Место, где можно просто жить

18 мая, в день памяти иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша», на мужском подворье монастыря отметили престольный праздник. Местная паства — это в основном люди с зависимостями. Их объединяет одна болезнь и одна главная молитва — о здоровье.

Меня встречает пономарь Сергей. На ходу делится рассказом о чуде, которое недавно с ним произошло. На второй день Пасхи Сергей шел в храм в честь иконы «Неупиваемая Чаша», чтобы подлить масла в негасимую лампаду — это одна из его обязанностей. Царские врата были открыты. Яркое свечение, исходящее из алтаря, почти парализовало его:

— Ноги подкосились… Хотел припасть к земле, потом вспомнил: Пасха ведь, на колени не становятся. Но такого я никогда не видел: очень яркий свет льется, и спокойствие обволакивает душу. Понял тогда, что Бог не в шуме, не в громе, а в тишине…

 

Непрерывный огонек веры в своем сердце Сергей поддерживает несколько лет. Хранит сердечную тишину. Боится неугодным действием, каких было немало, отдалить от себя Создателя.

— Бог столько раз спасал меня от гибели, от травм! Сколько я падал, в аварии попадал — а ни царапины… — говорит Сергей благодарно. — Для чего-то же Он меня сохранял. Может, здесь что-то будет. Или еще где-то. Пути Господни неисповедимы.

Вел Господь Сергея к храму через храмы: строил и штукатурил церкви в Беларуси и России, но к зову свыше был глух.

— До 30 лет про Бога вообще не слышал. Я интернатовский. Мать лишили родительских прав, об отце вообще ничего не знаю. Поэтому родители привить веру мне не могли. Библия попадалась на глаза, но не открывал. Как-то угодил к баптистам. Ходил, потому что давали поесть. Услышал там, что если выписать из Библии всю прямую речь Бога, то прозрение наступит. Иконка Божией Матери «Казанская» стояла, зажигал лампадку и писал. Образком этим, кстати, меня благословили в Новом Дворе — я штукатурил в храме Архангела Михаила. Выписал слова Господа до Нового Завета. И что интересно, когда пришел работать в монастырь, меня слезы душили. Убегал, прятался от людей, так как не мог остановиться. Отца Андрея еще не знал, просто работал. Ступеньки делал в «Державном» храме. Отделывал церковь в честь «Неупиваемой Чаши». Покрестился.

Работал и на мирских объектах. Был период, что по двенадцать часов. Зарплату как-то получил маленькую и сказал: «Работать у вас не буду!» У меня никого нет — скитался три дня на улице, хорошо, что лето было. А начальство «вымораживало», деньги не отдавало. Не кушал ничего. И тут выплатили. Пил, пока все деньги не пропил. А потом очнулся — надо работу искать. Встретил брата из монастыря. Он предложил поехать на подворье. И вот я здесь уже пять лет. Пономарю в храме.

У алтаря всё другое. Первый месяц я пьяный был от благодати. Эйфория — словами не передать.

 

Больше тридцати лет своей жизни Сергей пребывал в плену совсем других ощущений: каждую зиму он ждал лета, чтобы заготовить мак.

— У меня техническое образование. Я всю жизнь трудился, ИП даже было. Но наркотики мне не мешали. Это просто ощущение. Ты в нем находишься. Главное — дозу вовремя достать, чтобы поддерживалось состояние. В интернате у нас на наркотики подсели два выпускных класса. А в шесть лет я впервые закурил, так как сверстники просто не общались бы.

Однажды хотел сделать себе передозировку от безысходности — не верил, что смогу бросить когда-нибудь. Загнал лошадиные дозы, двое суток не помнил себя, а потом встал. Врачи не верят, что такое возможно.

Здесь я смог бросить и наркотики, и алкоголь. Посмотрю в магазине на бутылки — переколачивает. Пять лет употребляю только квас, там маленький градус. Батюшка благословил. Божия Матерь помогла, Господь.

Храм «Неупиваемой Чаши» для меня — самое главное место. Все лучшие события происходят здесь.

На подворье, конечно, здорово. Братья классные, хотя они сами даже не осознают. Иногда кто-то и разозлит, все-таки больше ста человек. Подворье — место, где можно тормознуть в этой жизни и не беспокоиться о хлебе насущном. Просто жить и трудиться во славу Божию.

Но монах из меня не получится, смирения не хватает. Поэтому надо личную жизнь как-то устраивать. С женщиной одной гражданским браком прожил семь лет. Дочку подняли. А потом разошлись, почувствовали вдруг, что чужие. Теперь готов к новым отношениям.

Пономарь достает из кармана иконку преподобного Сергия Радонежского. Этот образок своего небесного покровителя из фрагментов дерева Сергей сделал сам. Изготовление таких икон — еще одно его послушание. Он поправляет лампадку и спешит в мастерскую.

 

Знакомимся с братом Юрием. Его главная забота — поддерживать чистоту в храме. А еще — стирать, гладить. Начинает Юрий с икон. Протирает каждую. Считает, что никогда еще не был так близко к Богу, как теперь — и рукой, и душой.

— Я всегда завидовал жене: «Как ты так веришь?» Сам схожу за компанию, постою. А сейчас понимаю, что такое вера. Идешь куда-то, а глубоко в сердце: «Господи, благослови!»

Очистить мысли и душу не так просто, как смахнуть пыль с оклада. Это Юрий испытал на себе:

— Тяга к наркотикам есть. И даже в храме думаешь об этом иногда. Мысли, воспоминания лезут со всех сторон. Иисусова молитва помогает. Полчаса почитаю — и легче становится. Господь побеждает.

У меня столько «мертвого» времени было, когда я читал и Коран, и источники по теософии, и Библию! Потянуло всё же в Православие.

«Мертвым» временем Юрий называет годы тюрьмы. Разбой, вымогательство, многократное нарушение надзора — он сидел не раз. Не раз бросал пить и колоться, падал на дно, уходил с подворья и возвращался…

— Когда покрестился после очередного срока, вышел из храма с ощущением, что я безгрешный. Так хорошо стало! Две недели летал, а потом закрутило.

Помню, 30 градусов на улице. В изоляторе батареи чуть теплые, спать невозможно. Отжимаешься, приседаешь, чтобы согреться. Провалишься в сон на полчаса, потом опять вскакиваешь от холода. И вот всплыл в памяти эпизод. Утро. Храм. Жена рядом. Ребенок на руках. И я стал вспоминать счастливые моменты, жить ими — жить здесь и сейчас, в одиночной камере. Произносил: «Господи, спасибо Тебе за всё. Кому-то ведь еще хуже, чем мне сейчас». И это помогало.

Юрий отбывал одно из уголовных наказаний. Неожиданно ему пришло письмо от незнакомки из Орши. Писала подруга жены его бывшего соседа по камере. Верующая женщина, которая с детства ходила в храм, пела на клиросе, хотела познакомиться с ним.

— Я себя спрашивал: «Зачем?» Она была далека от всех этих тюрем. Очень удивился такому знакомству, но на письмо ответил. Мы договорились: никакой любви, будем просто общаться, узнавать душевно друг друга. Шесть лет мы переписывались. Первое короткое свидание состоялось накануне моего освобождения. Потом я поехал к ней — и всё. Мы отправились в Минск. Шестнадцать лет прожили вместе. Сын у нас родился.

Жена была прекрасной мамой. А я приносил деньги и всё. Три года назад супруга умерла — несчастный случай. И вот ребенок проснулся и говорит: «Папа, мама точно умерла или на работу ушла?» У меня в душе всё перевернулось, и я стал отцом в один миг. К сожалению, держался только полгода, а потом запил. Благодаря подворью снова восстановился, пошел в мир — зарабатывать. Не выдержал и приехал опять сюда. Больше года здесь. У меня такого еще не было, чтобы так долго на свободе находился. Надзоры все снял. Просыпаюсь и за всё благодарю Бога.

Тут работают два правила: честно трудись и ходи в храм — всё волшебным образом устроится. У меня улучшились отношения с отцом, тещей. Я вижусь с младшим сыном, общаюсь со старшим от первого брака. Он живет в Казани, ему 37 лет. Мы дружим.

Я обрел здесь Бога. Даже в душе ничего без Его благословения не делаю. Совесть работает. Очень боюсь это состояние потерять, держусь за него.

 

Деньги у меня всегда были. В тюрьме научился бить татуировки. Большой стаж работы в тату-салонах. Зовут работать в Европу, деньги предлагают хорошие. А я не хочу ничего менять — и так всё хорошо. Да и грех татуировки делать. У меня самого их много. Были даже три шестерки, но я их позабивал. Не дружит всё это с моим нынешним образом жизни.

На смену «мертвому» времени для Юрия настало время живое. Его занимают труд в храме, молитва. Брат уверен — Богородица его покрывает. Всегда можно подойти к иконе «Неупиваемая Чаша», поговорить с Божией Матерью о сокровенном. С четырех лет встречи с земной мамой у него были редкие — она его оставила отцу. Может, поэтому он чаще просил о помощи Господа.

«Мама, за что ты меня бросила?» — «Ты во сколько в тюрьму первый раз сел?» — «В 19». — «А если бы не бросила, сел бы еще раньше. И потом, я тебя не бросила. Я тебя доктору наук оставила». Такой диалог у них состоялся однажды. И больше об этом не говорили.

— Учился я в 42-й школе в центре Минска с детьми богатых родителей. Тогда и познакомился с наркотиками. Улица, двор, друзья… Первый раз посадили за драку. Я ничего не окончил, образования нет. Так и не нашел своего призвания. Не свою жизнь прожил.

Маму простил, конечно. Мне всегда казалось, что я ее любил больше, чем отца. За нее больше всех молюсь теперь, в 57 лет, так как она и с Богом не была знакома.

 

Раз в сутки каждый брат, если не лежачий, приходит в храм, чтобы почитать Псалтирь. Наедине с книгой, наедине с Богом он проводит около часа. Нарушаю неслышный диалог прихожанина Александра.

— Было всё, а сейчас, как у латыша, осталась только душа, — улыбается мой собеседник горькой улыбкой. — Потерял семью, квартиру. Дочке 25 лет. Уехала с женой, а куда — не знаю.

Силы воли во мне нет — слабый на алкоголь. Сейчас предложил бы кто-нибудь выпить, я сказал бы: «Давай». Или бесы во мне. И точит, и точит нехорошее сделать. Бывает такой негатив — напился бы, взял томагавк и пошел рубить всё и вся. Но терплю, держу всё в себе. «Господи, помилуй» двенадцать раз перед сном и утром. Перекрещусь трижды — слава Богу, что живой. А другой раз подумаю: «Лучше бы закопали. Поплакали бы, может, какие друзья, а потом бы могила заросла». С другой стороны, Боженька мне столько раз подушку подкладывал! Может, я тут еще нужен.

На подворье Александр ухаживает за инвалидами. Говорит, сам едва таким не стал. Пил страшно. Кодировали раз пять, но машет рукой: «Чушь всё это, чушь».

— В Новинках два раза лежал, сам просился. На три месяца хватало — и снова всё начиналось. Алкоголь — могила.

Копать эту могилу себе Саша начал еще в училище, где учился на механизатора.

— Дискотеки, туда-сюда… Как идти трезвым? Бутылка на компанию. Потом работать стал, выпивал в выходные. Тут у меня самый большой срок воздержания — больше года. Благодаря Богу, церкви, наверное.

На заводе воровал запчасти и продавал. Посадили. Сначала на три года, потом на пять. Жена деньги любила: крестики, цепочки золотые, дубленки ей подавай. Шиковала.

— А Вы не шиковали?

— Шиковал. Тачки, девочки… Ой, теперь вот здесь шикую…

Сюда Александра привезла сестра. Сам он приехать не мог. Да что там приехать — идти не получалось, ноги не слушались, сознание пребывало в тумане. Едва добрел до «Неупиваемой Чаши», как практически парализованный отставной солдат из Тульской губернии, пришедший в XIX веке в Серпухов за излечением от пьянства.

 

— Допился я. Старался сам тут передвигаться. Не люблю, когда над душой висят. Потихоньку в церковь ходил. На крестный ход сначала тяжело было выходить. Потом всё легче. Помню, поднимаюсь, а ноги колотятся, слабые. На поселке, где я живу, есть церковь. Однажды с двумя товарищами пили, и им взбрело зайти туда. Я им говорил, что это грех в таком виде. Конечно, наше трио веселое выгнали из храма. Двое уже на том свете. Если бы сестра сюда не привезла, я тоже, может, червяка бы кормил… Бывает, на службе стою у иконы «Неупиваемая Чаша», о здоровье прошу — своем, близких, друзей.

— И как дальше в жизни видите себя?

— Как карта ляжет. А как она ляжет? Или туз бубен, или туз пик. Всё зависит от меня, конечно. Домой хочется. Дом — в поселке. А дома может опять начаться такая жизнь, что буду валяться под забором, собаки морду лизать будут. Так было. Я не скрываю — пьяница законченный.

— Давно стали таким самокритичным?

— В начале года начал осознавать, кто я, что всё пропало. Говорят, это первый шаг к выздоровлению. Тут о многом думаешь. Дочку мечтаю увидеть, родного человека.

 

Между делами заходит помолиться в храм Николай. На подворье его все зовут Коля. Коля — бригадир корнечистки. Распределяет работу, чтобы ускорить процесс. Сам очищает овощи. А заодно и душу.

— Читаю про себя молитву Иисусову. Люблю работать с молитвой. Когда пришел на подворье, поставили сторожить картошку. Ночь, костерчик, время есть. Так и начал разговаривать с Богом. А потом фильм посмотрел. Там что ни делали, Иисусову молитву читали. Это меня еще больше подтолкнуло молиться. Так легче.

Коля живет на подворье три года. Он пережил три инсульта. Не исключает, что из-за алкоголя. Был несколько раз женат. С сыном каждый день на связи, а вот дочка трубку не снимает.

— На подворье есть и друзья, есть и враги. Здоровья всем желаю. Я не конфликтный. Стараюсь спокойно ко всему относиться. Тут фактически мой дом… А куда я пойду с тремя инсультами? — Коля задумчиво смотрит на образ Божией Матери «Неупиваемая Чаша». — Тут впервые познакомился с этой иконой. Возле нее Псалтирь читаешь, подходишь к ней, просишь. Здоровья, конечно. Богородица помогла мне от греха избавиться… А еще, знаете, произошло чудо. У меня был старенький телефон. Я попросил Господа — и буквально через месяц жена брата свой подарила. Не новый, но меня устраивает. Гугл с Яндексом не дружат — и нет искушений, новости посмотреть не могу. Бывает, в свободное время библейские фильмы смотрю.

Коля закрывает дверь храма и отправляется на кухню. На подворье при церкви он как на острове — далеко от большой жизни, но именно в этой, малой, ему открылось нечто великое.

— Здесь соблазнов таких нет. Отношение другое сформировалось к людям, самому себе. Посмотрюсь утром в зеркало — ой, не нравлюсь. Так у многих тут. Но заставляю себя: «Вставай, иди, не ленись». Бога больше почувствовал. Вера помогает быть ближе к Нему, любить Его.

Основная тема росписи храма в честь иконы Божией Матери «Неупиваемая Чаша» — грехопадение и возвращение человека к Богу. На подворье сегодня на этом пути более ста человек. Молитва и труд — два крыла, которые помогают им оторваться от греха.

 

Фотографии Максима Черноголова

21.05.2025