Найти дорогу к свету

Дай Бог, чтобы русские иконы XXI века
отличались от икон XX века
и с надеждой смотрели бы прямо в сердце человека.

Патриарх Алексий II

Большое видится на расстоянии. Святейший Алексий II был избран Патриархом Московским и всея Руси в 1990 году. Через годы становится более явным и видимым, какими усилиями духа и воли он вел православный корабль через бурю выпавшей на его долю эпохи. Сегодня, как блестяще сдавший самый трудный экзамен, он водворяется у Господа, там, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание. В вечной радости. Но сказанное им с любовью, болью и молитвенной заботой о многомиллионной пастве обретает всё большую глубину в повседневности.

«В 1969 году во Франции скончался человек, который, на мой взгляд, создал стиль иконописи, свойственный XX веку. На иконах инока Григория (Круга) глаза Спасителя и Богородицы как бы не решаются взглянуть на нас. Конечно, они обращены к нам. Но они не проникают в наши души, ничего не повелевают и не приказывают, никого не судят.

Так, может быть, смотрел на Своих гонителей Христос: Но вы не хотите прийти ко Мне, чтобы иметь жизнь (Ин. 5: 40). Так Он, наверно, в последний раз взглянул на Свой город: Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать детей твоих, как птица собирает птенцов своих под крылья, и вы не захотели! (Мф. 23: 37). Такие глаза на иконах Григория (Круга), иконах, которые вобрали в себя страшный опыт русского XX века.

иконы Господа и Божией Матери

Иконописец мон. Григорий (Круг). Икона Божией Матери «Умиление» и «Господь Вседержитель». 1960. Церковь прп. Серафима Саровского, Монжерон, Франция

И этот опыт также сковывал нам уста. Даже в годы уже пришедшей "гласности" покойный патриарх Пимен не нарушил своего молчания. Дело было не только в его болезни. С одной стороны, он привык молиться за Россию, не надеясь на добрый исход политических игр. С другой — не было уверенности, что начни Церковь разговор с обществом о самом главном — не о культуре, миротворчестве и благотворительности, а о Христе распятом и воскресшем, — и она будет услышана и понята.

Сколько раз за последние годы случалось, что к проповедникам Евангелия после их слова подходили представители какого-либо политического движения и говорили: "Спасибо, что Вы нас поддержали!" А ведь проповедник менее всего хотел "поддержать" чью-то платформу или программу, а всего лишь хотел возвысить людей над любыми сиюминутными страстями и напомнить им об их вечном призвании.

Да и сегодня в общественном сознании еще не вполне прояснилось понимание того, что такое на деле есть Церковь. Удивительно, но утилитарное отношение к Церкви оказалось едва ли не самой живучей константой общественного сознания, и, пережив все коллизии, оно сегодня возрождается таким же, каким было в годы, предшествовавшие слому русской истории. "Вообще, можно сказать, — пишет Ю. Самарин*, — что мы относимся к Церкви по обязанности, по чувству долга, как к тем почтенным, престарелым родственникам, к которым мы забегаем раза два или три в год, или как к добрым приятелям, с которыми мы не имеем ничего общего, но у которых, в случае крайности, иногда занимаем деньги… Но вера по существу своему несговорчива, и в сделки с нею входить нельзя. Нельзя признавать ее условно, в той мере, в какой она нужна для наших целей, хотя бы и законных. Вера воспитывает терпение, самопожертвование и обуздывает личные страсти — это так, но нельзя прибегать к ней только тогда, когда страсти разыгрываются, и только для того, чтобы когда-нибудь урезонить или пристращать расправою на том свете. Вера — не палка, и в руках того, кто держит ее как палку, чтобы защищать себя и пугать других, она разбивается в щепы. Вера служит только тому, кто искренне верит".

Не правда ли, эти слова и сегодня правдивы — с той лишь поправкой, что Самарин говорил их в лицо государству, считавшему себя православным, а сегодня их можно обратить и к различным, в том числе оппозиционным, партиям, и к интеллигенции, желающей возрождать страну с помощью возрождения духовности.

Однако важнейшей чертой религиозной культуры, духовной воспитанности является понимание того, что духовность сама по себе есть высшая цель человеческого бытия, и потому социальное обустройство общества может само лишь служить возрастанию духовности, но не может использовать ее как средство для собственных целей.

патриарх

«Попробуйте пойти дальше, чем пошли мы…»

Мы служим Богу. Служа Богу, всё в себе поверяя Его заповедями, человек возделывает свою душу, сам становится светлее, ибо в ответ на его всецелое устремление к Свету Бог Своею благодатию Сам преображает его. "Стяжи дух мирен, — наставлял преподобный Серафим Саровский, — и тысячи вокруг тебя спасутся". Такой Православие видит общественно значимую глубину религиозного подвига.

Служа Богу, Церковь способствует возрастанию света и добра в людях, а рост или упадок этой внутренней возделанности человеческого сердца, в свою очередь, определяет взлеты и падения человеческого общества. Ведь Церковь — это и есть все мы, и что собою представляем мы, то собою представляет и Церковь. Она свята не святостью своих членов, а святостью Христа, Который живет в нас в той мере, в какой мы открываем свои сердца и жизни для Его жизни в нас. Мы — не избранное сообщество мудрецов и отшельников, что 70 лет скрывались в Китеже, а сейчас вышли к людям, чтобы взять их за руку и вести в землю обетованную. У нас нет "программы" возрождения. Нет у нас и лозунгов "борьбы". Есть Евангелие и глубина и жизненность традиции Православия. Эту глубину мы сами не реализуем полностью. Но наша собственная неспособность является не осуждением Православия, а призывом к вам: попробуйте пройти дальше, чем прошли мы по пути духовного преображения. Печально, если наши болезни, в большинстве такие же, как и недуги всего народа, заслонят Евангельское солнце. Еще в I веке апостол Павел говорил о благодати Божией, которую мы носим, увы, не в золотых, а в глиняных сосудах. А в XX веке исповедник отец Валентин Свенцицкий свидетельствовал, что "всякий грех в Церкви не есть грех Церкви, а есть грех против Церкви"…

патриарх освящает храм

За 40 дней до своей кончины Патриарх Алексий II освящает храм в честь иконы Божией Матери «Державная». 2008. Свято-Елисаветинский монастырь, Минск

Я искренне надеюсь, что сегодня эти мысли имеют больше шансов быть услышанными и понятыми. Но ведь в конечном счете перед Богом единственным нашим оправданием будет именно это: что мы сделали для вечности? Чем мы помогли Христу?.. Я сознаю, что эти мысли кажутся "несвоевременными" и малопонятными. Но ведь привычные призывы к обновлению и доброделанию нашли бы еще меньше отклика в сердцах моих соотечественников: не успев начать их выполнять, мы успели к ним привыкнуть.

Дай Бог, чтобы наше Отечество нашло дорогу к Свету. Путь этот, конечно, лежит через сердце каждого из нас: В терпении вашем стяжите души ваша (Лк. 21: 19). Нам предстоит поистине молекулярная работа по освящению и христианизации мира, что, собственно, и является делом Церкви в веках.

И дай Бог, чтобы русские иконы XXI века отличались от икон XX века и с надеждой смотрели бы прямо в сердце человека».

1990 г.

Материал подготовлен редакцией сайта obitel-minsk.ru

Фотографии из интернета

При подготовке использовались материалы: