Хитрая болезнь

Мой собеседник подавал большие надежды: примерный парень, отличник, спортсмен. Ему прочили блестящую карьеру банкира, но в 15 лет он начал выпивать — «за компанию», «по праздникам», «для смелости». И постепенно скатился на самое дно. Выбираться было очень непросто. Уже 12 лет он не употребляет спиртное и помогает тем, кто хочет жить трезво.

О том, кто может стать алкоголиком, кто может помочь алкоголику, как развивается болезнь и что делать, чтобы ее предотвратить, — в нашем интервью с Павлом Андруховичем.

— Бывают разные формы алкоголизма и разные степени. Это зависит от выносливости человека, от состояния психики, от генетической предрасположенности, от окружения?

Есть такое изречение: «Всё есть яд и всё есть лекарство, вопрос дозировки». И вот алкоголизм диагностируют, когда у человека теряется контроль над дозировкой. А когда происходит потеря контроля, никто не знает. То есть это может произойти в любой момент.

Мои родители иногда выпивали бутылочку вина и не видели в этом ничего плохого. Потом стали употреблять чаще, еще чаще, и я понимаю, что, когда мне было 15 лет, у мамы уже был алкоголизм. На людях всё было хорошо. Этим и страшен женский алкоголизм: он порицаем обществом, и женщины чаще всего скрывают свой порок. А так как женщины достаточно изобретательны, то хорошо скрывают.

— Какие предпосылки возникновения алкоголизма?

— Факторов очень много. Мое употребление началось с желания быть как все. Парни начали встречаться с девочками и перестали меня брать в компанию. Я не пил, не курил, но мне хотелось быть в компании, быть со всеми, хотя я знал, что мой папа — алкоголик и был решительно настроен против алкоголя и сигарет. В 15 лет на выпускном после 9-го класса мы решили, как взрослые, взять спиртного, и я сразу же напился. Сначала мне было очень плохо, но я «сломал» организм. Тогда я словил эффект и был обречен. У меня отключилась память и можно было диагностировать алкоголизм с первого употребления.

— Как протекала болезнь у Вас?

— В 10-м классе мы уже выпивали каждые выходные: бутылку на четверых, потом на троих, потом по полбутылки. В 16 лет мы однажды выпили по бутылке. Было плохо, но мы смогли. Помню, что хвастались достижением.

После школы я поступил в БГЭУ. Больше времени стал проводить вне дома, а у нас в столовой к тому же продавалось пиво. Я не любил пиво, но любил эффект. Выпил пива — и на душе веселее. Пиво — алкогольный напиток, а алкоголь изменяет сознание, мироощущение. Мир становится другим, прекрасным: я всех люблю, все хорошие, меня все любят, я — хороший; единение, дружба, братство. Что всех объединяет? Вещество. Не люди объединились согласно каким-то интересам, а алкоголь объединил. Мы чувствовали себя родными душами.

— Павел, Вы окончили университет?

— Долгое время алкоголь не мешал мне жить обычной жизнью. Но к 4-му курсу я пил уже каждый день. Так как пиво было легально, я мог употреблять его ежедневно, а по выходным переходил на водку. Это сплошной праздник. После того как выпиваешь, чувствуешь себя уверенно, можешь без стеснения познакомиться с девушкой. Спиртное стирает запреты и убирает определенные барьеры в психике, выключает многие механизмы контроля.

Меня отчислили с 4-го курса, потому что я не сдал сессию, по сути, из-за алкоголизма. К тому времени без спиртного я уже не мог нормально функционировать, просто тогда этого еще не понимал. Внешне это особо не проявлялось: у меня не заплетался язык; взгляд, походка были четкими; я не ходил грязным, но потери уже начались.

 Есть выражение, что алкоголь — это универсальный растворитель. Он растворяет всё: проблемы, работу, семью, отношения, психику 

Меня отчислили в 21 год, и я был предоставлен сам себе. У меня появились деньги, и я уже пил каждый день и много.

Потеря контроля над дозой ведет к потере контроля над собой и, соответственно, к потере контроля над жизнью. Постепенно появляется пятый симптом — социальная дезадаптация. У меня начали теряться социальные связи. Я подбирал себе в компанию только тех, с кем у меня был общий интерес — употребление алкоголя. Всё происходило быстро. У меня не было семьи, девушки, для того чтобы хорошо себя чувствовать, мне был нужен только алкоголь.

Через два года у меня умерла мама. По сути, это был последний сдерживающий фактор. Сестра уехала, папа женился и тоже уехал. Я остался один в квартире и спивался, спивался, ушел в полное употребление. С этого момента у меня начались полностью черные дни, или, как я их называю, «темные века средневековья». Эти годы практически стерты из моей памяти. Там было как в фильме: «украл, выпил, в тюрьму», только без тюрьмы. Я не считал себя алкоголиком, ведь еще не пил «чернила». Но когда первый раз выпил «чернило», сказал, что нет, я еще не алкоголик, вот когда стану под магазином, тогда — да. Помню тот момент, когда впервые пришел под магазин. Признал, что я — алкоголик. Но уже не мог ничего изменить. Меня спрашивали: «Паша, почему ты пьешь, ведь всё было хорошо?» Я мог не пить только два дня, а потом шел пить и не мог объяснить почему. Несколько раз я пытался остановиться. Ложился в наркологию на Чигладзе (улица в Минске. — Ред.). Мой друг, участковый, как-то предложил: «Ты бы хоть полечился». Для меня было новостью, что алкоголизм лечат, что с ним что-то можно делать.

В больнице психологи рассказали мне про болезнь, я вроде всё понял. Решил на всякий случай сделать себе подшивку и благополучно пошел жить. Но так как к тому моменту у меня были полностью разрушены социальные связи, я уже не мог без алкоголя существовать. У алкоголизма есть страшный симптом — привязанность к веществу, в первую очередь психическая.

 Мне стало страшно жить без спиртного, ведь долгое время оно помогало мне справляться с моими страхами. А как жить без него? Я бы сказал — невозможно, невыносимо. 

Какое-то время я боялся, что могу умереть, приняв алкоголь, потому что меня напугали, что может сердце или печень отказать, но потом решил: «Вдруг пронесет?» Желание употреблять было настолько сильным, что даже умереть я уже не боялся. Как говорили нам в реабилитации, те люди, с которыми работает подшивка, могут бросить пить сами. Они держатся на силе воли, а настоящий хронический алкоголик никакими средствами не может остановить употребление, кроме вмешательства Бога. Этим их воздействие отличается от медикаментозного или психологического лечения.

— То есть врачи в этом вопросе бессильны?

— Медики помогали тем, чем могли: они делали детоксикацию, то есть чистили организм, оказывали психологическую помощь, а дальше единственный вариант справиться с алкоголизмом — это действия самого алкоголика.

— Можно ли пьющего человека спасти насильно без его согласия?

— Должно быть не просто согласие, а очень сильное желание с его стороны. Самое страшное в алкоголизме то, что его невозможно вылечить раз и навсегда. Это хроническая болезнь, которая постоянно присутствует — в ремиссии или в обострении. Алкоголику, как любому человеку с хроническим заболеванием, нужно соблюдать определенные правила, «диету», то есть отказ от спиртного в любом проявлении. то есть не хранить горячительные напитки дома, не ходить в компании, где выпивают, потому что для него это серьезное искушение.

— С чего надо начинать людям, в семье которых есть алкоголик?

— Самое первое — необходимо дать алкоголику почувствовать всю тяжесть проблем, которые он создает: не прикрывать на работе, не оплачивать долги, не давать деньги. Матери часто допускают такую ошибку. Они видят, как сыночек страдает, и думают, что, облегчая страдания, сделают ему лучше. Но вместо этого своими же руками убивают сыночка, потому что им уже овладел алкоголизм и это совершенно другой человек — вампир, которому вместо крови нужен алкоголь.

 Единственный способ помочь алкоголику — молиться за него и… оставить падать, как это ни страшно звучит. Еще ему можно сказать, что есть возможность обратиться за помощью. 

Когда я изъявлял желание, мне помогали: водили к врачу. Но всё равно должен произойти внутренний процесс поражения.

— Павел, что Вы имеете в виду?

— Если я думаю, что переборю алкоголь, это значит, что я еще не понял, с чем столкнулся, не узнал, что алкоголь сильнее. А бороться с соперником, над которым я не властен, которого я не могу победить, бессмысленно.

— Что Вы почувствовали, оказавшись на дне?

— Честно скажу, что это было достаточно страшное, но беззаботное время, без взрослых проблем. Не нужно было думать, как заработать больше денег, ставить цели в жизни, соответствовать стандартам, была одна цель — достать на опохмел. Я алкоголик, все про меня уже всё знают.

 Я видел, как разрушается моя жизнь, и при этом ничего не мог сделать. Тысячу раз говорил себе: "Всё, с завтрашнего дня я не пью, сегодня последний раз". 

С утра не мог почистить зубы, а после того, как выпивал, мне уже не нужно было их чистить. Мог неделями не мыться: с утра боялся, что сердце остановится, если я зайду в душ, потом выпивал, и уже было не до этого. Я больше не мог жить без алкоголя. Опять лег в наркологию, но начал пить сразу же после выхода. Когда лег в третий раз, то пить начал уже в больнице. К 30 годам решил, что буду пить, пока не умру. Я понял, что жизнь моя разрушена, что я — никто.

В наркологии я познакомился с «Анонимными алкоголиками», но был еще не готов бросить пить. Мое глубокое убеждение — алкоголику для того, чтобы бросить пить, нужно созреть. Этому можно помочь, но лучше помогать не родственникам, а специалистам.

— Что помогло созреть Вам?

— Я ушел в полный штопор: пил, пил, но не умирал. У меня началась алкогольная эпилепсия, я уже не видел выхода. Последнее место, куда я не попадал, — это Новинки. В один прекрасный момент вызвал себе бригаду скорой помощи и попросил меня забрать. Врач сжалилась, и меня положили в отделение общей психиатрии.

Помню, что там сильно испугался. Когда увидел психически больных людей, мне вспомнились фильмы про психбольницу, где из человека делают овощ. Тогда подумал, что всё — допрыгался, но поговорил с заведующей, и меня перевели в наркологическое отделение.

Я вышел из больницы и продолжил пить… А дальше произошло не иначе как вмешательство Высших Сил. Я не могу это объяснить. Мне надо было подняться с третьего этажа на пятый, чтобы похмелиться. Двери лифта открылись, но я не вышел. Прекрасно помню тот момент: во мне как будто что-то щелкнуло. Не знаю, что помогло — может быть, то, что я ходил на акафист перед иконой «Неупиваемая Чаша» в монастыре. Что-то меня остановило, и я нажал на кнопку обратно. Собрал вещи, приехал в Новинки (РНПЦ психического здоровья в Минске. — Ред.) и попросил, чтобы меня положили. Попал в 21-е отделение, куда и хотел. Там тогда работал доктор Иванов и была сильная группа психологов, психотерапевтов, работала программа выздоровления со всеми инструментами.

К нам в отделение приходили сестры милосердия. До меня «достучались», и я понял, что сам справиться не могу, нужна помощь Бога. Начал использовать всё, что мне дается: ходил и к психологам, и на группы, и на богослужения. Нужна была вера. А где вера? В церкви. Так как я православный, то ходил в храм в том числе.

Я пролежал в больнице и вышел.

 Устроился на работу и опять начал пить, потому что надо не побороть алкоголизм, а научиться с ним жить. С этого началось мое выздоровление. 

Я встретил людей, у которых получилось через веру и знания. Мой путь — через веру и знания и практическое применение этих знаний. То есть меньше думай, больше делай. Думать не нужно, нужно делать, но знать, что делать. Для этого как раз и организовываются группы самопомощи, потому что бросить пить — мало, ведь алкоголь долгое время был не только костылем, который помогал жить, он стал хозяином. А кто-то же должен управлять… Бог.

— Как Ваша жизнь теперь отличается от той, прошлой?

— Самое парадоксальное, что я могу познакомиться с девушкой, высказать свое мнение, не боюсь, что меня осудят. Всё то, что, по моему мнению, мне давал алкоголь, я научился делать трезвым. В какой-то степени стал хозяином своей жизни, хотя руководит моей жизнью Бог. За время трезвости окончил Академию искусств, стал режиссером телевидения, открыл бизнес, полностью себя обеспечиваю и отвечаю за себя.

— Вы пытаетесь помогать людям, которые нуждаются в помощи?

— Конечно. Считаю, что одна из основных моих миссий — помогать людям справиться с зависимостью. Я не захотел стать психологом и не зарабатываю этим на жизнь. Это добровольная безвозмездная помощь. Делаю то, что когда-то сделали мне. Плата за трезвость — это усилия. Когда не хочешь, но нужно делать: писать, читать, молиться, ходить на группу, быть честным.

Самая серьезная работа — это работа над собой: обуздать себя и свои страсти, пороки. Грех — это ошибка. Я расплачиваюсь за грехи молодости. Да, я ошибся и признал свою ошибку, исправил ее, но без помощи Божией тут бы никак не получилось. Я понимаю, что меня оставили жить для того, чтобы я помогал людям.

Беседовала Елена Романенкова

Фотографии из личного архива героя

08.01.2025