Святой Георгий (Лавров). Жизнь как подвиг (ч. 1)

От лавры до Оптиной

Будущий святой родился 28 февраля 1868 года в крестьянской семье, проживавшей в деревне Касимовка Ламской волости Елецкого уезда Орловской губернии и в Святом Крещении получил имя Герасим. Сегодня эта местность относится к Воронежско-Липецкой епархии. В небогатой семье подрастало еще два мальчика — Алексей и Петр. Братья имели возможность учиться только в сельской школе, где было всего три класса.

Родители считали не менее важным, чем учение, религиозное воспитание; всей семьей Лавровы ходили на службы в ближайшие храмы, посещали святые места, монастыри, бывали в Троице-Сергиевой лавре. Мама, Фекла Архиповна, мечтала о том, чтобы хоть один из ее троих сыновей стал монахом и предстоял пред Господом за весь их род. Именно в поездке с родителями в лавру в момент молитвы у мощей преподобного Сергия услышал Герасим слова: «Иди в Оптину».

Рака с мощами прп. Сергия Радонежского

Слова, услышанные у мощей преподобного Сергия Радонежского, не забывались. Мальчик чувствовал, что нужно непременно выполнить этот наказ святого, и попросил родителей отправиться в Оптину пустынь. Так одиннадцатилетний Герасим попал в обитель и, подойдя вместе с матерью к старцу Амвросию, получил его благословение. Старец дал понять, что мальчик — будущий монах.

С тех пор Герасим мыслями постоянно возвращался к Оптиной. По слову преподобного Амвросия, в 1890 году он навсегда покинул родной дом. Мать благословила сына иконой Пресвятой Богородицы. Как и все тогдашние крестьяне, шел 22-летний Герасим пешком, благо, было лето.

Через полмесяца дошагал до Москвы, где переночевал у знакомого купца на Даниловском рынке. Утром встал и продолжил путь, но, выходя из Москвы, ошибся и пошел не по той дороге. Две недели шел Герасим, добавив к своему пути лишние десятки верст, и наконец добрался до Свято-Введенской Оптиной пустыни.

Молодой послушник подвизался на кухне, в пекарне, на свечном заводе, выполнял полевые работы, ловил рыбу. На четвертом году в обители он уже получил послушание помогать казначею, а после — ризничему.

Пройдя через многие послушания за восемь лет, 10 октября 1898 года Герасим вошел в число братии монастыря, а менее чем через год — 23 июня 1899 года — был пострижен в монашество с именем Георгий. В 34 года, 24 октября 1902 года, произошло его рукоположение во иеродиакона. Послушанием отца Георгия стали поездки в Москву, Петербург, Калугу по делам монастыря.

Иеродиакон Георгий (Лавров), Оптина пустынь

В Мещовском Георгиевском монастыре

24 года отец Георгий провел в Оптиной и 2 января 1914 года был рукоположен в сан иеромонаха с назначением настоятелем Мещовского Георгиевского монастыря.

Военные и революционные годы были тяжелы для всех. Настоятелю было непросто преодолевать трудности, постигшие монастырь. Каждый день нужно было выживать в голодное и смутное время. Помогали жизненный опыт, выносливость, навыки хозяйствования, полученные в Оптиной пустыни, и, конечно, доброта и мудрость по отношению к людям.

Бывало, в монастырь приходил блаженный старец из деревни Мамоново, что находилась в сорока верстах от Мещовска, называли его Никифорушка (Никифор Терентьевич Маланичев). Часто их можно было увидеть вдвоем с настоятелем, говорящих на языке притч, понятном только им. Прозорливец Никифорушка предсказывал, что произойдет вскоре. События эти были скорбные: голод, гонения…

Вид на Свято-Георгиевский Мещовский монастырь

Братия монастыря иногда неделями не видела хлеба. Отец Георгий заботился не только о своих насельниках. Он не оставлял и голодающих крестьян, жителей окрестных сел. Мешочки с мукой, сшитые послушниками, развозили на лошади бедным крестьянам: клали их во дворах, не ожидая благодарности. Люди знали, что подкармливает их в трудное время добрый и милосердный настоятель. Жители Мещовска и окрестных деревень любили отца Георгия.

Как-то блаженный Никифорушка ночевал в монастыре. Проснувшись на заре, он расстелил повсюду ковры, зашел в ризницу и учинил там беспорядок, а потом надел облачения и, препоясавшись праздничным орарем, расхаживал по палатам настоятеля. Отец Георгий удивился такому поведению блаженного, спросил: «Никифорушка, что это ты наделал?» Блаженный в ответ только рассмеялся. Вскоре и это пророчество сбылось.

Предсказание Никифорушки сбывается. Арест

9 декабря 1918 года в Мещовский монастырь пришла беда: большевики устроили разгром, именуемый обыском, недостойно обращались со святынями, унижали монашествующих. Настоятеля монастыря иеромонаха Георгия в тот трагический день арестовали.

Иеромонах Георгий полгода содержался под арестом в Мещовской и Калужской тюрьмах. Обвиняли его в участии в тайном заговоре и хранении оружия. 4 июня 1919 года в Мещовске состоялся суд, на котором батюшку Георгия приговорили к расстрелу. На тот суд пришли лжесвидетели и обличали страдальца в том, чего он никогда не совершал. А в зале суда Андрей, блаженный из тех мест, курил и выпускал дым в окно. Отец Георгий расценил это так: страшный приговор развеется как дым, и он останется жив.

Архимандрит Георгий (Лавров)

Православные жители города Мещовска не могли успокоиться и послали телеграмму главе советского правительства. В ней прихожане, несогласные с суровым приговором, просили пересмотреть дело. Документы затребовали в Москву, но приговор остался в силе.

Так отец Георгий оказался в камере смертников одним из 37 узников. Каждую ночь уводили людей на расстрел. Наконец, осталось семеро приговоренных. Отец Георгий много молился. Сокамерники его впадали в отчаяние. Он же старался их поддерживать, для каждого находил доброе, приветливое слово. Сидел с ним один дьячок, которому было очень страшно. Ему иеромонах Георгий говорил: «Что ты скорбишь? Выйдем еще с тобой из тюрьмы, вместе будем кашу варить, и как жить-то будем хорошо!» Молодому адвокату, который вел дело батюшки и сокрушался, что ничем не может ему помочь, отец Георгий объяснял, что его жизнь в руках Божиих, и просил не переживать за его судьбу.

Настал момент, когда отца Георгия тайно предупредил тюремный сторож: «Батюшка, готовьтесь, сегодня я получил на всех вас список. Ночью уведут».

Позже старец рассказывал, что пережил в тот миг: «Нужно ли говорить, что поднялось в душе каждого из нас? Хотя мы знали, что осуждены на смерть, но она всё стояла за порогом, а теперь собиралась его переступить… Не имея сил оставаться в камере, я надел епитрахиль и вышел в глухой, без окон, коридор помолиться. Я молился и плакал так, как никогда в жизни. Слезы были до того обильны, что я насквозь промочил шелковую вышивку на епитрахили, она слиняла и растеклась разноцветными потоками. Вдруг я увидел возле себя незнакомого человека. Он участливо смотрел на меня, а потом сказал: "Не плачьте, батюшка, вас не расстреляют". — "Кто вы?" — удивился я. "Вы, батюшка, меня забыли, а у нас здесь добрые дела не забываются. Я тот самый купец, которого вы в Калуге перед смертью напутствовали". И только этот купец из моих глаз исчез, как вижу, что в каменной стене коридора брешь образовалась. Я через нее увидел опушку леса, а над ней, в воздухе, свою покойную мать. Она кивнула мне и сказала: "Да, сынок, вас не расстреляют, а через десять лет мы с тобой увидимся". Видение окончилось, и я опять очутился возле глухой стены. У меня была Пасха! Я поспешил в камеру и сказал: "Дорогие мои, благодарите Бога, нас не расстреляют, верьте слову священника". Я понял, что купец и матушка говорили обо всех нас. Великая скорбь в нашей камере сменилась неудержимой радостью. Мне поверили, и кто целовал мои руки, кто плечи, а кто и сапоги. Мы знали, что будем жить».

Немного времени спустя пришел надзиратель и объявил, что всех отправляют в Калугу с вещами. Причина: пришел документ о запрете расстрела на месте. Их вагон в Тихоновой пустыни должны были прицепить к поезду, направлявшемуся из Москвы в Калугу. Но поезд из Москвы пришел вовремя, а их — опоздал. Конвой, не получивший распоряжений на такой случай, прицепил вагон к поезду, идущему в Москву. Заключенные приехали в столицу. Там их поместили в Таганскую тюрьму. Пока выясняли обстоятельства, объявили амнистию. Все остались живы. А шестеро прежде приговоренных к расстрелу стали духовными чадами иеромонаха Георгия.

Двор Таганской тюрьмы 1918–1919 гг.

В Таганской тюрьме

В Москве отец Георгий тяжело заболел и был прооперирован. Понимая, что с таким здоровьем отбывать срок равносильно смерти, он написал прошение с просьбой принять его дело для защиты в кассационном отделе. Было оно написано в хирургическом отделении тюремной больницы и подано 30 сентября 1919 года. Благодаря амнистии 5 ноября 1919 года расстрел был заменен пятью годами заключения. Иеромонах Георгий отбывал незаслуженное наказание в Бутырской и Таганской тюрьмах.

В камерах Таганской тюрьмы содержались в основном уголовники. Но немало было заключенных, осужденных по политическим статьям, а среди них — духовенство. В то время там находились митрополит Казанский и Свияжский Кирилл (Смирнов) и настоятель Московского Данилова монастыря архиепископ Феодор (Поздеевский). И они повлияли на дальнейшую судьбу отца Георгия. Митрополит Кирилл благословил его на старчество, а архиепископ Феодор в 1922 году, после освобождения, взял на поруки, приняв в Данилов монастырь.

Фото 1: Сщмч. Кирилл (Смирнов)
Фото 2: Сщмч. Феодор (Поздеевский)

Еще один человек, который поучаствовал в судьбе отца Георгия, — главврач Таганской тюрьмы М. А. Жижиленко. Этот доктор-терапевт принял тайный постриг с именем Максим и в 1924 году был хиротонисан во епископа Оврусского. Михаил Александрович взял на себя труд обучить отца Георгия простейшим медицинским навыкам и принял его на должность тюремного санитара. Тогда начали появляться у старца духовные чада среди таганских узников.

Будущий исповедник трудился физически, не гнушаясь самой грязной работой, омывал раны не только телесные, но и душевные, облегчая страдания узников: исповедовал, причащал, утешал, исцелял. Вот как описывает его служение один из бывших заключенных: «Небольшая чистая камера в Таганской тюрьме. Посреди нее стоит иеромонах, исполняющий должность санитара. Вереница больных проходит через комнату. Большинство страдает экземой, язвами на ногах. Отец Георгий, как милосердный самарянин, обмывает гнойные раны. Каждого старается утешить бодрым словом, шуткой-прибауткой. "Не тужи, золотце мое, все будем свободны. Веруй всегда в милость Божию", — часто говорил он заключенным».

Отчаявшиеся, подавленные люди шли к нему за советом. Приговоренные к высшей мере — расстрелу, испытывающие глубокую предсмертную тоску — за утешением. Некоторые просили исповедовать их и причастить. И старец делал всё возможное, чтобы поддержать подавленных, униженных людей, ожидающих своего ухода из этой жизни. Бывало, даже сами тюремщики приводили смертника в перевязочную комнату, где трудился батюшка. Он сам пережил ожидание расстрела и знал, что чувствует человек в такой ситуации. И он говорил о Божием милосердии тем, кто не нашел его среди людей.

Бывали и такие случаи. Сам батюшка рассказывал о том, как жалел уголовников: «Мимо камеры проходили арестанты, которые всегда меня ругали и всячески поносили… Одного из них я подозвал к себе. "Чего тебе?" — "Голубчик, возьми у меня табачок, ведь я не курю, а тебе он нужен. Только прошу тебя не ругаться матерными словами". Парень смутился, взял табак и ушел. Другой раз пришел, видимо, его приятель, который был весь исцарапан, чесался, и я видел, как по нем ползают вши. Тогда я ему сказал: "Сними-ка рубашку, я промою тебе ранки и смажу вазелином". Для этого я разорвал свою чистую рубашку и перевязал его. Наградив его табаком, отпустил с той же просьбой — не ругаться. Вскоре мне разрешили ходить по камерам и оказывать помощь всем нуждающимся арестантам. Бинты, йод, вазелиновое масло и другое приносили мне при передачах… Вот откуда я бы никогда не хотел уходить, вот где с радостью и жизнь свою скончал бы, вот где я был нужен! Тут-то, на воле, каждый может получить утешение — в храм сходить, причаститься, а ведь там — не так. Там одни скорби, одни скорби…»

Заразившись тифом, батюшка находился месяц в тюремной больнице. Рядом с ним умирал человек, его сознание уже путалось, но он злобно ругал советскую власть. Батюшка предложил ему исповедоваться: «Голубчик, поисповедуйся у меня, ведь ты плох, вдруг умрешь? Что же ты так останешься?» — «На что ты мне нужен? Не хочу я». — «Ну, скажи хоть имя свое, и я за тебя помолюсь». — «Нужен ты мне! Они, такие-сякие, отняли у меня всё!» — «Кто они? Кто тебе всё это дал, они, что ли? Господь тебе дал, Он и взял. Кого же ты ругаешь? Смирись, смирись, прошу тебя, поисповедуйся мне». Говорил так и молился: «Господи, сохрани его жизнь! Что же он идет к Тебе с таким озлоблением, с таким злом…» Мужчина через некоторое время успокоился и начал исповедоваться. «Я его выслушал, — рассказывал отец Георгий, — разрешил, и он уснул, а утром встал здоровым. С той поры это самый близкий мой духовный сын. Он вышел из тюрьмы, живет, работает. Вообще-то, все они хорошие люди, но загрубели и отошли от Бога».

Продолжение следует…

Материал подготовлен редакцией сайта obitel-minsk.ru

Святой Георгий (Лавров). Жизнь как подвиг (ч. 2)>>

03.07.2024