«У меня нет разделения на "дом" и "работа"»

Новая серия наших публикаций в рубрике «Служение. Мастерские» рассказывает о людях, которые несут послушание в керамической мастерской монастыря.

«У меня нет разделения на "дом" и "работа". На работе я чувствую себя как дома. В мастерской отношусь ко всему как к своему, ведь она выросла на моих глазах», — рассказывает Елена Юдо, которая работает здесь уже 23 года.

О пути в мастерскую, любимых изделиях и своем послушании поговорили с ней в интервью.

Мы стоим у витрины с изделиями мастерской. Это сервизы, роспись которых рассказывает разные истории: о свете в окнах деревенского дома, о летнем небе, о тонких оголенных осенних деревьях, о вытоптанной к храму дорожке на снегу.

— Цветы, природа — это напоминание о рае. Все ваши росписи — о рае детства. Еще на ваших кружках всегда есть храм. Почему?

— У нас был заказ сервиза: пейзаж без храма. Мы взяли этот заказ. Но смотрите: убираем храм (Елена берет в руку кружку и закрывает храм ладонью. — О. Д.) — и всё, рухнула композиция, сервиз уже не смотрится, пейзаж становится более монотонным, тоскливым, скучным. Поэтому сначала рисуем храм и вокруг него весь хоровод. Храм — центр, он собирает всю композицию.

Елена показывает мне отдельные кружки.

— Столько людей приходило в мастерскую, и каждую руку, каждого художника я помню. Вот росписи Романа. Он не был художником, но в мастерской начал рисовать, делал это с большим вдохновением и постепенно овладевал мастерством. У него такая простая роспись, его работы — настроение. Он обучился в школе иконописи и теперь расписывает храмы то в России, то в Германии.

А вот это расписывал бывший тату-мастер. Он классно делал подписи на изделиях.

Это работы девушки, которая пришла к нам с керамического завода в Радошковичах. Она не художник по образованию, а расписчик. Но научилась в процессе и стала рисовать хатки, цветочки, пейзажи.

В мастерской трудилось очень много хороших художников. Были и художники-керамисты, кто-то рисовал, кто-то гончарил, а кто-то занимался гипсомодельным делом.

— Вы сами никогда не расписывали здесь изделия?

— Нет. Когда мне говорят: «Лена, скажи, ты же художник», я отвечаю: «Это было в прошлой жизни».

— А не хотелось?

— Мне всё время хочется — 24/7. Теоретически мне понятен процесс, я знаю технику, но в любом деле нужно садиться и методично работать. А я утром пришла на работу, а вечером ушла, и когда этим заниматься? Только ночью. Всё хорошо вовремя (улыбается).

Елена работает в мастерской уже 23 года. Училась в Театрально-художественном институте по специальности «керамика». Во время учебы родила двоих детей-погодков. Их нужно было растить, обеспечивать, и Елена пошла работать в торговлю.

В то время на территории интерната появилась керамическая мастерская, ее руководительницей была однокурсница Елены. Елена расписывала акрилом сувениры и передавала в мастерскую. Парень, который работал в печной, ушел в отпуск. Елена пришла заменить его на две недели. Он продлил отпуск, и Елена осталась еще. Парень не вернулся к работе. Елена осталась и проработала в печной четыре года. А сейчас в мастерской она заведующая складом политой продукции, бригадир участков рельефного декорирования и золочения, дает техническое задание художникам.

— Уже работая в мастерской, я вспомнила, что в художке мне нравилось всё, кроме лепки (керамика), а так сложились обстоятельства, что уже столько лет работаю в керамической мастерской! Правда, к лепке не имею отношения, но всё равно всегда рядом с керамикой, и меня это радует.

Елене приходят сообщения на телефон: фото заказа и просьбы по его выполнению. «Две чайные пары. Такого цвета. С рисунком внутри», «Ижевск. Иверский собор. Один чайник "Мечта"». Елене нужно предложить альтернативу, учесть сроки выполнения и возможности мастерской.

— Я раньше работала на складе готовой продукции, общалась с оптовиками. Многие из них стали мне родными. Говорила им: «Пишите мне 24/7, я прочитаю». Ну а что? Меня это совсем не напрягало, абсолютно. Люди в дороге, в работе. У них есть минута, они вспомнили и написали. Я понимаю, что есть рабочее время и есть свое личное пространство, но у меня так не складывалось с первого дня. Я привыкла. Потом, когда появилась социальная сеть, оптовики стали писать в ней. А потом на «Вайбер».

Дети говорят, что я помешана на своей работе. Они знали по именам всех моих оптовиков. Вот я кормила детей ужином и рассказывала, какой оптовик и что у меня заказал. У меня нет разделения на «дом» и «работа». На работе я чувствую себя как дома. В мастерской отношусь ко всему как к своему, ведь она выросла на моих глазах.

— Изделия мастерской дают Вам радость?

— Когда я рассматриваю наши росписи, мне нравится. Всё выглядит живым. Но отношусь к керамике спокойно. Изделия — это хорошо, но люди лучше. Это как любишь животных, но не до такой степени, чтобы сказать, что собака лучше человека.

Меня радует, что наши изделия нравятся людям, что их покупают. Для чего мы тут? Чтобы радовать других.

— А что людям нравится больше всего?

— Декоративные работы заказывают штучно, а массово — цветы и пейзажи. По моему опыту работы, люди хотят видеть то, что им понятно, то, что их цепляет. Вот природа цепляет — домики, деревья.

Ничего нового в нашей росписи нет. Наша художница с опытом говорит: «Природа уже всё придумала». То, что она видит в реальной действительности, адаптирует на посуду. И больше ничего не надо.

Когда была пандемия, организовали интернет-лавку. И из многих регионов стали активно заказывать пейзаж «Зима на бирюзе». Всем нравятся пейзажи, причем почему-то зимние. Несмотря на то, что зима — холодная пора, наши пейзажи получаются очень теплыми.

— Может, это связано с детскими ощущениями снега как чуда?

— Да, возможно. У человека ассоциативное мышление. Он видит на кружке какую-то деталь, которая вызывает в нем чувство теплоты, возможно, связана с его детством, и ему хочется эту вещь.

Вообще, каждая работа найдет своего покупателя. Но я всегда за то, чтобы художник полностью отдавал себя делу. Я уверена, что покупатели чувствуют на подсознании, если художник не до конца вложился.

— А как они это чувствуют?

— Когда работа красивая, когда видно, что художник трудился, когда в мастерской молятся — у изделия другое настроение. Смотришь на него, и оно нравится, оно красивое. И если у меня спрашивают, нравится ли мне изделие, я не могу смолчать, если нет. Если мне видно, что есть халтура, то и люди увидят. Я говорю: «Конечно, работа неплохо сделана, но видно, что ты не напрягалась». И обычно попадаю в точку. Свою работу надо делать максимально хорошо. Идеально, когда каждый человек знает свою работу, ответственен за нее и его не нужно контролировать — тогда это рай на земле.

Многие приходят в мастерскую и говорят: «Я художник и хочу творить». Я говорю, что Творец у нас один и творить можно в свободное от работы время. У нас производство, заказы, тут нужно работать. Вот Марина, самая опытная художница мастерской, говорит: «Ну какой я художник? Я просто работаю».

Иногда к нам приходят с художественным образованием, но работать не могут. Есть специфика материала, многие не работали с глазурью и, умея работать в плоскости, не понимают, как работать в объеме.

Очень важно, нравится ли художнику сам процесс. Бывало, что приходили в мастерскую на отработку практики, но было видно, что мучились. Так ничего не получится. Не получится и тогда, когда приходят и хотят рисовать просто для подработки. Потому что надо сесть и трудиться с утра до вечера — тогда будет результат.

Вот пришла Лена без художественного образования и училась по нарастающей. Ее работы нравятся людям, ее композиция, цвет. У нее рука резчика, декоративные вещи она делает безупречно. Как это происходит? Вот человек сидит и рисует, и чем больше он работает, тем ему интереснее, тем он глубже знакомится с процессом. Он рисует, анализирует, учится композиции, добавляет что-то новое, экспериментирует, постоянно шагает дальше. Но чтобы этим заниматься, дело должно нравиться. И когда я вижу, что художнику нравится сам процесс, тогда и результат работы другой.

Елена рассказывает, что многие изделия родились благодаря заказчикам: те что-то предлагают, а художники пытаются воплотить.

— Художница говорит мне соглашаться на все предложения: она подумает и нарисует. Или, например, заказывают пару, видят результат и просят другой вариант: объем или целый сервиз с такой же росписью. Одно цепляет другое.

Елена забирает заказ с участка золочения — пары снегирей, цветов — и везет его на последний обжиг. Потом он придет на склад готовой продукции и будет отгружаться по заказам. По пути рассказывает мне весь цикл изделия.

— При первом обжиге закрепляется черепок. Дальше — глазуровка окунанием. Дальше — на участок рельефного декорирования: роспись по сырой глазури. Там нарисовали, отправили на обжиг. Вышли на политой склад, затем отдали на золочение: оно собирает роспись, изделие обретает законченный вид. И эта посуда ждет третьего обжига.

Несколько лет назад мне предложили другую работу. Мастерская тогда стала на четыре месяца, а жить за что-то надо… И вот мне предложили, я уже согласилась на 99,9 %, а через два дня позвонила руководитель мастерской и сказала выходить на работу. Я ответила, что подумаю. Говорю сыну, что мне предложили работу с нормальными условиями, зарплатой, а он говорит: «Ты подумай. Ты же там живешь, там тебе всё родное, знакомое. Ты же там как у себя дома». И я с ним согласилась и вернулась в мастерскую. Без нее уже не могу. Я консервативный человек. Во мне нет адреналина, желания чего-то нового. Я не хочу страдать, терзаться. При всей своей эмоциональности, импульсивности я всегда на позитиве. Меня радует всё. Рада каждому дню.

— Елена, до того, как пришли работать в мастерскую, Вы ощущали в своей жизни присутствие Бога?

— На подсознании — да.

— Но Вы не жили церковной жизнью?

— Ходила с детьми в церковь на литургию, дети ходили в воскресную школу. Больше всего мне нравились ночные службы на Пасху и Рождество, но ходила благодаря детям, они мотивировали — я, к сожалению, ленивая. А чем дальше живу, тем более немощной себя ощущаю. Когда вспоминаю жизненные ситуации и анализирую их, понимаю, что присутствие Бога было всегда, отсутствия не было никогда… На эту тему не могу говорить вот так, для меня это сокровенное. Но могу сказать: я рада, что на работе есть и духовная наполненность.

Беседовала Ольга Демидюк

Фотографии Максима Черноголова

14.11.2024