«Я хочу, чтобы меня отпевали на подворье»

В жизни Сергея были периоды кромешного ада. Ему непросто было открыться — столько горя, боли и отчаяния вместила душа. Но не озлобилась. Бабушка, ее любовь и молитвы в раннем детстве послужили «горючим» на пути к свету. И самое главное — у Сергея нет обиды на родителей. В нынешнее время, когда отовсюду говорят о детских травмах и вине родителей, это большая редкость. Впрочем, всё это осталось там, в прошлой жизни, до появления брата Сергея на мужском подворье в деревне Лысая Гора.

 

С радостью рождения сына отец Сергея не справился — пришел в роддом в неурочное время, будучи в нетрезвом состоянии. Вызвали милицию, и он, оскорбившись, ударил милиционера по голове графином, за что лишился свободы, так и не повидав сына.

— Сколько вам было лет, когда отец вернулся?

— Два года.

Мои родители из деревни, молодыми подались в город, жили по съемным углам. После освобождения отец устроился на тракторный завод на тяжелую физическую работу обрубщика, и через два года ему дали двухкомнатную квартиру.

Папа был умный, хорошо окончил школу. В Риге поступил на летчика морской авиации, но во время учебы подрался с офицером и был отправлен в армию солдатом. У него был тяжелый характер.

Моя бабушка по отцу не хотела этого брака. После войны дед работал председателем райисполкома, они были коммунистами. А бабушка по матери верила в Бога, но в церковь не ходила.

Детство Сергея особо не отличалось от детства других советских детей, родители которых трудились на заводе.

— Воспитанием моим занималась в основном бабушка, мать моей мамы. А как бабушки с внуками? Они любят и балуют. В общем, я был любимчиком бабушек. Когда пошел в первый класс, уже знал буквы, мог читать, учился на одни пятерки, второй класс — на четыре и пять, третий — уже на тройки.

Бабушка золотым человеком была. Ее муж, мой дед, был партизаном и погиб, когда немцы начали обстрел и загнали людей в болото. Ему оторвало ногу. Там он и остался… Бабушка одна воспитывала троих дочерей. У нее был маленький домик, курочки, пару свинок. Приедешь летом на каникулы… Она встанет рано, блинов напечет — наешься на целый день, запьешь молоком и убежишь до вечера. Где какое яблоко сорвешь… А то, бывало, идет и ищет: «Домой пошли, уже поздно! Надо тебе еще ноги помыть, чумазый весь…»

А дальше история жизни Сергея принимает очертания «Педагогической поэмы» А. С. Макаренко.

— Я окончил восемь классов, и мне сказали: «Иди-ка ты в ПТУ». Отучился один год. Очень рано начал выпивать.

— Во сколько лет?

— Если быть честным, то первый раз я напился в пятом классе. У меня был товарищ на два года старше, в одном дворе жили, однажды он сказал: «Давай, попробуй». Хотя до этого я уже пробовал, отец мой выпивал. Он работал шофером, и пятница была «днем шофера», когда он начинал пить, а в воскресенье до двенадцати часов дня мог похмелиться, потому что в понедельник ему на работу.

— Трудно говорить о любви к родителям?

— Родители есть родители, какие бы они ни были. Потому что это папа с мамой. Они-то старались как могли. Некоторые бросают своих детей, за детское пособие пьют, едят, а дети голодные бегают. А я был под присмотром, никогда не голодал и оборванным не ходил. Просто со стороны отца был жесткий подход к воспитанию.

— А мама какой была?

— Мама мягкая была. Она умерла в 2010 году. Я сидел тогда, и только на допросе следователь сказал: «Она же у тебя умерла». Это был 2012 год.

Когда отец развелся с мамой, то женился второй раз. У меня есть сводный брат — у нас разница 18 лет.

— У вас есть связь с ним?

— Связь? Последний раз мы пересекались, даже не помню в каком году, в тюрьме.

— Он приезжал к вам?

— Нет, он тоже пошел по этой дорожке. Встретились невзначай. Заходит в камеру, фамилия та же, похож… Мы узнали друг друга, но недолго были вместе, его почему-то перевели в другую камеру.

— Сергей, а какое чувство было, когда брата увидели в камере?

— Чувство сожаления. Подумал: «Вот дурак». Ничего хорошего, бесцельно прожитые годы. Сейчас это понимаешь, а тогда думал — молодой, еще всё будет хорошо… Так и на подворье — брату 50 лет, а с такими мыслями: клеит коробочки и говорит, что у него будет чуть ли не прислуга. Когда? Ты завтра можешь не проснуться.

Сергей задумывается о жизни и смерти, о том, что время неумолимо летит вперед.

— Я уже решил, что пора что-то менять. Мне скоро 63, и я не могу продолжать так жить. В 2013 году меня выгнали с подворья за употребление алкоголя, и я вновь окунулся в уголовную жизнь, отсидев два срока.

 

— И сколько у вас в общей сложности?

— 19 лет. Я вернулся на подворье 17 июня 2022 года, уже три года как здесь.

Мы говорим с Сергеем о том, каково там, в местах не столь отдаленных, как меняется восприятие в зрелом возрасте, когда за плечами такой немалый срок.

— Чем больше стаж, тем безразличнее, когда туда попадаешь: уже знаешь определенные правила поведения. Забор вокруг — вот что плохо. Там сейчас, по сравнению с тем, как было в моей молодости, санаторий. Питание, бытовые условия намного лучше, и блатной мир не командует.

Я ходил в колонии в церковь, но не всегда это было искренне.

На вопрос «Была ли встреча с Богом?» Сергей задумывается о внутреннем состоянии до и после Крещения.

— Я крестился в монастыре в 2013 году, это был первый день Рождественского поста. Не могу сказать, что у меня была встреча с Богом. Может быть, я только иду к Нему.

Я чувствую, что есть польза от моего пребывания на подворье. В первую очередь, я перестал ругаться матом — вокруг никто не ругается, и я тоже. Можно жить, не произнося такие слова, и даже кого-то иногда поправлять. Но курение — слабость не только для меня одного. Это такая страшная зависимость, честно вам скажу! Я могу день не есть, для меня пища — не главное, но не курить мне тяжело. Хотя бывали дни, когда болел и не курил — противно курить, когда болеешь, тяжело, выкидываешь даже, а потом оклемаешься — и опять затягиваешься. Такова человеческая природа.

Его глаза отражают глубокую печаль и надежду. Он понимает, что, несмотря на все испытания и трудности, его путь только начинается, и он готов двигаться вперед, стремясь к переменам и внутреннему обновлению.

Последний раз Сергей попал на подворье из суицидального отделения, и мне подумалось о пользе сотрудничества нашего монастыря с РНПЦ психического здоровья, где сам заведующий отделением беседует с поступившими и ходатайствует о человеке, которому некуда идти. В такой заботе уже есть Божие водительство и шанс изменить жизнь.

На подворье Сергей подметал дорожки, нес послушания в курятнике, трапезной, свечной, после чего срывался на алкоголь, начинал воровать, чтобы сесть, потому что некуда идти, и штрафы, штрафы, штрафы… Они до сих пор довлеют над ним.

 

И всё же в круговороте страстей и немощей, падений и благодати, которой у Бога вдоволь, созидается душа Сергея, как всякого брата, однажды пришедшего на Лысую Гору.

— Здесь, на подворье, я нашел спокойствие и умиротворение. Люди вокруг добрые, поддерживают друг друга. Это создает атмосферу, в которой хочется расти духовно и развиваться. Я чувствую, что могу быть собой.

С теплом вспоминает брат, как старшая сестра подворья монахиня Марфа благословила его на послушание в иконную мастерскую. Говорили, что в мастерской строгий режим: не дай Бог ругнуться, на перекур — по графику. Сегодня Сергей трудится и старается делать свою работу как можно лучше.

— Когда я работаю с иконами, то не просто выполняю работу — я вкладываю в это свою душу. Каждый раз, когда приклеиваю лик, стараюсь мысленно обращаться к святому, который изображен на иконе. Когда мне тяжело, обращаюсь к Богородице. Я чувствую, что Она всегда рядом, как заботливая мать, и слышит мои молитвы.

Мы не преминули коснуться темы курилки. Это место на подворье, куда можно войти со светлой головой, а выйти, как сказал один брат, с мешком осуждения.

— У нас своя курилка возле домика. Я вообще человек угрюмый (смеется), стараюсь не осуждать и держаться подальше от негатива. Но бывают моменты, когда могу грубо пояснить: «Закрой свой рот, смотри на себя».

 

— Как вы преодолеваете желание выпить, если посещают такие мысли?

— Такие мысли посещают. Но здесь нельзя пить. Устав везде есть: в больнице, школе, армии, тюрьме. Здесь монастырский устав, и нужно жить так, как прописано в уставе.

Сергей поделился, что всегда думает о работе и живет одним днем. «День прожил — и слава Богу!»

Жизнь этого брата — как криминальное чтиво: в ней много лагерей, Комсомольск-на-Амуре и применение табельного оружия работником милиции на поражение, возвращение на родину… А еще — попытка создать семью, сын, который пошел по стезе отца и о котором в данный момент Сергей ничего не знает.

— Последний раз я видел сына в 2019 году в Новосадах (Исправительная колония № 14 в Борисовском районе Минской области. — Ред.).

— Вы молитесь за него?

—Да! И я благодарен Богу, что попал на подворье.

— Что вы скажете нашим читателям?

— Чтобы они любили друг друга. Но у меня так не получается. Стараюсь учиться у кубинцев, которые живут на нашем подворье. Мне нравится, что они всегда веселые, хотя им непросто. Они сплоченные, и это помогает им переносить трудности и идти своим путем. Так же и в Церкви: если мы разбредемся, нас по одному перебьют, а когда мы будем вместе, нас никто не победит.

Надо оставаться человеком. За свои грехи я отсидел по закону.

Я хочу, чтобы меня отпевали на подворье.

 

Беседовала Ксения Синицкая

Фотографии Максима Черноголова

29.05.2025