«Служение — это движение ко Христу»

Недавно в нашем монастыре впервые прошли курсы младшей медицинской сестры по уходу за больными. Слушатели обучались по программе Учебного центра Больницы Святителя Алексия (Москва). «Сестра милосердия — это не высоко, а очень ответственно», — убеждена старший преподаватель Татьяна Евгеньевна Кравченко. В интервью корреспонденту нашего сайта она рассказала о том, чем младшая медсестра отличается от работника концлагеря, почему самые лучшие ухаживающие — многодетные мамы и как личная история помогает в заботе о раненых.

— Татьяна Евгеньевна, курсы Учебного центра Больницы Святителя Алексия в нашем монастыре стали шагом в развитии сестричества. Наверное, потребность в специальном образовании для уходового персонала возросла в России в связи с СВО?

— Наше образование всегда пользовалось спросом, но сейчас люди приходят еще активнее. Мирным людям, попавшим в трудную ситуацию, надо помогать, бойцам. Пришло очередное испытание. Очень здорово, что у нас многие мужчины и женщины, постарше и помладше, имеют отзывчивое сердце, находят время, чтобы обучаться и дальше идти помогать людям. Это и паллиативные отделения, и госпитали, а также работа на дому, в больницах. Углубиться, конечно, хотелось бы, но сейчас темпы тех вызовов, которые обрушиваются на нас, не позволяют это сделать.

— Что Вы имеете в виду под словом «углубиться»?

— Образование надо углублять. Человек, который хоть немножко вошел в работу, понимает: за пять дней ему дали базис, а дальше хочется совершенствовать навыки, пополнять знания. Поэтому мы продолжаем обучение в таком формате: сестры сначала работают несколько месяцев, дальше у них накапливаются вопросы, и мы призываем специалистов. Например, люди занимаются с дементными пациентами и не знают деталей, как с ними общаться. Значит, нужна консультация человека, владеющего темой. Могут возникать вопросы и по другим областям медицины: травматологии, хирургии и так далее. Если сестры встречаются чаще с какой-то узкой темой в сфере ухода, например пролежни, особенные перемещения, то можем проводить разовые очные занятия в Москве. Приходят учиться также врачи, клинические психологи. Люди, которые остаются в этом деле, хотят развиваться, и мы стараемся удовлетворить их потребности в знаниях настолько, насколько это возможно.

— Важно ведь знания сразу применять. На каких площадках работают ваши выпускники?

— Таких мест много. Есть Свято-Димитриевское сестричество при Первой Градской клинической больнице в Москве, Больница Святителя Алексия, Марфо-Мариинская обитель, госпитали. Сестры постоянно обмениваются опытом. Это очень ценно.

— Какие знания вы даете в течение курса по программе младшей медицинской сестры?

— Изучаем самые необходимые манипуляции и темы: перемещение, позиционирование, личная гигиена, кормление, профилактика пролежней, инфекционная безопасность.

— В нашем монастыре Больница Святителя Алексия помогла оборудовать класс для занятий, открытый некоторое время назад. Достаточно ли на первом этапе этого оснащения?

— Здесь присутствует необходимый минимум для обучения. В Москве наши слушатели тренируются еще и на фантомах. Там сразу видна эффективность работы.

В Учебном центре Больницы Святителя Алексия стараемся развивать разные направления. Одно из таких — тактическая медицина. Это не обязательно спасение во время войны. Обрушение дома, землетрясение, наводнение — случиться может всё что угодно, а действия потребуются одинаковые: надо кровь останавливать, реанимацию проводить и так далее. По сути, тактическая медицина — это медицина катастроф, когда нужно оказать помощь срочно, чтобы человек остался жив. Я такие курсы прошла и поняла, что в любой момент эти знания мне могут потребоваться. Произошло, например, ДТП, а я оказалась рядом. Дома есть тактическая аптечка. Каждый месяц повторяю всё, чему меня научили. В стрессе мы можем не собраться с мыслями, а постоянное повторение доводит навыки до автоматизма.

— Вы строгий преподаватель?

— Строгая, потому что понимаю, куда люди пойдут дальше — к больным, несчастным. Вообще, я за казарменный способ обучения (улыбается). Нужно человека изъять из среды, выстроить его. Тяжелые больные себя обретают, когда есть уход, когда они чистые, одетые. А если внутреннее достоинство пациента подавлено, как он будет за себя бороться? Сил взмолиться не будет. В прошлом веке после войны проводилось исследование нацистской программы обезличивания. Оказалось, что люди, нуждающиеся в долговременном уходе, тоже подвергаются обезличиванию, только в более долгом периоде времени: вы одеты, он раздет; вы стоите, он лежит; вы кушаете сами, он не может — пациент унижен по всем статьям. А если я с ним еще и некорректно общаюсь, получается, что я, как работник концлагеря, занимаюсь медленным разрушением человеческой личности. Поэтому крайне важно при уходе уделять большое внимание сохранению достоинства человека. Это сейчас очень важная тема.

Очень хочется, чтобы люди, которые приходят на наши курсы, потом развивались в этом направлении. Надо рассказывать кандидатам на этапе отбора, что это за служение. У нас, чтобы получить документ об образовании, нужно после обучения 16 часов отработать с пациентами.

Вы думаете, мне хочется быть жесткой или я сама по себе такая? Нет. Хочется пойти с подругами в баньку, попить чайку там, поговорить по-женски. Но кто-то должен взять на себя ответственность, быть примером вдохновения, призыва, а без твердости и контроля это невозможно. Есть люди, которые сходят раз в больницу, и у них крылья вырастают. Некоторых отвращает увиденное, но они стараются преодолеть себя. А иные уходят совсем. Самые классные сестры — многодетные мамы: умеют работать в режиме многозадачности и упорно преодолевать сложности.

Если человек хочет развиваться, познавать мир, ему обязательно нужно в больницу. Там будут все срезы общества, в работе открываются причинно-следственные связи жизненных обстоятельств пациентов. Наблюдаешь поразительные случаи смирения больных и наполняешься благодатью, которой так не хватает в жизни. Ухаживающие по-другому начинают относиться и к себе.

— Вы сами как часто ходите в больницу?

— У меня много командировок. Стараюсь ездить раз в неделю в госпиталь. Год назад работала в паллиативном отделении. Невозможно всё совмещать. А работать с больными надо постоянно, системно, потому что вживаешься в ситуацию. Надо ставить задачи, принимать решения, реализовывать план ухода. Когда видишь результат труда — это большая радость.

— Каким был Ваш путь в сестричество?

— В 1989 году я окончила самое обычное медицинское училище в Москве, поработала в хирургии. А потом при Первой Градской клинической больнице открылся храм и училище сестер милосердия, и меня позвали туда. Поступила в Свято-Димитриевское сестричество. Благословили отвечать за уход, организацию, развитие, обучение.

Не получилось у меня развиваться как медсестра, но я, еще будучи невоцерковленным человеком, чувствовала, что врачей много, сестер тоже, а цельного присмотра нет. Хотелось изменить ситуацию. Делать серьезные операции, а дальше оставлять пациента без должного ухода — это неправильно. Человек ведь попадает в нечеловеческие условия: хочу в туалет — не могу встать; надо умыться — некому подать таз с водой и зубную щетку. Мне тогда виделось, что нужно это менять. А для этого нужны люди. Так случилось, что младшая медицинская сестра вообще убрана сейчас из отделений, и каждый главный врач сам решает эту проблему. Поэтому мы выходим на разные площадки, чтобы вернуть младшую медицинскую сестру в больницы. Ее присутствие в отделении — показатель человеколюбия в обществе. Тем, кто желает проявить себя в уходе, нужно давать хорошее образование, достойную зарплату. Важно возвысить этого специалиста в глазах окружающих. К сожалению, сегодня младшая медицинская сестра вызывает негативные ассоциации: несостоявшаяся личность, которая меняет подгузники. И это катастрофа. А ведь у хорошей сестры есть сердце, и оно нередко раненое: перед ней проходят судьбы человеческие, радости и трагедии. Она не может оставаться при этом безучастной. От младшей медицинской сестры требуются знания в области психологии, воспитания, медицины, реабилитации, профессионального общения. Ко мне часто обращаются: нужен хороший специалист по уходу. Запрос в обществе есть, и важно, чтобы государство обратило внимание на то, что это очень значимая, нужная профессия. Раньше была семья из четырех поколений в дому, родные заботились друг о друге. А сейчас всё разрушилось. Поэтому остро нужны психологи и уходовый персонал.

В России и Беларуси принята и реализуется программа по долгосрочному уходу. Будем надеяться, что благодаря этой программе будут широко охвачены люди, нуждающиеся в уходе.

— А какие критерии отбора должны быть в идеале для младшей медсестры по уходу за больными?

— Выносливая физически, трезвая во всех смыслах, заботливая, аккуратная, дисциплинированная, получившая знания по своей профессии.

— Историй помощи, конечно, у Вас накопилось много, но, может, что-то особенно запомнилось из практики о том, как забота сестры милосердия творила чудеса?

— Таких случаев, конечно, немало, и не одна я в этом участвовала. Когда человек примирился со своим положением, с Господом — это еще более пронзительные вещи, чем если бы он встал и пошел после продолжительной болезни. Мне очень запомнилась одна ситуация. Поступила пожилая женщина с язвой желудка и кровотечением в хирургическое отделение, где я работала. При ней была ее сестра, тоже возрастная. Смотрю, она всё плачет и плачет. «Что ж Вы плачете?» — «Сестра у меня некрещеная. Умрет некрещеная, понимаете». Женщину повезли на операцию, у нее была большая кровопотеря, и такой группы и резуса не было в банке крови. Ей нужна была третья отрицательная. В это время в соседнем отделении умирает мужчина, для него накануне как раз приготовили кровь именно этой группы и резуса. И вот эту кровь переливают пациентке с язвой. Ее переводят из реанимации. Приглашаем священника, он совершает Крещение, исповедует, и через три дня она умирает христианкой. Меня этот случай тогда очень поразил. Как любовь одного человека может творить чудеса! Не зря сестра этой женщины так переживала и молилась — Господь дал нужное время для Покаяния и таинства Причастия.

За раненым одним ухаживала в госпитале. У него было всё плохо. Его тошнило, и он отказывался от еды. Я ему сказала: «Жуй белок как лекарство. Он тебе очень нужен». И он через силу стал есть продукты, богатые белком. Прихожу через неделю — он уже на ходунках ходит. А ведь лежал с раненым позвоночником. Возможно, позже всё равно это бы произошло, но, думаю, мое маленькое сестринское участие ускорило процесс вставания. Белок и настроенность на то, что «я должен встать», сотворили чудо.

Отряд преподавателей у нас небольшой, и мне необходимо заниматься подготовкой этих кадров, но больше люблю работать с больными, применять знания на практике. Такие невероятные судьбы перед тобой проходят!..

— Выгореть может любой… Психолог Фредерика де Грааф проработала в московском хосписе волонтером-психологом 20 лет. Я у нее спросила, как же сделать так, чтобы не выгорать? Она сказала, что перед больным нужно сердце выгружать до конца. И я стала так делать. И начала получать колоссальное удовлетворение от труда. На работе выгружаешь свое сердце до конца, а дома занимаешься домом. Усталость, конечно, есть — физическая, психологическая, но такого, чтобы ты этим не хотел больше заниматься, нет.

Мы все индивидуальны, и для каждого есть свои нормы. Нужно восполнять свои силы духовно, интеллектуально и физически. Когда дается время на восстановление, следует заниматься именно восстановлением. Всё хорошо, что тебя наполняет и восполняет. К пациенту нужно приходить обогащенной, а иначе что ему отдавать будешь? Церковное сестринское служение изобилует результатами. Вот пример. Село под Пензой. Муж не знает, что делать: жена дементна, сломала шейку бедра. Связались со мной. Я выяснила обстоятельства, дала рекомендации по телефону. И критическая ситуация за два месяца стала нормальной. Потом мужчина сказал, что с супругой в храм даже ездили. Много приходится работать онлайн. Прошу давать всегда обратную связь, чтобы понимать, как идет процесс. Хочу развиваться и видеть результат своего труда. Важно развивать телемедицину, тогда мы сможем максимально поддерживать людей на расстоянии, если не получается присутствовать рядом. Необходимо сделать всё, что в наших силах.

— Что отличает сестру милосердия от простой сестры по уходу за больными?

— Сестра милосердия — это младшая медицинская сестра, которая верит во Христа. Я понимаю, что сама должна жить по-православному, чтобы у Господа была возможность вместе со мной прийти к больному. Это не слова о высоком, это слова об ответственности. У меня недавно был случай в госпитале. Вдруг раненому в спину показалось, что если он опустит ноги в ледяную воду, то почувствует их. Он невысокий на высокой кровати. Принесла ведро с водой, а ноги у него не достают. Подставила таз — мало. Еще один. Стою перед ним на коленках и держу всю эту конструкцию. И вдруг вся палата начинает смеяться. А я не понимаю, почему. Мне этот боец и говорит: «Я вот думаю, когда ж ты меня пошлешь». Чтобы сестра возилась с водой, стояла так перед человеком, не получая за это деньги? Они даже не думали о том, что она может вся выложиться только потому, что бойцу что-то там показалось. К сожалению, он не почувствовал ледяную воду. Я сказала: «Ничего, отрицательный результат тоже результат». С этого момента они стали мне больше доверять и прислушиваться к моим сестринским советам.

— У Вас шестеро детей. Как хватает сил на домашних, слушателей и пациентов?

— Господь дает чувствовать любовь к людям и дал доброго человека, моего мужа. Пока я тружусь, он занимается детьми.

— Как вы нашли друг друга?

— Нас познакомили православные люди. Доброволец, воевавший за Югославию, был неоднократно ранен — это был нонсенс. Сказали, таких людей надо знать в лицо. Нам было по 30 лет. Он хотел жениться, а я была на распутье своих желаний. Как-то на небе определилось. Некоторые думают, что брак — это личное дело, но какое же личное? Божие, народное. Брака не будет — семьи не будет, детей не будет, государства не будет. А как же пополнение в Царство Небесное? Народ надо рожать и воспитывать в православном духе.

— Получается, Ваша личная история помогает Вам и в уходе за ранеными?

— Да. Когда СВО началась, мне сразу стал понятен смысл подвига мужа и всего, что происходит. Знаю, как на этом этапе нужно общаться. До сих пор сестры испытывают эмоциональный шок, когда в начале служения видят раненых. «Мы сейчас будем радостно ухаживать, что завтра им станет лучше», — бодрю я девчат. У нас был боец. «Помыться хочешь?» — спрашиваю. Ни да ни нет. Привели его в порядок. На следующий день приходим, а на соседней койке другой лежит: от всего отказывается. А тот, которого мы помыли вчера, ему и говорит: «Мойся… жить захочешь». Я вышла из палаты и заплакала. Кто знает, если бы мы его не помыли накануне, не поддержали, не облегчили состояние, вдруг бы он ночью от отчаяния умер. Так важна поддержка в эту тяжелую минуту, так велико участие сестер! Они ведь и молятся за своих подопечных.

Бывают случаи в госпитале, когда мусульмане, увидев крестик на облачении, говорят: «У вас тут священник ходит, а мне бы муллу». Зову муллу через православного священника. Приходит мулла, отвечает на вопросы, молитву почитает, и дальше легче проходит реабилитация у раненого. И всё это через православную сестру милосердия. Удивительно…

Я сейчас чувствую, что мне за личность, за человечность ничего не жалко. Это такая святыня, невероятная энергия. За это можно кровь пролить, отдать жизнь. Мы тоже проливаем. Правда, не кровь, а пот. Это подвиг, а подвиг — это движение ко Христу. Думаю, что такие судьбы служения должны молодежи ставиться в пример, чтобы они видели много всего хорошего. Важно этому миру рассказать, что любовь должна быть, она созидает нас и мир вокруг нас, и это не сложно. Слава Богу, что есть возможность послужить!

Беседовала Ольга Косякова

Фотографии Максима Черноголова

16.07.2024