О трудностях поста (часть 1)

На сестрическом собрании духовник нашей обители отец Андрей Лемешонок и сестры говорили о том, как проходит Великий пост: какие встречаются трудности, как их можно преодолеть и в чем находить вдохновение и красоту.

Отец Андрей Лемешонок: Каждый пост имеет свои трудности. Мне кажется, человек не может повторить то, что было в прошлом году. Ведь и мы меняемся, и наше состояние — тоже. Лично я уже столько лет в Церкви, но каждый пост — как будто первый. Я больше скажу: Херувимская на каждой литургии звучит по-разному. Даже если поет один и тот же хор, ты слышишь это песнопение по-разному. Потому что у Бога нет повторения, нет штамповки, нет подделки. Вместе с Богом мы всегда создаем только оригинал. И поэтому нам иногда так тяжело.

Я вот сегодня говорил матушке игуменье: «Ну о чем я буду говорить на собрании? Полнейшая пустота внутри, одна немощь…» Тем не менее, наше собрание — это соборность, каждый из нас принес что-то свое: кто-то боль, кто-то печаль, кто-то радость. И хотя мы вслух не озвучиваем, на самом деле это всё очень сильно звучит. Поэтому каждое собрание проходит совершенно по-разному.

Игумения Евфросиния (Лаптик): Я люблю время поста, это лучшее время в году — самое естественное для жизни. Но, честно говоря, я уже ничего не жду, просто иду на службу и знаю, что нужно потерпеть, хотя будет трудно стоять.

Отец Андрей: А почему тебе трудно стоять? Что у тебя болит?

Игумения Евфросиния: Душа болит.

Отец Андрей: Рвется из храма?

Игумения Евфросиния: Нет, ей в храме хорошо. А болит, потому что, как Вы сказали, она слишком мелкая и чувствует свою мелкоту, ей от этого больно.

Отец Андрей: Это хорошо, значит, есть предпосылки для роста. А чем отличается этот пост от поста прошлого года?

Игумения Евфросиния: Каждый год, когда проходит пост, мне всегда жаль, что уже всё закончилось, и ты снова ничего не успел… Только думаешь: «Господи, помилуй! А если этот пост последний, что тогда?»

Отец Андрей: Тогда вечная Пасха! Мы же здесь с тобой мучаемся на земле, а сеявшие со слезами будут пожинать с радостью (Пс. 125: 5). Действительно, насколько мелкая человеческая жизнь, если нет вечности! Какая-то возня — страстишки, делишки, мелочишки…

Игумения Евфросиния: Я хорошо помню, как в начале создания монастыря службы проходили в Никольском храме. Тогда как-то особенно чувствовалось, что храм — это Небо. Мастерские еще находились в подвале, и когда в начале восьмого утра все начинали приходить на послушания, ты как будто выходил из рая и попадал на землю. Я это четко помню до сих пор.

А еще помню, как, когда только стала заходить в храм, попала на службу Великого поста, где читали молитву Ефрема Сирина. Мне так понравилось, что все кланяются… Я тогда ощутила большую радость, хотя не понимала особо, что происходит.

Отец Андрей Лемешонок: Так действует благодать: человек уже вне времени, вне пространства. А когда благодать уходит, человек опускается на землю.

Сестра милосердия Елена Ленковец: Я думала, что в этот пост мне надо больше бывать на службах. А Господь меня смирил: в начале поста заболело много сестер, и пришлось заменять их на послушании. Сначала внутри был сильный протест, ведь я обычно отпрашиваюсь на первую неделю Великого поста и по возможности стараюсь ночевать в монастыре, чтобы попадать на службы. Потом еще долго живешь этими богослужениями… Но выяснилось, что на послушании мне гораздо легче молиться, чем на службе. Так что у Бога всё промыслительно.

Если говорить о телесном, тут тоже сложности: как только начинается пост, я булки килограммами ем…

Плюс много вопросов с детьми из многодетной семьи, которой я помогаю. Каждый раз я иду к ним, и внутри начинается борьба: я ничего не умею, совсем не знаю, как с детьми разговаривать, чему их учить… Правда, вот в последний раз решила их немножко к трудолюбию приучить. Говорю: «Дети, скоро Пасха, а у вас холодильник плачет, потому что весь грязный». Приготовила им пять тряпочек, и они хорошо его вымыли. «Вот, — говорю, — теперь холодильник будет ночью танцевать посреди кухни от радости, потому что он приготовился к Пасхе».

Ну а в духовной жизни у меня что-то ничего не получается, настолько я погрязла в своих грехах. Тону в них, потом на какое-то время голова покажется на поверхности, я оглянусь: «Господи, вроде как живая еще», а потом снова на меня эти грехи валятся. Но Господь всё равно милует…

Отец Андрей: А что такое духовность? Разве помощь этим детям, которые, кроме тебя, никому не нужны, это не духовность? Стоять в храме ночью или научить детей чистить холодильник — я не знаю, что духовнее…

Сестра милосердия Елена Ленковец: Вы, батюшка, говорите, что на службе надо быть собранным, учиться молиться, а у меня не очень получается.

Отец Андрей: Наверное, в течение всей жизни, день за днем, мы пытаемся быть внимательными, контролировать себя, смотреть на вещи глубже и не осуждать никого. Это навык. Я уже рассказывал, как пострадал за осуждение и мог вообще отпасть от Бога, если бы не увидел в митрополите Филарете Живого Бога. Это было чудо.

Монахиня Тавифа (Бирюкова): Мне как-то хочется чему-то удивиться. Трудно ощущать привычку к обыденности, когда многие вещи перестают быть для тебя открытием. Наверное, это свойство человека, но все-таки хочется приобрести новое восприятие, заново увидеть красоту. В этом основная трудность.

Что касается чисто физических моментов: обычно есть порыв на первую седмицу, а потом плоть протестует и этот порыв растворяется, угасает. Даже по сестрам видно: чем больше молитв, тем чаще они спрашивают, когда можно будет поехать отдохнуть летом (улыбается). То есть, с одной стороны, максимальная концентрация усилий, а с другой стороны — человек всё равно не выдерживает и его греет не служба и молитва, а что-то другое.

Отец Андрей: Это нормально, не надо нам строить из себя очень духовных и бесчувственных людей. На той неделе я несколько часов был за городом, просто послушал, как птички поют. И совершенно неожиданно для меня это согрело душу.

Монахиня Тавифа: Интересно, что зачастую человек сам не знает, чего же он все-таки хочет. Когда накапливается греховная тяжесть, искренне ждешь Великого поста. Но немощь человеческая берет свое, даже вот элементарно постоять в храме — и то тяжело. Сестры делятся, что для них Крестопоклонная неделя превышает физические возможности, и подчас они просто стоят и думают: «Быстрее бы это всё закончилось».

Отец Андрей: Но если мы не будем расширять хранилище, туда не попадет новое вино…

Монахиня Тавифа: Я к тому, что есть разные плоскости жизни и не всегда в храме ты можешь для себя почерпнуть что-то новое, увидеть Божию красоту. Возможно, это просто наше сегодняшнее состояние…

Отец Андрей: В храме должен быть труд и должна идти борьба с плотью и кровью. Да, стоять на службе много часов тяжело, а ведь надо не просто стоять, а участвовать в богослужении, держать свой ум в узде, открыть свое сердце. Вот какой труд! Отдай кровь — и тогда уже примешь Дух.

Монахиня Тавифа: Важно, чтобы, помимо службы, была и келейная молитва, и живое общение с Богом своими словами в течение дня, чтобы не просто отстоял — «норматив сдал» и убежал… Ведь если на службе человека начинает всё раздражать, вызывать протест, — не нравится, как читают, как священник возглашает, как коврик лежит, — возникает вопрос: идет ли на пользу такая борьба?

Отец Андрей: В такие моменты надо сказать себе: «Стоп, молчи». Обязательно должен быть опыт борьбы с теми помыслами, на которые душа уже повелась и заразилась ими. Ведь пока мы не проживем путь борьбы и победы, это будет всё время повторяться. Ты можешь уйти со службы, но потом стоять будет еще тяжелее. Поэтому я советую: когда тяжело — наоборот, стой. И тогда приходит благодать. Но если человек такой опыт не проживет, он вообще не узнает природы благодати. Благодать приходит, когда ты сделал всё возможное в своих ограниченных силах. Как отец Софроний (Сахаров) прекрасно говорил: «Кажется, перед тобой бездна и ты ее не перепрыгнешь, но ты прыгаешь, и Бог тебя переносит».

Монахиня Тавифа: Отец Андрей Малаховский как-то говорил, что всенощное богослужение на приходе для него не так ощущается, как в монастыре. Ему важно, чтобы служба продолжалась не меньше трех часов, тогда чувствуется перелом. Когда доходишь до какого-то предела и кажется, что сил больше нет, приходит благодать. Для таких аскетически настроенных людей, как отец Андрей, такое преодоление абсолютно естественно, я же говорю больше про тех, кто сталкивается со своими бесконечными немощами.

Отец Андрей: Сила Божия в немощи совершается (ср.: 2 Кор. 12: 9).

Монахиня Тавифа: Как правило, без элементарного понуждения ты никак не можешь сбросить груз, который накопился в тебе за год. Ты должен из этого всего выбраться, освободиться. Это дает возможность по-другому посмотреть на человека, иначе разговаривать с ним, даже увидеть красоту природы. Ведь если в тебе грех, то в какой-то момент тебя уже ничего не радует, всё становится пресным, и по большому счету ты просто живешь в вакууме. Поэтому такие хотя бы малые потуги дают свой результат.

Отец Андрей: Надо трезво посмотреть на вещи, ни на что не напрашиваться, но и ни от чего не отказываться. Надо ценить то, что есть на сегодняшний день. Если будем благодарны, то ни в чем не будем нуждаться. А если будем роптать, то потеряем всё, что есть сегодня. Поэтому в какой-то момент надо остановить себя и сказать: «Здесь и сейчас, в храме, происходит самое нужное и важное, это самое прекрасное место и время». А стоять в храме и думать о чудном далеком озере, мне кажется, означает быть и ни там, и ни здесь.

Продолжение следует…

 Материал подготовлен редакцией сайта obitel-minsk.ru

Смотреть видеозапись собрания>>

08.04.2025