Услышать друг друга (часть 1)

Как в простом увидеть глубину? Как в мирской суете не соскользнуть в пропасть обыденности и почему так важно, чтобы в нашей жизни был человек, которому мы можем доверить свои чувства? Об этом сестры нашей обители говорили на недавнем собрании с отцом Сергием Нежбортом.

Отец Сергий Нежборт: Недавно у нас была дискуссия с братьями об Исповеди — вообще, что это такое, как к этому относиться? И я дерзнул высказать такую мысль, что у человека в его жизненных проявлениях есть всегда какая-то сакральная глубина и эта сакральная глубина касается практически всех сторон жизни. Вот человек садится кушать, и эта трапеза может стать таким священнодействием — в каком-то смысле, в своем таком потенциале, это Евхаристия. А если это просто низвести до чего-то обыденного, что человек схватил, перекусил, побежал. Но вот мы перед едой молимся, мы как-то пытаемся даже повседневной нашей пище придать такое космическое измерение. Или человек разговаривает, и в этом разговоре тоже может быть какой-то все-таки элемент откровенного разговора, открытия себя перед Богом. А можно сказать, что мы просто поболтали.

То есть как относиться?.. Можно во всем увидеть какую-то глубину, или, наоборот, всё это привести в состояние повседневности. И этой повседневности в нашей жизни очень много; и она, к сожалению, порой захватывает какие-то сакральные участки и даже самое святое. Нам трудно удержать эту планку, и, наверное, очень важно, чтобы мы все-таки это отвоевывали. Чтобы и простой наш разговор, и простая наша еда, чтобы всё это становилось каким-то священнодействием, и тем более наше собрание.

Мне кажется, это вообще уникальная возможность, где мы собираемся как апостолы и Святой Дух как в Сионской горнице может коснуться нас. Меня всегда так трогают эти слова на Евхаристическом каноне: «Иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час апостолом Твоим низпославый, Того, Благий, не отыми от нас…» И всё время у меня такое живое чувство: да, мы знаем это евангельское событие — Пятидесятница, там апостолы — но ведь сейчас то же самое, сейчас тоже есть множество людей в храме, которые собрались и не просто так забежали там постоять, а действительно нуждаются в этом Духе. И очень важно это ожидание, чтобы в нас присутствовала такая внутренняя готовность. Наше собрание тоже может стать источником благодати; оно может стать источником каких-то внутренних решений, ответов на вопросы, которые, может быть, мучают, тревожат нас; оно может стать глотком жизни, глотком вдохновения на нашу дальнейшую жизнь.

Нам надо устоять и не соскользнуть в пропасть обыденности — это очень страшная пропасть, можно один раз поскользнуться и потом уже лететь, лететь, и неизвестно вообще, как мы будем выкарабкиваться. Поэтому хотелось бы, чтобы наша встреча, наш разговор — такая возможность услышать, увидеть друг друга; понять, принять друг друга, — чтобы это стало каким-то важным этапом в нашей жизни.

Мы все очень уязвимы и одновременно очень ограничены. С одной стороны, нам хотелось бы к себе какого-то и внимания, и терпения, и понимания. Но в то же время нам так трудно всё то же самое проявить к нашим ближним. Это, конечно, целая проблема! И наше собрание — тоже возможность такого диалога, где мы можем научиться этим важным качествам, которые помогут нам в духовной жизни. Помогут правильно увидеть себя, а через своего брата, сестру увидеть вообще человека. Человек, знаете, такая многосоставная икона. Все мы такие разные, непохожие друг на друга, с разными представлениями, опытом, но в то же время составляем единое целое. То, что часто внутренне беспокоит, тревожит меня, оно на самом деле касается и другого человека. Нам очень не хватает этого понимания и такого любовного, милующего, милосердного отношения друг к другу.

Монахиня Мария (Литвинова): Этот вопрос очень давно сидит в моей голове, именно по отношению к одному обстоятельству Вашей жизни. Вы рассказывали, как однажды шли домой и знали, что там всё плохо, большие проблемы. И Вы очень молились и просили Бога, чтобы это всё как-то утряслось. А когда Вы пришли домой, всё оказалось в тысячу раз хуже.

Отец Сергий Нежборт: Это моя любимая история.

Монахиня Мария (Литвинова): С тех пор в голове остался вопрос: как Вы это расценили, объяснили? Нашли ли Вы те причины, по которым Бог сделал как бы наоборот, понимаете?

Отец Сергий Нежборт: Регулярно эту историю вспоминаю и других людей этим утешаю. Для меня это, конечно, до сих пор вопрос. Знаете, это очень живое переживание, и оно оставляет след. Иногда так думаешь: может быть, есть какие-то вещи, на которые сегодня вообще нет ответов в той плоскости, в которой мы находимся, живем и действуем. Может, ответ будет потом или он приходит в какой-то другой плоскости, в другом измерении даже. Да, это интересный случай. Я думаю, он созвучен многим людям.

Есть такая позитивистская картина мира: человек помолился — и всё улучшилось; он постарался — его похвалили; он сделал усилия — и всё получилось. Это тоже есть, нельзя сказать, что всё вообще так уныло, серо, беспроглядно, — нет. И этот опыт нам тоже знаком, и, наверное, если бы не этот опыт, человеку было бы трудно остаться в храме и продолжать делать какие-то усилия. Но параллельно с этим опытом есть такие парадоксальные ситуации, когда всё как бы наоборот: человек постарался — его поругали; человек потрудился — его выгнали; и чем больше он постарался — еще больше поругали, выгнали. Это, конечно, рождает определенное недоумение — думаешь: «А что это такое? Как быть?» — или кажется, что последние твои надежды не сбылись. Но полнота этого опыта — и такого, и такого — создает полноту реальности, в которой всё очень неоднозначно.

В Книге Иова удивительно такое близкое и понятное нам состояние человека, который всё потерял и уже на грани отчаяния вдруг обращается к Богу. Это даже нельзя назвать молитвой, это такое дерзновенное вопрошание. И Господь ему отвечает. Удивителен этот ответ Бога в Книге Иова: Господь ему отвечает совершенно не на те вопросы, которые задает Ему Иов; вообще Он говорит ему о другом. Господь говорит ему какие-то вещи, совершенно не связанные с жизненной катастрофой Иова, совершенно не связанные с его вопросами. И вдруг Иов говорит: «Теперь я всё понял, всё хорошо!» (см.: Иов 42: 1–6). Это просто поразительно! Тоже интересный такой момент: мне кажется, очень часто, когда ответ на наш вопрос дает не человек, а именно Господь, он может быть совершенно не таким, как бы вообще не о том даже. Но этот ответ, в данном случае с Иовом, вполне устраивает. Иову этот ответ прямо как бальзам на душу. Он для него становится просто выходом из всех тупиков. И даже то, что он понял, мы, может, до конца и понять-то не можем, потому что это был, наверное, очень личный ответ.

Я думаю, и в нашей жизни, в нашем личном предстоянии перед Богом тоже должен быть какой-то личный ответ. Господь должен лично с нами вести диалог и на все наши вопросы рано или поздно должен ответить.

Когда читаешь в Евангелии о благоразумном разбойнике, это так представляется — Господь говорит: Ныне будешь со Мною в раю (Ср.: Лк. 23: 43), и дальше повествование идет так, как будто прямо в этот момент разбойник сразу в рай и попал. Но он же сразу в рай не попал — он еще несколько часов висел на кресте, страшно мучился, и Господь потом уже умер, а разбойник продолжал висеть. И не было уже возможности даже какое-то утешение услышать. Он продолжал висеть еще много часов, только потом пришли, перебили ему голени, и он умер. И только потом попал в рай. Вот эти несколько часов разбойника, представляете себе, что по-человечески он пережил. Так читаешь, думаешь: «Всё так красиво!» — Помяни мя, Господи, во Царствии Своем. — Ныне же будешь со Мною в раю (ср.: Лк. 23: 42, 43). Так это сжато, а если развернуть…

В нашей жизни то же самое: мы приходим в храм, принимаем благодать Божию, и можно сказать, что Царствие Небесное будет уже сейчас; а дальше еще целая жизнь, и что в этой жизни будет — какие будут наши шаги, какие будут наши сомнения?.. Господь нам всё уже дал, всё доверил, уже всем, чем можно с нами поделился, всё нам предоставил — почти как разбойнику, не меньше. Но не всегда мы так действенно это проживаем: мы это забываем, где-то оно уходит из центра нашей жизни, появляются совсем другие проблемы. И хорошо бы, чтобы мы действительно почаще возвращались, вспоминали и на этот путь себя ориентировали; чтобы вся эта суета, которая есть в нашей жизни, не отвлекла нас настолько, что мы вообще потеряем смысл — а что мы делаем, зачем всё это нужно?.. Поэтому наш разговор тоже может стать такой возможностью: услышать прежде всего себя, потому что иногда человеку очень важно что-то проговорить, что-то обозначить, чтобы то, что нас внутренне как-то тревожит, беспокоит, вышло на свет.

Сестра милосердия Надежда Голубцова: Я столкнулась с определенными внутренними проблемами, и этот период, мне кажется, затянулся. В общении у меня есть два источника: мой муж и моя сестра, с ними я делюсь своими душевными переживаниями. Последнее время я стала замечать, что сильно их этим нагружаю, и задумалась: наверное, мне не нужно так делать. Пыталась не проговаривать свои проблемы, а справляться сама. Что-то я, конечно, открываю на Исповеди, но это не так подробно, как я по-человечески вижу какие-то моменты и рассказываю. Мне очень неприятно видеть, что я делаю ошибки, и мне не хочется это признавать, но как мне исправиться — я сейчас нахожусь в каком-то тупике и у меня уже начинается: ничего не получается, ни на что я не гожусь… Я начинаю думать: может слишком в себе копаюсь? В общем, я абсолютно запуталась, иногда и отчаяние, и уныние меня посещают; есть какое-то непринятие обстоятельств — это касается даже послушания. Такой проживаю период. Когда-то от умиления, что я в сестричестве, у меня даже до слез было, а сейчас не знаю, что со мной, то ли это равнодушие?..

Отец Сергий Нежборт: Страшное дело.

Сестра милосердия Надежда Голубцова: Да, и я решила проговорить. Представьте себе, в чем я нахожусь, поэтому мне, конечно, стыдно в этом признаться, но так как высказанная проблема, она все-таки на какой-то процент решенная, поэтому прошу вас помолиться за меня.

Отец Сергий Нежборт: Вы говорите, что делились с мужем, а потом перестали, почему?

Сестра милосердия Надежда Голубцова: Я ему уже надоела. А с сестрой, как только она спрашивает: «Как твои дела?» — у меня и пошел этот момент. Я поняла, что неправильно действую, но как мне остановиться?.. Какой-то период я записывала в дневнике свои чувства, но на данный момент не пишу и сейчас на собрании подумала, наверное, мне надо взять тетрадку потолще и писать…

Отец Сергий Нежборт: Надо попробовать. Мне кажется, действительно очень важно, чтобы в нашей жизни были люди, с которыми мы могли бы доверительно делиться своими состояниями и что-то проговаривать. В идеале, конечно, хорошо бы, чтобы был духовник, которому мы могли бы всё подробно рассказать или написать в дневнике. Но если так не получается, то по крайней мере, чтобы это был брат или сестра, которые знали бы нас и действительно иногда, будучи отстраненными от нашей ситуации, могли бы просто со стороны что-то подсказать. Мне кажется, это очень важно. Иначе, если, как Вы говорите, человек в себе замыкается, начинает понимать, что, в принципе, он уже всем надоел и духовнику надоел, и начинает в себе так вариться, то внутренне можно столько ошибок совершить.

Вот Анна Каренина, понимаете, такой случай, мне кажется, его можно и на духовную практику перенести. Она, будучи женой, поехала в Москву к своей родственнице, и так получилось, что там на балу потанцевала с Вронским. Ничего плохого она вообще не хотела, и как-то сама почувствовала: «Что-то не то, у меня внутри какое-то неприятное чувство». А с другой стороны, сама же себя и оправдала: «Ну а что тут такого, ничего же плохого и не было, никто ничего не увидел», села в поезд, поехала домой. А Вронский за ней, говорит: «Люблю — не могу, буду с Вами до конца дней!» Она ему отвечает: «Да уйдите Вы, я вообще не хочу Вас знать!» — а сама в то же время думает: «Что-то все-таки не то». Приехала домой к мужу, но муж сидит там, они кушают, вот, казалось бы, возьми она в этот момент и скажи ему: «Слушай, какая-то катастрофа: я там с этим Вронским танцевала и почувствовала, что вообще всё на волоске». Вот возьми она это и скажи. Толстой так прямо и пишет, что она уже собиралась это сказать, но потом смотрит — мужу как не до того, он вроде занят своим. Ну и всё. И вот с одного такого маленького эпизодика постепенно нарастает снежный ком.

У нас в жизни тоже часто так бывает: что-то происходит, и нам действительно нужно это проговорить, нужно сказать: «Что-то меня это смущает». И человек со стороны, хорошо если это еще священник, конечно, на Исповеди, может нас совершенно безболезненно из этой проблемы вывести в нужную сторону. А так постепенно человек с этим сживается, начинает в себе это носить, а дьявол его крутит; человек уже начинает видеть всё искаженно, он понимает, что никому не интересен, не нужен, все о нем забыли. И так постепенно всё больше и больше. Когда человек уже понимает, куда попал, он ничего не может сделать, он уже как бы со всех сторон по рукам и ногам связанный, ему очень сложно вырваться.

Вы все-таки со своим мужем устройте такой еженедельный откровенный разговор, особенно если это в доброжелательной, спокойной атмосфере. Наверное, это очень важно. И для него, кстати, очень важно, не только для Вас.

Мы на самом деле нужны друг другу. Иногда кажется, что мы кому-то в тягость, а в действительности это даже необходимо быть рядом, разделить друг с другом какие-то трудности, скорби.

Продолжение следует…

Материал подготовлен редакцией сайта obitel-minsk.ru

Смотреть видеозапись собрания>>

06.08.2024