«Благодаря иконописи у меня есть шанс спастись»

Новая серия наших публикаций в рубрике «Служение. Мастерские» рассказывает о людях, которые несут послушание в иконоокладной мастерской монастыря.

Свою первую иконочку художница иконоокладной мастерской Александра Алехина сделала еще в детстве. Тогда, конечно, десятилетняя девочка просто любила рисовать и не помышляла, что, когда вырастет, сама будет писать святые образы. А пока ее мама позвала помочь: «Иконы дома нет, сейчас, Саша, с тобой вырежем изображение из журнала "Крестьянка" и будет у нас икона». Это была первая встреча Александры со святым образом и с Божией Матерью — Владимирской.

— Внутри издания попалось глянцевое изображение. У нас была старая картина в рамке. Мы ее вытащили, наклеили на ДСП иллюстрацию древнего византийского образа и повесили в оправе. Эта икона до сих пор в родительском доме, — рассказывает Александра.

Она делится своей историей, не отрываясь от дела, ставшего делом всей ее жизни. На мольберте почти законченная работа — Монреальская Иверская икона Божией Матери. Моя собеседница набирает кистью краску, удаляя излишки ветошью. Легкий полупрозрачный слой ложится поверх высохшего. С помощью этого художественного приема достигается утонченность образа. Александра добивается его воздушности. Это и отличает ее почерк.

 

— Я много лессирую (лессировка — это технический прием в живописи, суть которого заключается в нанесении полупрозрачной краски поверх высохшего слоя основного пигмента. — Ред.). Люблю, чтобы по легкости акрил был приближен к пигментам. Когда-то мечтала писать пигментами, а меня определили в иконоокладную мастерскую. Было непросто смириться с тем, что придется работать акрилом, он меня не очень вдохновлял. Но муж моей подруги, который окончил «Репинку» по направлению «монументальная живопись», узнав о моей печали, напутствовал: «Неважно, чем ты пишешь, важно, что держишь кисточку». Я успокоилась. Позже, когда предлагали перейти в мастерскую, где пишут пигментами, отказалась: привыкла уже к акриловой краске.

Есть работы, где, на мой взгляд, акрил справляется лучше. Образ «Христос Пантократор» из Синайского монастыря — один из самых ранних, написан в середине VI века в технике энкаустики, когда краска замешивалась на разогретом воске. Пигментами сегодня передать «Синайский» сложно. А когда пишешь эту икону акриловой краской, работа приближается в исполнении к энкаустической, древней.

 

Кисточка ударяется о стенки стаканчика с водой как разогнавшийся язычок колокольчика. Рождается мелодия сосредоточенности, созерцания и погружения.

Прежде чем писать, Александра всегда узнает историю образа. Монреальскую Иверскую икону написал в 1981 году на Афоне монах Хризостом, впоследствии митрополит Фивский и Ливадийский, с оригинала иконы Богоматери Вратарницы. В 1982 году образ привез с Афона в Монреаль Иосиф Муньос-Кортес, испанец по происхождению, давно принявший Православие. Ему явилось чудо: икона начала мироточить. Она побывала во многих странах, даруя исцеление тяжело болящим. Елей истекал из рук Богородицы и Христа. Казалось, Богоматерь благословляет…

 

— Главное — образ точно скопировать, — прерывает молчание Александра, не отводя взгляда от Богородицы и не отрывая кисти. — Самое сложное — передать лик с выражением, чтобы человек смотрел на икону и воспринимал ее не как картину.

Золото, например, положить — тоже надо приспособиться. Важно, чтобы цвета не были слишком яркими, чтобы между ними возникало созвучие. На каждом этапе работы есть свои нюансы.

Мама впервые познакомила Сашу с иконой, мама поспособствовала и тому, чтобы доченька с иконой не расставалась.

— В нашей семье не было художников. А мне понравилось рисовать в школе. Начала ходить в кружок. С учительницей в художественной школе очень повезло: Алла Викторовна смогла увлечь меня своим предметом, рисованием. Я окончила художественную школу, а потом с подачи учительницы поступила в художественный колледж в Бобруйске. Отучилась по специальности «роспись» и думала идти на проектирование выставок и рекламу в Витебск, но мама решила, что я должна стать иконописицей. Наверное, она руководствовалась верой. Я поступила в духовное училище в Смоленске на иконописное отделение. Патриарх Кирилл, тогда еще митрополит, принимал у меня вступительные экзамены. Я очень волновалась, казалось, всё перепутала, а владыка Кирилл посмотрел на меня с улыбкой.

Я поступила. Начала учить молитвы, читать на церковнославянском языке, ходить на службы. У меня появились друзья: там ведь учились очень разные ребята, со всей России и из Беларуси.

Иконопись очень заинтересовала. Но наша преподавательница сама обучалась иконописи, за ней не было традиционной школы. Мне хотелось более системного, глубокого подхода. В Слонимском духовном училище преподавал Дмитрий Александрович Веретенюк. Он прошел иконописную школу Троице-Сергиевой лавры. Я решила учиться у него и перевелась в Слоним.

После выпуска владыка в Могилеве благословил меня поработать в Свято-Елисаветинском монастыре. Как раз и с жильем в Минске всё хорошо сложилось. Я приехала сюда в 24 года. 17 лет пишу здесь иконы.

«Троица», «Святитель Николай», «Киккская», «Взыскание погибших», «Пимен Угрешский», «Игнатий Брянчанинов»… Александра листает общую тетрадь. Завела для порядка, записывает свои заказы. А лет 10 учет вообще не вела — художница…

 

— Иконописцы ведь даже не подписывали свои работы — так повелось. Дай Бог писать лучше, остальное не так важно. Некоторые редкие образы узнала только здесь. Среди них: «Никейская», «Успокоительница», «Никопея», «Христос и ребенок». Писала Иосифа, который возил Монреальскую Иверскую икону.

Мне интересно создавать большие изображения. Маленькие образы, кажется, получаются у меня неуклюжими.

Александра работает в паре с окладчиком Олегом. Образы, ей писанные, не раз передавались в дар высшим должностным лицам и духовенству. Ее иконы можно увидеть в минских храмах.

— Помню, удивилась, встретив «свою» Богородицу в церкви «Всех скорбящих Радость». Знаю, что образ князя Владимира находится во Владимирском храме. Необычное ощущение. Стоишь, смотришь, как раньше писал…

До 10 лет у Александры не было икон перед глазами, но в доме часто звучала молитва.

— Бабушка переехала в Беларусь из Сибири. Мы, внуки, съезжались к ней на лето. Она нам вечером читала «Отче наш», «Святый Боже», «Живый в помощи Вышняго», «Богородице Дево». Я тоже их выучила. Родители были верующими, но понятия, что нужно постоянно ходить в храм, молиться, не было. Иногда мы посещали церковь. А в духовном училище службы были обязательными, и я так себя приучила к храму. После окончания учебного заведения решила — надо для души не терять этого.

— С древних времен на Афоне монахи пишут иконы, придерживаясь поста и молитвы. А как у вас?

— Соблюдается пост, установленный Церковью. Но важнее духовное состояние, и с этим сложнее. Вера в Бога помогает. Вера тобой движет. Мастерская монастырская. Мы здесь читаем молитвы, каноны, акафисты.

Пишем каждый день. Я работаю с желанием. Но конечно, приходится и понуждать себя. Не всегда организованна. А иконопись меня дисциплинирует. Со временем привыкаешь к аккуратности. Особенно когда работаешь с маленькими иконами, нужна большая деликатность.

 

Бывает, одну икону легко напишешь, быстро, а другая никак не получается. Иногда выходит не так красиво, как хотелось бы, — тоже расстраиваешься. Надо много трудиться. Несмотря на знания и опыт, писать иконы на автомате не получается. Задумаешься о своей профессии и понимаешь, что благодаря ей у меня есть шанс спастись…

Александра склоняется над образом, прорабатывает детали.

— «Икона перед вами, и никто не побуждает вас признать чудо, ваше дело верить или отказываться верить», — сказал хранитель Монреальского образа скептикам, пожелавшим взять на анализ пробу елея со святыни. Работая над иконами, Вы чувствуете связь со святыми, которых пишете, их поддержку?

— Все, кого пишешь, становятся как родные. Это как после паломничества по святым местам, когда открываешь святого и начинаешь ему молиться. Каждая икона по-своему связана с определенными обстоятельствами.

По жизни меня сопровождает образ Божией Матери «Владимирская». Она ассоциируется с домом, родителями.

Я поступила в Смоленск, а там, в Успенском соборе, — «Одигитрия». Это была первая иконочка, к которой я подходила почти каждое утро. И для меня лично сложилось, что она, «Путеводительница», вела меня по жизни. Даже если это были неприятные моменты, я видела в них то, что Богородица так управила, отвела меня от чего-то в тот момент.

 

Когда начала работать в Минске, пошла к иконе Божией Матери «Минская». Подумала: «Надо же, она ведь тоже "Путеводительница"». Уверена, Пречистая мне спутешествовала — от Смоленска до иконописной мастерской.

Муж мой тоже работает в мастерской — иконописной, пишет образы. Тут помогла преподобная Евфросиния Полоцкая.

Впервые я попала в монастырь, когда училась в Бобруйске. Мне 17 лет было. Нас повезли на экскурсию в Полоцк. Мощи святой располагались в старом храме, который она строила. У нас была светский экскурсовод. Она сказала: «Сейчас будете на коленках проползать под мощами. Можете загадать желание». И я загадала, чтобы удачно выйти замуж. Так получилось, что венчалась я в день памяти преподобной Евфросинии Полоцкой. Подумала тогда: «Вот, наверное, святая управила».

У самой Александры писаная икона всего одна — Синайский образ Христа.

— Думала, что если буду писать себе когда-нибудь икону, то ее уж точно напишу пигментами. Но вот парадокс: для домашнего иконостаса создала акриловую иконочку.

Написала, когда выходила замуж. Очень хотелось, чтобы в нашей семье был именно этот образ.

Люблю перенимать с древних святых изображений. Новшество и так свое внесешь как художник, а за основу важно взять то время.

Муж привез с Афона «Скоропослушницу». И мы поставили Богородицу рядом с «Синайским».

 

— Какие испытания приходится преодолевать, пока образ еще не завершен?

— Недавно писала «Скоропослушницу». Заказал мужчина из Франции. Он болеет раком, хочет пожертвовать образ в храм. Матушки выслали ему фотографию моей работы, заказчик ответил, что лик получился очень строгим, попросил добавить умиления. Молишься Господу о даровании способностей изобразить Божию Матерь так, чтобы образ коснулся души этого мужчины.

Случается, переделывать приходится несколько раз. У одного заказчика был образ святителя Николая, и он хотел в таком же стиле икону святой Татьяны. Но каждый раз, когда мы высылали ему фото готовой работы, он ее не принимал. Осложняло ситуацию то, что перед глазами не было оригинала, чтобы понять заказчика до конца. Фото не всегда передает тонкости. С Божией помощью справились.

Здесь главное, чтобы привыкания не наступило. Не зря сказано: «Плохо, когда ты не холоден и не горяч» (см.: Откр. 3: 15). «Работа и работа, икона и икона, пишешь и пишешь» — этого быть не должно. И если такое состояние придет, аутотренинг не поможет. Нужно стараться строить свою жизнь с Богом: ходить на службы, причащаться. Искушения случаются у всех. Но если человек старается быть ближе к Господу, враг отступает.

Наши иконы заказывают в Европу и в Россию. Присылают потом теплые отзывы, благодарят монастырь.

В иконоокладной мастерской богатый материал для иконописца — шкафы с множеством образцов. На помощь художнику всегда придут коллеги. Александра чувствует, как выросла в профессии за эти годы.

— Я не представляю, что бы писала, если бы работала одна дома, особенно вначале. А тут мы трудимся все вместе. К тебе подойдут, подскажут, как сделать лучше, если что-то пошло не так. Благодаря замечаниям тоже развиваешься. Хорошо человеку быть в обществе, чтобы не дичать. Смотришь, как другие работают, учишься. Мне в мастерской нашей очень нравится. Сама удивляюсь, что так приятно ездить на работу. Мы здесь дружные, общаемся и вне работы.

Хожу с сестрами в одно из отделений 2-й больницы. Мы помогаем священнику, общаемся с пациентами, порой очень тяжелыми. Если бы я была неверующей, не ходила бы, наверное. Но понуждаю себя, осознавая, что есть Бог и надо делать что-то для ближнего.

Я благодарна монастырю за сестричество, за мастерскую, где можно трудиться вместе с монашествующими.

 

— Посещаете музеи, отправляетесь в святые места, чтобы держать в тонусе свое воображение?

— Конечно. Люблю Русский музей в Санкт-Петербурге, Третьяковскую галерею в Москве. Сразу иду к иконам посмотреть, а потом уже рассматриваю живопись. Я себе такой порядок определила, чтобы была для работы польза от похода в музей.

Бывает, очень темной краской начинаешь писать, а в оригинале посмотришь — светлые изображения. Фотография искажает цвета. В Национальном художественном музее в Минске собрана хорошая коллекция икон. На один и тот же образ можно смотреть по-разному в разное время.

Жировичи, Полоцк, много мест в России, куда полезно отправиться. Недавно была в монастыре преподобного Александра Свирского — очень благодатное место.

Моя собеседница отвлекается и подводит меня к образам, которые недавно покрыла лаком, отпустила.

— Когда икону напишешь, ее освятят, она начинает жить уже своей жизнью. Отдал — и ты уже не соотносишь, что икона твоя, образ становится самостоятельным. Заказчик получил — вздыхаешь с облегчением. Если происходит чудо и влияние образа на человека, не думаю, что к этому причастен автор. Разве только тем, что Господь управил руки, чтобы именно так изобразить.

15 лет Иосиф, волей Божией ставший хранителем иконы, возил ее по разным странам для поклонения верующих. В афинском отеле его убили. Икона пропала. А Монреальский образ живет. Теперь его хранят и передают в своих творениях иконописцы. Александра Алехина — одна из таких авторов. Иверская «Одигитрия» ведет ее на этом пути.

 

Беседовала Ольга Косякова

Фотографии Максима Черноголова

29.11.2024