«Монастырь — это больше, чем просто место работы»

Новая серия наших публикаций в рубрике «Служение. Мастерские» рассказывает о людях, которые несут послушание в cтеклосувенирной мастерской.

Михаил и Надежда Сидорцовы трудятся в стеклосувенирной мастерской. Михаил вот уже десять лет занимается витражами, а год назад позвал сюда работать и жену Надежду. Говорил ей: «Ты придешь в мастерскую, и тебе понравится». Тогда она не понимала почему. Теперь они оба считают, что самую большую радость в работе им дают люди, а сама мастерская — это единый организм.

— До мастерской я три года работала в сестричестве в магазине «Дары подворья», — рассказывает Надежда. — Мне все говорили: «Если ты придешь в монастырь, из монастыря уже не уйдешь, отсюда — только на пенсию». Я не могла понять, почему. И поняла, только когда пришла трудиться. В монастыре особая атмосфера, здесь проникаешься людьми, рядом с которыми трудишься. Миша мне всегда с восторгом рассказывал про стеклосувенирную мастерскую, а мне было сложно понять, что в этом такого. Он же мне говорил: «Выйдешь из декрета — пойдешь работать в монастырь. Потом еще спасибо мне скажешь».

У меня было светское воспитание, я не была воцерковленным человеком. Я шла трудиться в монастырь с внутренним протестом, у меня не было ни одного платка, ни одной юбки.

Я считаю, что каждый человек приходит в монастырь не просто так, случайных людей здесь нет. И каждый находит послушание по душе, благо в монастыре есть много видов деятельности. Приживется здесь человек или нет, становится понятно буквально в течение нескольких недель. Лично я втянулась.

В лавке было очень много церковных книг и было время их читать. Я читала, разбиралась во всех церковных облачениях, утвари, продукции, вливалась в новый для меня мир Церкви. Я проработала там три года. Обстоятельства сложились так, что мне пришлось уйти из магазина, но уходить уже было очень тяжело. Я и сейчас хочу вернуться, мне это близко. Было радостно, когда получалось посоветовать икону для молитвы человеку в определенной жизненной ситуации или подобрать подрясник священнику и услышать благодарность. Это давало чувство смысла, что с твоей помощью человек приобрел что-то важное для себя.

После магазина Надежда пришла в стеклосувенирную мастерскую. Ее основная задача — упаковка изделий, но также она работает со складом, а в свободное от основной работы время делает витражи. Знакома со стеклом она была еще до работы в мастерской: во время декрета помогала мужу — клеила изделия дома. Сейчас в мастерской много заказчиков, горячая пора — готовятся к Пасхе.

— Мой папа, который работал в монастыре, шутил: «Зачем тебе, сын, учиться, если ты всё равно пойдешь работать в монастырь?» — рассказывает свою историю Михаил. — Чем я только тут ни занимался! Когда строился духовно-просветительский центр «Ковчег», трудился на стройке, в мозаичной резал камни, занимался сваркой. Мне кажется, в монастыре не важно, чем именно заниматься, важно быть в самом монастыре, в коллективе, который будет идти к одной цели.

— Да, — подтверждает Надежда. — Если бы мне сейчас сказали менять работу, я бы искала ее в монастыре. Я уже не представляю себя в другом месте. Не знаю, как объяснить, но за пределами монастыря для меня уже не хватает чего-то важного.

У нас трое детей, в мастерскую приезжают и дети. Старшей дочке здесь очень нравится, она вырезает из стекла, склеивает, выкладывает бисер. Она говорит: «Мама, когда мы поедем на работу?»

— Я как-то устроился на мебельную фабрику, которая производит корпусную мебель, — продолжает Михаил. — Рабочий день с 8 утра, по звонку: «отбили» пропуска, и все стали за свое место. А в окошке сверху надсмотрщик. И ты как машина, робот. Тебе ничего нельзя, твоя индивидуальность не важна, нет разницы — ты будешь сверлить болванку или кто-то другой.

А в мастерскую я прихожу как домой, с желанием работать. Мастерская — это один большой дом, семья. Здесь все заняты общим делом. Тут каждый на своем месте как царь и делает свое царское дело. И его так просто не заменишь: убери кого-то, и всё посыплется. Кто-то отвечает за нарезку стекла, кто-то — за разработку, воплощает в жизнь наши задумки, расписчики расписывают изделия. Одни без других не могут, все связаны и существуют как единый организм. Это мотивирует трудиться, потому что не хочется подводить начальника, ближнего, заказчика.

— Когда упаковываю изделия, уже вижу руку каждого — кто нарезал, кто расписывал. Режет один человек, но все изделия разные, у каждого — свой почерк. Зная весь сложный процесс, я понимаю, насколько ценно и неповторимо это изделие. Первое время на упаковке я восхищалась и любовалась каждым, — говорит Надежда.

Михаил считает, что попал в мастерскую случайно. «Нет такого, что я всю жизнь мечтал работать со стеклом. Это дело случая». Его отец работал в столярной мастерской, занимался иконными досками. Михаилу было 15 лет, когда он пришел в столярную и сказал: «Я хочу работать».

— Время было такое — 2000-е годы, мама работала на двух работах. Мы жили в центре города, я учился в престижной школе, и мое материальное положение отличалось от положения одноклассников. Я просто не вписывался. Мне хотелось своих денег.

Михаил приходил в мастерскую после школы и работал до ночи. Уезжал на последнем автобусе. Выносил опилки, чистил станки и потихоньку начал делать иконные доски, выполнять заказы.

— Сначала у меня была только денежная мотивация, а потом влился в процесс, стало интересно, познакомился со станками, инструментом. Любой мужчина рождается мастером. И не обязательно для этого заканчивать строительный колледж. Я сам по образованию музыкант, гитарист. Но мы с Надеждой за полгода вдвоем построили дом с нуля и переехали за город. Вместе клали стены, месили бетон, цемент. Надежда его проектировала.

Михаил говорит, что навыки работы в стеклосувенирной мастерской пригодились и в жизни. На участке он построил стеклянную теплицу. Из мастерской взял панно в виде птицы, которое перепеклось и растеклось, вырезал птицу и вставил над входом в теплицу. Так и возле его дома есть место с витражом…

Из столярной мастерской Михаил ушел. Сейчас говорит, что его уход был юношеской блажью. Пошел на монтажный склад, ездил в командировки. В это время в общей компании и познакомился с будущей женой.

— Мы познакомились, и я потом лет пять в монастыре не трудился. Работал водителем, возил стройматериалы. Когда транспортная компания развалилась, вернулся в монастырь, уже в стеклосувенирную мастерскую. Получается, в мастерской я уже лет десять.

Когда еще работал в столярке, обставлял стеклосувенирную мастерскую, делал столы, стулья. И руководителя мастерской — Александра Трусковского — я знал еще с тех пор. Когда вернулся после перерыва в монастырь, делал в печной мастерской коробки. А Саша говорил мне потихоньку приобщаться к стеклу. Так я начал вырезать, подрезать.

Когда вернулся сюда, зарплаты были небольшие, параллельно работал по вечерам преподавателем музыки. Мастерская развивалась, теперь здесь большая печная, у каждого — свой стол. На глазах из маленькой горстки энтузиастов мастерская превратилась в серьезную организацию, которой есть чем похвастаться. Когда приезжаю куда-то и говорю про мастерскую, ее знают и восхищаются. Это уровень.

Мы знаем про стекло всё. Витражи — это сложное техническое изделие. Они могут быть размером с ладонь, а могут быть семиметровым окном. Стекло расписывается обжиговыми красками, обжигается в печи. Для меня его красота — в технической сложности. Когда тебе дают в работу витраж, там есть сложные моменты, когда надо стекло сделать так, чтобы оно приняло определенную форму.

Сначала я делал фьюзинговые (небольшие элементы декора) изделия и только спустя время перешел в витражную. Моя, наверное, заслуга в том, что я сюда привнес много технических вещей, которые до сих пор используются. Это и упростило, и ускорило производство. В мастерскую приходят ребята-новаторы, мы на ходу придумываем всякие интересные вещи, освоили пескоструй, который позволяет художественно обрабатывать стекло — песком на стекле рисовать картины.

Каждое утро у нас молитва, в обед — акафист. Отмечаем праздники, Рождество, Пасху, выезжаем на пикники. Молитву я называю монастырским тимбилдингом. Убери этот обязательный момент, и это уже будет не мастерская. Тут важно в первую очередь, что мы собираемся вместе, а как кто молится — личное дело каждого. Я сам вырос в церкви: с детства ходил в храм, причащался. Для меня это норма.

— Я менее воцерковленный человек, — делится Надежда. — В магазине я работала с сестрами, батюшками, матушками, приезжали игуменьи. Когда мы строили дом, был сложный период. И люди рядом поддерживали. В трудный момент очень помогает, что есть люди, которые подскажут, помолятся, и после этого меняется и внутреннее состояние, и сама ситуация. Ты понимаешь, что не просто так пришел в монастырь, это не случайно — так и должно быть. Чтение молитв и акафистов — это тоже плюс, так как в повседневной жизни на это всегда нет времени. А тут есть прекрасная возможность остановиться и уделить время Богу.

Работая в магазине, я смотрела на матушек, которые к нам приезжали: они не гонятся за доходом, у них нет ничего, кроме Бога. Я задумывалась, что люди так просто живут и счастливы. И понимала, что материальное не так уж необходимо.

Михаил и Надежда говорят, что работа в монастыре позволяет им обеспечивать базовый материальный уровень. Но уходить зарабатывать большие деньги не хотят. Им важна работа по душе, при которой остается время для жизни.

— Потерять душевное равновесие тяжело, — говорит Михаил. — Если ты просыпаешься утром с мыслями «опять на эту работу», то спустя годы можно нажить себе хроническую депрессию. В мире сейчас шальной темп. В монастыре я могу остановиться, здесь нет безумной гонки. Тут главное — не подвести заказчика, и если срочный заказ, я могу остаться допоздна, поработать ночью, но это разовые ситуации.

Я занимаюсь тем, что мне приносит радость. Все выходные могу делать то, что мне абсолютно невыгодно. Я занимаюсь старыми машинами: у меня «Волга» 1959 года, старинный мотоцикл.

Для меня есть вещи бытовые и для души. В нашем агрогородке я работаю в Доме культуры. Я с шести лет занимался академическим вокалом — музыкальная школа, репетиторы, культпросвет (колледж искусств). По образованию я гитарист-музыкант, организатор культурно-досуговой деятельности, дирижер оркестра, аккомпаниатор. Потом поступил в БГУ на философский факультет, но не доучился — родилась дочь Даша. Параллельно учебе работал. И вот в Доме культуры у меня два коллектива. Мы регулярно организовываем концерты, выездные мероприятия. Мы с супругой играем в театре на базе клуба. Как-то поставили там на День матери сценку, и руководитель решил разнообразить деятельность клуба театром. На Новый год устроили двухчасовой концерт — был полный зал, высокий уровень подготовки.

Я там провожу много времени. Это не приносит денег, это для души. Я прихожу туда, чтобы находиться в коллективе, быть причастным к творческим идеям — просто потому, что мне это интересно. Но когда выхожу за стены клуба, у меня есть дом, 25 соток земли, есть коты, собаки, дети. Им надо где-то жить, что-то есть. И это уже бытовые вещи…

Для меня норма, что я работаю в монастыре, делаю монастырскую продукцию. Я всегда с гордостью говорю в какой-то компании, что работаю в монастыре. Я часть монастырской духовной системы. Сюда входит и молитва, и труд для Бога, и общение с людьми. И этим горжусь.

Я каждый день хожу на свою любимую работу и радуюсь.

— Монастырь — это что-то большее, чем просто место работы, — соглашается Надежда. — И это что-то большее у каждого в душе занимает особое место. Я очень рада, что муж в свое время настоял, чтобы я пошла трудиться в монастырь.

Беседовала Ольга Демидюк

Фотографии Максима Черноголова

05.02.2025