Любовь побеждает страх (часть 2)

Недавно в наш монастырь приезжала Фредерика де Грааф — врач-рефлексотерапевт Первого московского хосписа, духовная дочь митрополита Антония Сурожского. На встрече в духовно-просветительском центре «Ковчег» Фредерика говорила о том, для чего Господь попускает испытания и страдания; делилась своим опытом, как помочь людям перед лицом тяжелой болезни; на примерах из своей практики рассказывала, как преодолеть страх смерти и боль разлуки; и, конечно, цитировала наставления владыки Антония.

Боль разлуки

В хосписе умирала девочка десяти лет. Она знала, что умирает. Я часто заходила к ним, и она сама просила меня поговорить с родителями о том, что происходит. Но ничего не получалось. Мама запретила, отец запретил — их страхи не давали открыто поговорить о смерти их дочери.

На ее день рождения происходило что-то неимоверное: шарики, бесчисленные подарки, суета. Сейчас в целом идет такая тенденция обязательно исполнять все желания детей: хотят лего — значит лего; хотят собаку — значит собаку; хотят лошадь — да хоть лошадь! Но дети прекрасно понимают, что это ложь. Родители задаривают ребенка подарками, пытаются отвлечь чем угодно, вместо того чтобы серьезно поговорить. Родственники часто не готовы отпустить своих близких, потому что слишком велика боль разлуки.

После смерти близкого человека боль утраты неизбежна. Эта боль —тоже выражение любви.

 Когда человек переживает боль разлуки, развлекать его не стоит. Цель, на мой взгляд, — быть рядом и помочь горюющему или тяжелобольному своим присутствием, своей верой и тишиной, не стараясь заполнить, утолить его горе чем-то мелким. 

Наоборот, задача наша — помочь ему нести зияющую пустоту, вдруг возникшую в душе. Передать ему веру в Жизнь, уверенность в том, что смерть — это не конец.

Митрополит Антоний говорил так: «Расставание всегда бывает грустное; но вместе с тем где-то глубоко — расставания нет. Расстаются окончательно, бесповоротно, безнадежно, только когда сердца хладеют; пока сердце тепло, пока есть живое сердечное воспоминание — расставания настоящего нет, люди друг друга потерять не могут».

 

Вера и тишина

Усопшие оставляют после себя громадную пустоту. Пока человек болеет, мы погружены в мысли и заботы о нем, но когда наш близкий умер, часто оставшимся на земле родным кажется, что их деятельность потеряла смысл. Кроме того, они чувствуют одиночество: не с кем поговорить, некого выслушать, не к кому проявить внимание. А это означает, по словам владыки, что только благодаря ушедшему мы имеем в собственных глазах некоторую ценность, он служил утверждением нашего бытия и нашей значимости.

У нас был прихожанин Александр, который часто жаловался на свою занятость и такое количество дел, что он всё никак не может остановиться и не суетиться. И вдруг при обычном обследовании в больнице у него обнаруживается четвертая стадия рака печени. С этой новостью он пришел к митрополиту Антонию:

— Как ужасно, у меня столько дел, но теперь я ничего не могу!

Владыка был очень прямым человеком и сказал Александру:

— Господь тебе помогает. Ты всегда жаловался, что у тебя нет времени остановиться. И сейчас тебе надо научиться быть, а не делать.

Владыка приходил к нему в больницу много раз, они много разговаривали и рассматривали, что было у него на душе: за что было стыдно, за что нужно было попросить прощения и так далее. Вот так постепенно митрополит Антоний помог ему очиститься, сбросить всё лишнее, что мешало жить полноценно. И когда Александр лежал почти при смерти, он сказал владыке:

— Я даже чашку чая не могу удержать, такая слабость, но внутри меня кипит жизнь.

 

Приведу еще один пример, я им буквально любуюсь. Двадцатилетний парень Владимир умирал от саркомы, ему оставалось недолго. Рядом с ним постоянно находился его брат Анатолий — военнослужащий, примерно 40 лет.

Анатолий явил себя удивительным человеком. Сердце этого мужчины оказалось невероятно чутким. Когда его брат был уже близок к смерти, Анатолий молча сидел с ним рядом, держа его за руку. Братья особо ни о чем не разговаривали, но они общались друг с другом глазами. Анатолий был рядом с братом в течение многих часов, до последнего мига. Когда Владимир начинал задыхаться, брат его подбадривал:

— Дыши! Дыши! Глубже, нет-нет, давай еще!

Они встречались глазами, и взгляд старшего брата говорил без слов: «Не бойся, я с тобой до конца».

Мы с вами уже говорили, что если в нас нет страха, а есть вера и тишина, мы можем многое дать. Анатолий понял страхи брата и сидел с ним до самой его смерти, до утра. Я была с ними до позднего вечера и с удивлением смотрела, как Анатолий держит брата своей любовью, общаясь о главном, то есть о его приближающейся смерти, молча, но не давая ему бояться. Для меня эта любовь подобна Покрову Божией Матери, распростертому над ними.

Утром я увидела тело Владимира: лицо его было спокойно, он без страха перешел в иной мир.

Важно, чтобы умирающий человек не оставался со своим страданием один на один. Большинство людей хотят, чтобы кто-то был с ними рядом, потому что страшно. Но суть не только в физическом присутствии. Если уж быть с человеком — то надо именно быть! Находясь рядом с больным, надо держать его внутри себя, в своем сердце перед лицом Божиим.

 

После смерти близкого для человека, переживающего горе разлуки, самая светлая задача, которая поможет ему не замкнуться в своем горе, — выявить всё самое хорошее и светлое, что было в жизни усопшего. И решить воплотить это хорошее и светлое в своей собственной жизни. Тогда мир не оскудеет оттого, что человек умер, ушел. Тогда оставшийся, живя таким образом, будет глубоко единым с усопшим. Кроме того, после своей собственной смерти он получит право сказать Господу: «Возьми всё светлое как плоды жизни моего близкого». Мне кажется, в таком случае можно, несмотря на горе, продолжать жить — полноценно и с вдохновением.

Честность и открытость

К сожалению, в России существует практика не сообщать больному о диагнозе, но информировать родственников. Это преступление. Человек может принять новость о тяжелой болезни намного достойнее, чем мы об этом думаем.

 Прежде всего относитесь к каждому больному по-человечески. Тогда больной может начать доверять, может открыться сердцем и поговорить о том, что лежит у него на душе. Тогда ему станет легче не только душевно и духовно, но и физически. Вот почему от нас зависит столь многое. Я всё время подчеркиваю: то, какие мы есть, имеет огромное значение для подлинной встречи с людьми. 

У нас лежал человек пятидесяти лет с раком позвоночника. Но когда я спрашивала у него про диагноз, он отвечал:

— У меня остеопороз.

Однажды я увидела, как его жена, заходя в палату, вытирает слезы и искусственно начинает улыбаться. Но муж увидел ее слезы и искусственную улыбку, и на его лице появилась тревога.

— Может, стоит поговорить о том, что происходит на самом деле? — спросила я у нее после этого визита.

— Да, но я боюсь. Будьте, пожалуйста, с нами.

И мы были вместе и говорили о диагнозе. Муж признался, что с первого дня знал, что у него рак позвоночника. Они оба заплакали. Я вышла. И между ними больше не было фальши, не было стены. Они могли быть настоящими, говорить открыто и честно.

 

Очень важно быть честным и перед собой, и перед Богом, и перед своими близкими. Страхи, тревоги неизбежны, веры недостаточно, и наша задача — признать это. И вот здесь можно снова повторить слова владыки: «Господи, я Тебя не понимаю, но доверяю Тебе». Говорите с Ним прямо. И с Богом, и с каждым человеком надо быть настоящим, реальным. Когда умирала моя сестра, я прямо говорила Богу: «Господи, я так переживаю, только бы не это…» Быть открытым, честным перед Богом крайне важно. Мы всегда можем сказать: «Господи, мне так больно. Не могу! Я в тревоге, в страхе, помоги! Будь со мной. Будь с нами. Я не справляюсь».

Не нужно бояться быть открытыми с нашими близкими: «Ты знаешь, мне так больно, что ты уходишь, давай вместе будем стараться быть с Богом». Скажите, что происходит. Не притворяйтесь, что всё хорошо. Потому что это тоже выражение вашей любви.

 При этом постарайтесь внутренне подготовиться к боли разлуки, к горю. Чтобы приближающаяся смерть любимого человека стала фактом жизни. Тогда горе и страдание не застанет врасплох. Молитесь дома со слезами, пребывайте в молчании, чтобы Господь имел доступ в ваше сердце и мог дать вам Свой мир. 

Суть сострадания

Владыка Антоний считал, что умение сострадать зависит от нашей готовности впустить в свое сердце другого человека и прочувствовать своей собственной болью, насколько ему плохо.

Но это нам всем в той или иной мере страшно. Страдает, да, — но почему я должен отозваться? Разве нет никого другого? Разве он мне самый близкий человек или я ему? Разве нет никого, кто бы естественно был ему близок? Но если мы хотим быть Христовыми, мы должны научиться по отношению к страданию каждого человека вокруг нас, каждой твари вокруг нас, всего мира вокруг нас, подобно Христу, допустить это страдание во всё наше сознание, чтобы это проникло до глубин нашего сердца…

Перед каждым из нас так или иначе встает вопрос о страхе перед страданием — своим, не чужим; страхе из-за того, что нам кажется: если только я откроюсь, мою душу разорвет боль… Начинается же наше соучастие в жизни мира, в жизни человека и в жизни Христа с момента, когда мы говорим: «Да! Пусть будет так…» Потому что принять других — значит, употребляя образ Христа, взять другого человека и его страдание на свои плечи и донести до Отчего дома.

Находясь рядом с умирающим человеком, вообще с человеком в какой-либо нужде, скажите: «Господи, будь здесь!» Владыка советовал мне: «Пригласи Его. Да, Он всегда рядом. Но пригласить — это иное!»

Кроме того, человеку в горе можно помочь и практически. Он не нуждается в наших поверхностных эмоциях: «Ох, ах, как печально!» Ему нужно, чтобы мы, не закрывая сердце, были рядом с ним, физически рядом.

 Человеку, потерявшему близкого, не стоит говорить: "Позвоните, когда понадобится". Он не позвонит. Важно конкретно и лучше молча (мой опыт показывает: если я не знаю, что сказать, лучше всего помолчать) помогать практически, например: водить детей в школу, приготовить ужин или просто погулять вместе. 

 

У нас в хосписе лежал умирающий ребенок и с ним его мама Надежда. Они долго у нас были. Надя с болью рассказала мне, что к ней приходила подруга и всё время разговаривала о даче, о цветах, помидорах и так далее. Надя сказала:

— Не это мне нужно. Я так хотела бы поговорить с кем-то о своем больном ребенке и о том, что со мной происходит!..

Очевидно, что подруга просто не знала, как себя вести, и потому беспрерывно говорила обо всем, что приходило ей в голову.

Суть сострадания не в том, чтобы выжимать из себя какие-то чувства, вздохи, слезы. Мы не в состоянии по-настоящему почувствовать боль другого, и не это с нас спросится. Не наша задача унять чье-то горе и боль. Единственное, что мы можем сделать — болеть сердцем, что человеку так плохо. Слова и особенно советы чаще всего неуместны. Но мы можем помочь человеку нести страдание мужественно и достойно, помочь ему найти смысл в том, что происходит.

Любить по-Христову

Имея немалый опыт работы в хосписе, могу утверждать: встречаясь с горем и страданием многих людей, у всякого из которых свои особенности и нужды, без Христа не выдержишь. Из каждодневной своей практики я всё больше понимаю, что с Ним как с Другом можно поделиться всем: и горем, и болью, и радостью. Он есть, Он всё знает, всё видит и слышит. И помогает. Например, если мы совсем не знаем, как поступить, можно попросить: «Помоги мне, вразуми меня!» И Он поможет. Я вам советую вести себя именно так: при встрече с людской болью всегда будьте со Христом! Не сомневайтесь: если мы просим Его, Он будет присутствовать и поддерживать нас.

 

А что делать, чтобы с Ним встретиться? Вновь приведу слова владыки: «Из всех мировых исторических событий Воскресение Христово принадлежит в равной мере к прошлому и к реальности сегодняшнего дня. Это единственное евангельское событие, которое может стать частью нашего личного опыта. Всё остальное мы воспринимаем из письменного или устного предания, но Воскресение мы знаем лично; в противном случае нам неведом изначальный, основополагающий факт жизни Церкви и христианской веры».

Однако познать Христа и познать радость Его Воскресения мы можем только, если, подобно Ему, готовы принять свой крест. А с крестом неразрывно связан вопрос: как мы относимся к страданию? Воспринимаем ли мы страдание как конец всего? Как наказание свыше? Как некий урок? Во время серьезной болезни перед человеком встает выбор: или принять всё происходящее как возможность расти, новый этап жизни; или всему противостоять и замкнуться в себе, сочтя себя жертвой.

И еще ряд важных вопросов: играют ли особую роль в нашей жизни Воскресение Христово и тот факт, что Он жив? То, что Христос воскрес, — действительно ли для нас важно? Знание, что Он воскрес и с Ним воскреснем и мы, — преображает ли нашу жизнь? Дарит ли это знание радость? Меняются ли под влиянием этой радости наши взгляды на жизнь, на страдание, на умирание и смерть? Это очень существенные вопросы, ведь на Пасху мы восклицаем: «Воистину воскрес!» За все годы работы в хосписе я встретила всего несколько человек, которые действительно стремились после смерти оказаться со Христом, хотя многие из них исповедовались и причащались.

Вот как об этом говорил владыка Антоний: «Любить по-Христову — это значит войти в самую глубь жизни, войти в самые ее трущобы, самую ее трагическую, страшную глубину и там встретить тех, к кому никто не подойдет, кроме Бога, — потому что они отвержены людьми. В конечном счете любить — это значит так себя забыть, будто мы для самих себя умерли, будто нет уже нас, а существует только тот, только те, которых мы любим любовью Господней».

 

Продолжение следует…

Подготовила Мария Котова

Фотографии Максима Черноголова

Любовь побеждает страх (часть 1)>>

28.11.2024