Подать записку в монастырь
О здравии или упокоении
«Сейчас я счастливый человек»
Этого брата можно увидеть на каждом сестрическом собрании, на каждом монастырском мероприятии, которое снимается на видео. Он расставляет осветительные приборы, поправляет камеры и микрофоны. Это Владимир Ляшкевич — осветитель видеостудии нашего сайта. Долгое время он работал на белорусском телевидении, был ликвидатором аварии на ЧАЭС, а затем… сел в тюрьму. Тяжелое преступление поставило крест на его карьере, но к своему делу ему помог вернуться монастырь. О судьбе Владимира и его пути к Богу читайте в нашем материале.
Всё рабочее место Владимира завешено иконами, гравюрами, панно, реквизитом, оставшимся после съемок. Володя говорит, что в основном это подарки. Самая любимая его икона — Ангела Хранителя, которая досталась ему в наследство от видеостудии во имя святого Иоанна Воина. К нему брат обращается чаще всего.
А еще на столах множество игрушечных машинок. Когда Володя помогал на гуманитарке (гуманитарной помощи нуждающимся. — Прим. ред.), его просили склеивать машинки для детей из интерната. «Потихоньку склеиваю и отдаю. Был коронавирус, не пускали в интернат, постепенно накопились», — поясняет он.
Володя называет всё это творческим беспорядком. А вот в его жизни сейчас порядок, который установил Бог.
Знакомство с монастырем
— После того как освободился из тюрьмы, меня отправили на «домашнюю химию» (ограничение свободы без направления в исправительное учреждение открытого типа. — Прим. ред.). В 2009 году инспектор сказал, что в Свято-Елисаветинском монастыре нужны строители. А у меня первое образование строительное. Я приехал сразу с трудовой, и меня взяли на стройку, где я работал до 2011 года. Правда, с перерывом, пока лечил язву. После болезни перешел на легкий труд, например, вербочки готовил на Вербное воскресенье. Потом вернулся на стройку. В 2012 году нам, строителям, надо было собирать декорации для фильма «Притчи. Трое вас и трое нас», который снимали на видеостудии во имя святого Иоанна Воина.
Еще до тюрьмы я работал на белорусском телевидении. Вышло как…
Как-то на стройке в глаза попала негашеная известь, стало садиться зрение. Я маляр-высотник, на высоте работать уже не мог. Моя уже покойная мама работала в магазине недалеко от «Беларусьфильма», туда часто заходили работники, она многих знала. И меня пригласили работать на телевидении, сначала на должность электрика. Где-то через неделю попросили поработать осветителем. Мне понравилось — работа творческая. Сначала работал на студии. На телевидении есть выездные группы, у них не хватало людей, и как-то на выезд позвали меня. Так я повышал разряды. За полгода уже научился всему, со всеми познакомился. Потом меня приглашали помогать на «Беларусьфильм». По просьбе телевизионного оператора съездил на курсы в Москву, взял телевизионную ассистентскую категорию, то есть стал ассистентом телеоператора. А на съемках новостей уже стоял за камерой. Мне понравилось. Ну и свет тоже продолжал выставлять.
Так я работал с 1982 года до 1991-го, пока после перестройки не сменился начальник телецентра. Он пришел со своей командой, и старых осветителей, которые много отработали, попросили уйти. Я уволился буквально за день. И куда идти?
Чернобыль
Когда еще работал на телевидении, Владимир поехал в Чернобыль ликвидатором последствий аварии. В опасную зону его отправили на военные сборы, как и многих военнообязанных.
— В 4 утра позвонили в дверь, дали 20 минут на сборы и повели в автобус. Мне было 25 лет.
Моя мама была очень верующей. Когда я уходил, она дала мне нательный крестик и сказала: «Он тебе поможет». Я хоть и был крещен, в Бога не сильно верил, но, чтобы не огорчать маму, взял крестик и носил его в кармане.
Владимир рассказывает, что трое суток те, кого призвали на сборы, проходили необходимую подготовку в Минске, в микрорайоне Степянка, а потом всех отправили в деревню Острогляды Брагинского района Гомельской области — в ту самую опасную зону, откуда выселяли людей и где все плоды, растения и даже вода были зараженными. ЧАЭС находится от этого населенного пункта всего в 27 километрах.
— Мы были в банно-прачечном отряде белорусского округа. Обслуживали военную часть. Я работал на вещевом складе: всё обслуживание вещевое, всё довольствие мне надо было принять.
Я в этой зоне провел пять месяцев и двадцать три дня. После этого медкомиссия сразу же поставила на учет, дали всевозможные льготы. Пять лет запретили делать рентген. Через пять лет проверили уровень радиации — он остался тот же. Мне повезло, я чудом избежал экскурсии к Припяти, на противоположном берегу которой была станция. Те, кто там были, конечно, нахватали радиации. Ну а какая защита у солдата? Никакой.
Тогда я не знал молитв, но, когда держал в руках мамин крестик, часто говорил про себя: «Господи, спаси и помоги». И эти слова были от сердца. Думаю, Господь принимал. Возможно, благодаря этой молитве Господь меня миловал.
Тюрьма
После телевидения Владимир пришел работать в автобусный парк в контрольно-ревизионную службу, работал на городском, пригородном и междугородном транспорте контролером. А в 2002-м сел в тюрьму за убийство. Освободился в 2009 году.
— Как так получилось? По неосторожности. Я приехал из командировки и должен был рано утром ехать на рыбалку. Мои соседи по квартире весь день «квасили» и ночью пытались меня растормошить, чтобы я за водкой съездил. Вот я и сорвался. Мы подрались, сосед меня стал душить. А у меня был бобинный магнитофон, я ударил его длинной железной «расческой» и попал прямо в сердце. И всё, посадили.
Когда при убийстве стала применяться амнистия, я попал на «домашнюю химию». Ну а дальше — на стройку монастыря.
Володя не был верующим человеком, но, когда в тюрьме предложили участвовать в строительстве храма, согласился.
— Мне просто была интересна стройка, — говорит Владимир. — Вера мне не была интересна, и я не думал, что вообще когда-то буду ходить в храм. К тому же в тюрьме я работал по строительной специальности — делал для ЖБИ бетон, блоки. Мне было некогда.
…А на открытие храма приезжал митрополит Филарет (Вахромеев), нас фотографировали, и я тоже попал на фото.
Сейчас Владимир уверен, что строительство храма в тюрьме было той ступенькой, что привела его к строительству в монастыре. Здесь он трудился на стройке Дома трудолюбия, пекарни, кафе «Чудо-мельница», гостиницы и школы. Казалось, что к творческой работе уже не вернуться.
— Я уже не думал, что вернусь к работе в кино. Думал, что буду строителем — и нормально. На видеостудии администратором трудилась сестра, которая когда-то работала редактором музыкальной редакции, и мы с ней пересекались на телевидении. На съемках фильма «Притчи» она спросила меня: «А хочешь перевестись в видеостудию во имя Иоанна Воина? Тут нужен осветитель».
Через пару месяцев Владимир уже работал на студии. В это время снимали вторые «Притчи». Помимо работы со светом, он снимался и в эпизодах, участвовал в озвучивании. Затем были съемки третьей части, четвертой…. Когда строилось женское подворье в Вишневке, снимали об этом документальный фильм. В перерывах между съемками Владимир упаковывал видео- и аудиодиски.
В монастыре были первые общие молитвы, ежемесячные беседы с духовником обители, отцом Андреем Лемешонком.
«Радость на послушании дает молитва»
— Как-то жена брата предложила мне пойти на сестрическое собрание. Я согласился, мне понравилось, многое из слов отца Андрея меня зацепило. После беседы я подошел к батюшке, рассказал ему про убийство и тюрьму — сразу ему доверился. Он сказал: «Работай и молись». И еще сказал вымаливать этого человека, писать за него поминальные записки.
Как-то, когда я был в командировке, мне приснился покойный и сказал: «Не хочешь со мной выпить?» И я поддался этому. Выпил где-то граммов 300 коньяка и вдруг осознал: что я делаю? Такое сильное искушение было… Я сразу же на исповедь пошел. Потом отец Андрей объяснил, что как только появляется мысль выпить, нужно идти на исповедь.
Сейчас я думаю, что этот человек меня простил, я его вымолил…
А сестрические собрания, с которых началось мое воцерковление, я потом снимал на видео. Каждая беседа мне что-то дает. Бывает, что в течение дня много вопросов, и какое-то слово сестер или батюшки на них отвечает.
Самую большую радость на послушании приносит молитва. До 2014 года я жил дома, пока не попал в больницу, и уже после этого стал жить в вагончиках около монастыря. В вагончиках молитва каждый день и утром, и вечером. Молитва придавала силы, потому что работать нужно было много. Иногда, чтобы упаковать заказ на диски, приходилось работать по 10 часов. Но и в съемках фильмов смена не нормированная, бывают ночные смены.
Тут я стал исповедоваться раз в две недели. Мы — братья в вагончиках — были в Православном обществе трезвости для алкогольно-зависимых братьев, которую вел отец Евгений Павельчук. Пил я и когда работал на стройке, и в монастыре тоже. Я ж чего и попал в больницу в 2014 году? Когда язва открылась, мне друг посоветовал выпить 100 граммов водки, чтобы «сжечь язву», а я выпил бутылку. Глаза открываю, стоят двое в белых халатах: «Собирайся, поехали в больницу».
Первые пять лет после этого случая у меня обрубило желание пить. Потом выпил на похоронах моего крестного дяди….
Видеостудия во имя святого Иоанна Воина распалась. Владимир пошел работать в трапезную. Сначала мыл посуду, потом его поставили помощником повара, но от жара открылась язва. Тогда он и перешел на сайт монастыря. Владимир смеется, что у него много должностей: трудится осветителем и помощником оператора, собирает декорации. Сейчас в основном занимается ремонтом оборудования.
— В первую очередь все-таки я осветитель видеоотдела. Съемки чаще всего на месте — это «Каморка Маячок», «Монастырские рецепты».
Покров монастыря
В монастыре Владимир работает уже 15 лет. За это время понял, что именно здесь ощущает помощь Бога, и, если уйдет из-под этого покрова, потеряет себя.
— Если бы я не был при монастыре, уже, наверное, умер бы. Страсть бы жила, без алкоголя вряд ли смог бы.
Два года назад был срыв с братьями. Я тогда жил в гостинице, они понапивались, драка была, я их разнял и собрался идти на ночную службу. Дошел до магазина и на последние деньги взял «мерзавчик», с горла его шарахнул, развернулся и вернулся назад спать… Потом объяснил отцу Андрею, что так и так. Он спросил: «Вернешься в вагончики?» Говорю: «Конечно». Тут уже помощь Божия и Исповедь, Причастие еженедельно. Помогает не только молитва, но и даже какое-то слово священника, которое услышишь на проповеди, и оно запомнится. И стараешься уже действовать так, чтоб это слово применить в жизни. И чтобы сердце и душа были спокойными. Вот так я и тружусь.
Когда я уходил из вагончиков, только сутки мог продержаться у себя на квартире. Я не успевал приехать, как знакомые около магазина уже звали выпить. Так что лучше жить в вагончике. Я уже привык. Осенью будет два года, как я туда вернулся, и про алкоголь даже не вспоминаю. Прохожу мимо винно-водочного отдела и даже не думаю об этом. Молитва помогает, конечно, мы с братьями читаем акафист «Неупиваемая Чаша». Но самое главное — надо соблюдать монастырский распорядок и не роптать, что службы длинные, что надо стоять. Если начнешь роптать, у тебя сразу же появится мысль, чтобы выпить — и всё, ты можешь психануть, собраться и уйти, даже никому не сказав.
Если какая-то мысль не уходит, я обычно про себя читаю Иисусову молитву. Могу сто раз ее прочитать, чтобы мысль ушла. Делаешь работу и молишься.
Стараюсь, когда нет съемок, выполнять другие послушания в монастыре: развозил вербу на «точки», к Пасхе — куличи, подметаю в монастыре. Это всё дает мне благодать.
Мои любимые съемки — это детские передачи «Маячок» и «Сказки на ночь», «Засыпашка». Послушаешь сказки, и самому становится тепло и хорошо. Но с возрастом уже тяжело снимать, стоять за камерой, ноги больные.
Сейчас я счастливый человек — всё время при храме, монастыре. С нашей паломнической службой побывал на Соловках, Валааме, в Пскове, Печорах.
Осталось бросить курить. Отец Андрей говорит: «Бросай курить, мы тебе подрясник оденем». Но я пока не готов к этому. Сейчас не лежит сердце. Может, через какой-то период и приду к этому…
Беседовала Ольга Демидюк
Фотографии Максима Черноголова и из архива монастыря
17.05.2024
