О молитве и деятельности в миру

— Как сочетать молитвенную жизнь и активность в миру, работу, научную деятельность?

— В молитвенной жизни есть два аспекта. Можно ее сводить к молитвословию, к выполнению правил. Мой духовник, когда я был студентом последних курсов, дал мне молитвенное правило, которое занимало сверх моей нормальной работы восемь часов. Но через какое-то время, годика через два, он мне сказал: «Теперь ты знаком с богослужебным строем, учись молиться». Я сделал тот же опыт с одной старушкой у нас, монахиней, которую подверг тому же. Через годик я ее спросил: «Ну как, мать Антонина, с молитвой?» Она говорит: «Ну что, я выполняю свои восемь часов, потом крещусь, говорю: "Слава Тебе, Господи; теперь наконец помолиться можно"». И вот, мне кажется, что здесь различение, которое стоит делать, потому что есть вещи, которые невозможно совместить с какой-нибудь словесной молитвой.

Когда вы находитесь в такой критической обстановке, где не можете располагать своим временем или распоряжаться им, то никакого вопроса нет: сейчас ты должен весь быть в деле. Но молитва, слава Богу, не заключается в молитвословии, а в целом строе души, жизни. Феофан Затворник в одном из своих писем говорит, что сознание о Боге и, значит, молитвенное предстояние перед Ним должно стать как бы болячкой. Когда у вас болит зуб, никакой нужды нет весь день себе напоминать, что «болит зуб», — он болит и сам о себе напоминает. И на фоне этой боли вся жизнь проходит: всё, что вы делаете, что читаете, что говорите. Вот так надо попробовать себя воспитать по отношению к Богу и к молитве, чтобы наше молитвенное предстояние перед Богом было в нашем сердце, в нашей душе. Скажем, когда утром кто-нибудь из нас получит либо трагическое, либо радостное известие, то весь день под тучей или озарен светом. Нам незачем вспоминать, что мы получили это известие: оно во мне. Так и с молитвой.

Поэтому можно заниматься научной работой, медицинской работой, исследованиями любого рода, отдавая всё свое внимание, и вместе — с каким-то живым чувством Бога. Этому надо и можно научиться; то есть это или дается милостью Божией, или надо для этого как-то расчистить немножко путь; но это возможная вещь. И, конечно, нельзя заниматься наукой с двоящимся умом; нельзя делать одновременно трудную работу (я думаю о хирургии просто потому, что у каждого свое ремесло) и думать о Боге: надо думать о человеке, который перед вами. Во время войны я не мог себе позволить, занимаясь раненым, половиной ума о нем думать, а половиной ума молиться, потому что расплата-то не моя, он умрет от моих молитв. И поэтому мне кажется, что бывают моменты, когда Бог ожидает от нас, что мы не то что оставим Его, но в Его имя — отойдем от Него. Западный святой Викентий, который начал дело монахинь-сестер милосердия, в своем уставе написал: вы должны научиться оставлять Бога — Бога ради, то есть оставлять богослужение, оставлять личную молитву, когда кто-то в чем-нибудь нуждается. Но вы можете иметь в сердце одно настроение или другое. Если вы подходите к этому человеку с благоговением или к этой работе с чувством, что сейчас прикасаетесь к тайне того, что Господь Своими руками создал, на чем печать Его мудрости, Его путей, хотя вместе с тем и расстройство, которое человек внес в эту мудрость и эти пути, — вы можете всё делать с каким-то внутренним молитвенным состоянием. И Иоанн Лествичник говорит, что, если ты находишься в молитвенном экстазе и услышишь, что сосед по келье просит чашу студеной воды, оставь свой молитвенный экстаз и дай ему воду, потому что твой молитвенный экстаз — дело частное, а дать ему чашу студеной воды — дело Божественное. Так что в этом есть такая добротная святоотеческая линия. Единственное, чего не надо делать, это того, что Феофан называет «скверноделание» или «пустоделание», то есть грех или просто суета мешают молитве. Но когда мы делаем что-то, что можем делать во имя Божие, то можем делать это с живым чувством и всем умом, и живое чувство может быть обращено к Богу, а не к предмету.

Есть и еще другое: голод по Богу порой так же важен, как активная молитва. Я знаю по себе, что, когда я был врачом, иногда целый день приходилось именно работать и делать свое дело; и постепенно нарастало чувство: пришел бы вечер, настала бы ночь, чтобы побыть с Богом!.. Так же, как вы можете чувствовать по отношению к любимому человеку: вы весь день работаете, и чем больше длится это ваше отсутствие вне дома, тем больше хочется вернуться и с ним, с ней, с ними побыть, просто побыть. И в течение дня есть это чувство нарастающего голода, нарастающей тоски, желания наконец встретиться и просто побыть вместе, рассказать что-нибудь, помолчать вместе…

Источник: Митрополит Антоний Сурожский. Может ли верить и молиться современный человек. — М.: Фонд «Духовное наследие митрополита Антония, 2015.

26.05.2025