5-42). Поездки на остров стали частыми, жизнь наполнилась новыми горизонтами. Душа жаждала, впитывала и не могла насытиться той любовью, той истиной, которую встречала на острове. Никто не уходил от батюшки неутешенным, обновление человека происходило на глазах. Каждое слово батюшки было наполнено смыслом, каждое действие радовало душу. Много чудесных свидетельств, много запутанных историй человеческих глупостей и простых советов, как жить по заповедям, чтобы всё исправить, как жить по благословению, как быть с Господом; громадная сила молитвы, которая спасала жизни, предотвращала беды, соединяла разрушенное, помогала верить и меняться — всё это осталось в сердце и душе, всё это питает мою жизнь.

На острове я видела белых сестер монастыря, многим из них отец Николай говорил, что им не надо ездить так далеко, потому что у них есть отец Андрей (Лемешонок. — Ред.). Но у меня всё еще не было мысли, что моя жизнь будет связана с монастырем.

«Монастырь стал моей лечебницей»

— В монастыре трудилась моя подруга Татьяна Масалович. Когда я приходила к ней в гости, то видела «веселую» картину: утюг с пеленками на гладильной доске, бухгалтерская главная книга и дневник с записями цитат святых отцов — наброски к собранию сестер в монастыре. Даже дома она жила монастырем… Я посмеивалась: «Ну что, Танюша, к уроку духовного воспитания готовишься?»

Она всё время говорила: «Пойдем к отцу Андрею». А я не понимала, почему мне надо идти к молодому священнику, ведь у меня есть отец Николай… У нас с Таней были параллельные жизни, но вопросы волновали одни и те же. Я делилась с ней историями с острова, она — тем, что происходило в монастыре. Эти истории были о чудесах, Божией любви и удивительных людях…

Благодаря Тане мое отношение к монастырю постепенно менялось. Ведь я любила ее и видела, какое это для нее важное место.

 

Но случилось несчастье — Татьяна с детьми погибла. И пришло осознание, что ближе, чем она, друга у меня и не было. Когда человек уходит раньше срока, чувствуешь вину, что многое не успел: недолюбил, недосказал… Я чувствовала невосполнимую потерю близкого по духу человека, понимала, что эту потерю чувствуют и другие. Возникла внутренняя необходимость подойти к отцу Андрею, спросить, могу ли я сделать что-то полезное в память о Татьяне. Так случилось то, чего она желала — я пришла трудиться в ее любимый монастырь. Первым местом моего послушания была бухгалтерия. Тогда я думала, что приведу в порядок документы, тем самым отдав дань памяти Тане, и уйду.

Я встречалась с людьми, которые мне были знакомы по рассказам Тани, видела их память и любовь к ней.

Во мне было много резкости, максимализма. Начались искушения, пришло время увидеть свои грехи. Я стала часто ездить к отцу Николаю, уже на его могилку. Просила молитв, чтобы Господь через отца Андрея направлял меня, помог сделать то, что не успела Татьяна. И, конечно, стала всё больше прибегать к советам батюшки. Я стала понимать Танины слова о том, что, если всё делать по благословению духовника, удержаться в мире с собой и другими гораздо легче. Монастырь становился моей лечебницей.

Умереть и воскреснуть

— По своему плану я хотела уйти с послушания после завершения дел, а по Божиему — тружусь до сих пор.

После бухгалтерии мне дали послушание в паломнической службе. Я стала возить группы на могилку к отцу Николаю уже по послушанию. Душа полюбила монастырь, и экскурсии по монастырю проводить было легко и радостно.

В любом монастыре есть гостиница для паломников. У нас был небольшой гостиничный дом на 30–40 человек в трех остановках от нашей обители. В нем и сейчас живут паломники, трудники и работники монастыря.

 

Прошло время. Открывался новый большой Дом паломника. Нужно было много усилий, чтобы всё начало работать на прием паломнических групп. Помню, на собрании батюшка сказал, что для этого нужно найти сестру. Работа предстояла непростая. Я тихо сказала: «Кто готов умереть?» Батюшка остановил взгляд на мне и сказал: «София». «Мне? Умереть?» — ужаснулась я от такой идеи. «Умереть и воскреснуть», — поправил отец Андрей. Так у меня добавилось послушание в Доме паломника.

Было сложно организовывать работу. Пришлось вникать в деятельность каждого подразделения: доводилось и готовить, и убирать, и накрывать на стол, помогать в прачечной, вникать в бухгалтерию, трудиться на ресепшене, подбирать окурки на территории, заменять охранника. Отец Николай говорил: «Кто старший, будь всем слугой…» Наверное, в монастыре такая планка старшему — для любой действующей мастерской.

«Все чувствуют здесь присутствие Бога»

— Дом паломника сейчас работает, можно сказать, в полную силу. Места бронируют за полгода, желающих больше, чем можем вместить. Приезжают паломники из разных мест, гости на семинары, выставки, которые сейчас проходят в духовно-просветительском центре «Ковчег». Раньше были большие группы из Польши, Сербии, теперь много людей из России. Это организованные группы паломнических служб, приходы, хоры, а также многодетные семьи и просто разные люди, которые полюбили монастырские службы. Люди приезжают потрудиться, побыть в тишине.

Почему всем нравится в нашем монастыре? Точнее, что привлекает души людей? Всё просто. Все — и неофиты, и давно воцерковленные, и те, кто любят красоту, и те, кому некуда идти, — чувствуют здесь присутствие Бога. Душа чувствует благодать, глаз радует красота, ухо наслаждается удивительным пением наших хоров.

 

У нас молодой монастырь, нет раки с мощами святого, положившего жизнь и совершившего молитвенный подвиг за становление обители. Но у нас есть служение в больницах, возможность помочь людям, выброшенным житейским морем за борт благополучной жизни. Наша матушка игумения Евфросиния (Лаптик) говорит, что болящие люди, приходящие к нам в обитель и обретшие Бога, и есть наша главная святыня.

А еще я не знаю другой такой обители, где было бы столько частичек мощей. Один епископ, побывав в храме в честь иконы Божией Матери «Державная», сказал: «Это не храм, это ковчег с мощами». А мы уже привыкли к этому чуду.

На экскурсии я в шутку говорю паломникам, что многие наши святые еще живы, они ходят среди нас. Иконописцы, зодчие, отцы, матушки-молитвенницы — для меня это святые люди, и плод их трудов уже виден. Вот, кажется, чем ты можешь удивить москвичей, у которых «Москва златоглавая»? Но их удивляет, во-первых, что всё сделано с безукоризненным вкусом, во-вторых, руками своих же мастеров, которые являются и прихожанами, и в-третьих, что у нас нет спонсоров, конечно, кроме святителя Николая (улыбается). Изумляют их масштаб и красота нашего «Ковчега» — аналога такого духовно-просветительского центра нет и в Москве.

 

Есть приход, который старается приезжать к нам каждый год. Священник, который организовывает поездки, объяснил: «Мы у вас делаем православную прививку. У вас здесь дух первохристианства, когда Церковь была центром жизни, вы для нас — источник вдохновения и пример христианской жизни».

Как-то у нас жил богатый иностранец. Я не могла понять, почему, ведь он мог бы жить в комфортабельном отеле. Он не ходил в храм на богослужения, Православие ему не близко. Но когда он уезжал, то сказал: «Это удивительное место, где я сплю без таблеток. А я на снотворных уже много лет».

«Человек приходит не в гостиницу, а к Богу»

— Иногда люди забывают, что приезжают в паломничество, что мы такие же люди, как они, относятся к нам с пренебрежением, как к обслуживающему персоналу. Такое отношение огорчает. Но на самом деле так и есть, ты — служка Божия, ты служишь людям. А больных, потерянных, раздраженных людей становится всё больше. Ведь Церковь — это больница, пристанище больным и обремененным.

Поэтому на нашем послушании учимся отделять человека от его состояния. Бывает, и мы делаем ошибки. А бывает, что человек приехал в греховном состоянии и всё вокруг видит в своем свете. Но проходит несколько дней, человек ходит на службы и уезжает совсем другим. Благодать Божия действует.

А еще мы учимся проявлять милосердие, молиться, пошутить или выслушать человека с участием сердца. Нужно быть готовым вытерпеть то, что он на тебя выплеснет, и помолиться, чтобы Господь дал сил удержаться и не сказать что-то в ответ. Для меня послушание — это помощь Божия в борьбе с самим собой.

Есть поговорка: «Делай, как надо, и будь, что будет». А мы знаем, что ты должен постараться сделать на совесть, максимально по силам, и твердо помнить, что результат будет не тот, что ожидаешь, а как надо Богу.

Человек приходит не в твой дом, не в гостиницу, а к Богу. Ведь наша обитель — не простое место, это территория Бога.

Недавно приезжала группа из небольшого российского города. Я сидела на ресепшене, и мне уже ничего не хотелось. Ведь принимать группы бывает непросто — это ответственность, ты переживаешь, чтобы всё прошло хорошо, чтобы всё сделать вовремя, бывает, что нужно выслушать чье-то недовольство — всё это истощает. И вот ты сидишь и готов разреветься. Подходит батюшка, который приехал с группой, радостный такой после службы, и говорит: «А что, у Вас что-то случилось?» Говорю: «Нет». А сама думаю: «Быстрее бы вы все уехали». И Бог через этого батюшку вдруг говорит: «Да у вас тут рай! И вообще всё, что вы делаете, — чудесно. Мы этой поездкой будем жить целый год». И сразу становится стыдно за свою суетливость, за приземленность и эту привычку, живя в раю, оставаться неблагодарной.

«Самое радостное на послушании — это соборность»

— О нашем монастыре узнают по-разному. В первую очередь, конечно, через сайт. Многие смотрят беседы с батюшкой, также приезжают, благодаря трудам сестер из отдела внешних связей.

В пандемию, когда многие сидели дома, трансляции служб помогали людям обрести спокойствие, и теперь, при появившейся возможности, многие приезжают помолиться.

Кто-то едет полюбоваться нашими красивыми храмами, мозаиками. Прибывают приходы, которые хотят организовать сестричество — перенять наш опыт. А кто-то гуглит в букинге жилье, находит нашу гостиницу и приезжает просто переночевать. Бог знает, кого каким путем привести.

Для меня самое радостное на послушании и то, что дает силы жить — это соборность, сплоченность, взаимовыручка. Когда все вместе решают какой-то вопрос. Монастырь — это единый организм.

В Доме паломника внутренняя жизнь построена так, что большинство понимают, что они пришли трудиться Богу. И в связи с этим мы стараемся, чтобы у нас была взаимозаменяемость. И так каждый, в своей мере. У нас есть брат, который просто нарасхват. Он и охранник, и помогает в прачечной, и экскурсию проведет, и группу расселит, как положено, и еще хорош как сопровождающий по святым местам. Есть брат, который любит монастырь и этот дом и следит за порядком по хозяйственной части. Он и свою косилку из дома привезет, чтобы привести в порядок задний дворик, и домой возьмет починить то, что требует специального инструмента. Есть брат, который участвует в украшении нашей трапезной, номеров. Он делает рамки для икон в номерах, вазы, подставки по особой технологии из маньчжурского ореха. Есть брат, у которого кулинарный талант, и он любит угостить нас и гостей разными изысками. Но самый главный талант у тех сестер и братьев, которые, как в псалме, трудятся Господу со страхом и радуются Ему с трепетом (ср.: Пс. 2: 11) — это крепкое осознание, что всё делаешь для Бога. Тогда человек не смотрит ни на время, ни на усталость, ни на то, что уже давно не был в отпуске. Господь приводит людей и дает благодать работать с радостью.

 

Пустить корни

— Чтобы трудиться в монастыре, надо пустить корни, полюбить тех, кто рядом, потерпеть тех, кто тебе непонятен и даже неприятен, научиться вовремя подставлять плечо нуждающемуся, проявить строгость к лукавому и дерзкому, не осудить, простить, попросить прощения и многое другое. Надо понять и умом, и сердцем, что ты тоже — часть монастыря, частица Тела Христова.

Батюшка говорит, что в каждой ситуации на послушании надо искать, что хочет Бог. Мы учимся искать волю Божию. Это трудно, потому что надо побороть свое «Я» — тщеславие, саможаление, самооправдание, леность, гневливость, раздражительность, нетерпение, корыстолюбие, человекоугодничество и много еще чего. Но силы трудиться дальше дает пример соборности, любви, молитвы, который я вижу в батюшках, матушках, сестрах и братьях нашего монастыря. Я ощущаю себя малюсеньким винтиком в большом механизме, и пока он действует, я тоже кручусь и уже не представляю себе какую-то другую жизнь.

Монастырь — это наша история спасения во Христе. Все условия для этого есть: службы, послушание в больнице, возможность послужить ради Господа людям.

 

Подготовила Ольга Демидюк

Фотографии Максима Черноголова

29.07.2025