«Мое послушание — это служение Богу»

Новая серия наших публикаций в рубрике «Служение. Мастерские» рассказывает о людях, которые несут послушание на монастырском складе церковной утвари.

Сестра Тамара Козловская — помощник руководителя склада. Она отвечает за техническую сторону работы. В свое время она была заведующей склада фирмы в миру, а когда возникли проблемы на работе, отец Андрей Лемешонок сказал ей просто: «Приходи к нам». И она пришла.

Сестра Тамара уверена, что всех, кто трудится на складе церковной утвари, привел Господь, в том числе ее. Об этом пути, о приходе в храм и ощущении Божией любви читайте в нашем материале.

— На проповеди после Божественной литургии, которая проходит в нашем монастыре специально для сотрудников дважды в год — после Рождества и после Пасхи, отец Андрей сказал, что те, кто трудятся в монастыре, служат человеку и Богу. И если «они это не понимают, то непонятно, зачем они здесь». А Вы воспринимаете свою работу как служение?

— Да, в первую очередь это служение Богу. Я тружусь в монастыре с 2005 года и понимаю, что меня сюда привел Господь, как привел каждого из коллектива, который здесь трудится. В Евангелии сказано: Не вы Меня избрали, а Я вас избрал и поставил вас, чтобы вы шли и приносили плод (Ин. 15: 16). Господь вырвал нас из мира, привел под Свой покров, а останемся мы здесь или нет — это уже зависит от нашей внутренней работы, доверия, любви.

Каждый человек — это особенность, изюминка нашего монастыря. И я согласна с отцом Андреем, что если человек приходит в монастырь только работать, в конечном счете он отсюда и уходит. Вера, надежда, любовь, которыми дышит монастырь, выше работы, которую человек выполняет.

 

Склад — это такой сложный механизм, что иногда даже удивляешься, как Господь его заводит. У нас очень многопрофильное послушание. Склад — это сестры, которые трудятся, это общение со священством, которое приезжает за заказами, с сестрами с «точек», где реализуют нашу продукцию, взаимодействие с выставками, отделом внешних связей, интернет-лавкой. Несмотря на человеческий фактор, Господь так управляет, что этот механизм не останавливается. Если случаются непредвиденные ситуации, например, кто-то не вышел на послушание, заболел, люди идут друг другу навстречу, без ропота подставляют плечо. И мы всё больше понимаем, что Бог выше и сильнее нас и любых ситуаций, Он ведет нас за Собой и направляет.

Это происходит не только на послушании, но и в личной жизни. Я была в разных жизненных ситуациях и понимала, что, если бы не рука Господа, которую Он протягивал мне, я со своими болезнями уже давным-давно могла бы уйти из монастыря, но Господь даровал такое состояние, которое меня возвращает на это послушание. Послушание дает мне право жить, двигаться вперед и наслаждаться тем, что дарует Господь.

— А что значит «послушание дает право жить»? Оно дает силы?

— Конечно, в первую очередь физические силы. Потому что, замыкаясь в себе, в своих проблемах, человек теряет надежду. А когда человек на послушании, его утро начинается с молитвы, он видит вокруг себя тех людей, которые ему уже близки, — конечно, это дает силы жить.

У нас замечательный коллектив. Низкий поклон людям, которые рядом со мной, потому что они настолько близки по духу и так дороги, что просто склоняешься и говоришь: «Господи, спасибо Тебе».

 

— А бывают ли с теми, с кем трудитесь, недопонимания? И как их разрешаете?

— Думаю, это неизбежно, когда что-то делаешь вместе. Каждый человек индивидуален. У каждого своя правда, а у Бога — Своя. И нужно, чтобы на послушании мы были не по своей правде, а по милости Божией, по Его благословению. Это очень важно, когда коллектив дышит, думает, работает в одном направлении.

Иногда бывает, что человек с тобой не соглашается в чем-то, а потом подходит и говорит, что был не прав, просит прощения.

— Что помогает ощутить единство и сплоченность на послушании?

— В Церкви нас объединяет единая Чаша. Церковь — это дом Божий, и если ты пришел на послушание в монастырь, то должен приходить и в Его дом. Это закон нашей веры. Если человек не выполняет этот закон, он так или иначе страдает и в конце концов или приходит в храм, или, к сожалению, уходит с послушания.

На все двунадесятые праздники мы вместе приходим на Божественную литургию. И когда все приходят на послушание после Причастия — это такая радость, наполнение!

 

Конечно, сплотиться помогает и молитва. Когда я пришла на склад, по благословению отца Андрея мы стали молиться перед послушанием. Тогда это было всего несколько молитв. Постепенно к ним добавлялись другие молитвы, и сейчас мы уже можем и не вложиться в положенные 15–20 минут, потому что молимся друг за друга, за тех, кто просит. Каждый день мы читаем молитву за мир. И она очень важна, потому что каждая душа стремится к миру.

— Это, мне кажется, уже признак семьи, действенной любви… А такая молитва друг за друга помогает?

— К сожалению, наша жизнь не всегда светлая, есть полосы, которые вызывают и недоумение, и вопросы. Конечно, в такие моменты поднимаешь глаза к Небу. Но надо жить и надо любить. И тогда Господь посылает силы служить дальше.

 

Очень ценно и важно, что человек доверяет свои проблемы, а не остается с ними один на один. В светской жизни часто руководителю важен именно рабочий процесс, чтобы человек выполнял свои обязанности. А на послушании в монастыре ты смотришь, в каком состоянии душа каждого человека.

Тяжело, когда человек в себе носит боль. Боль одного распространяется на других. И его внутреннее состояние влияет на то, как он выполняет послушание. Поэтому так хочется эту боль поскорее убрать.

Иногда чтобы утешить человека, достаточно на него посмотреть добрым взглядом, обнять, поцеловать. К нам приходят священники, просим их молитв. Иногда отправляем человека к дежурному священнику. Смотришь, к вечеру неразрешимая раньше ситуация уже меняется. И когда видишь, что человек, который унывал, на следующий день приходит приободренный, с сияющими глазами, конечно, душа за него радуется.

Утром я всех встречаю и всегда спрашиваю: «Как у вас дела? Как дома? Как детки?» Когда уходим с послушания, друг другу желаем Ангела Хранителя в дорогу. Мне не хочется, чтобы люди уходили домой с какой-то обидой, мне хочется, чтобы все уходили в добром настроении.

 

— Вы сказали, что в жизни человека есть непростые периоды, когда он поднимает глаза к Небу. А как находить силы в такие непростые периоды?

— Я думаю, что в состоянии полного доверия Богу. Я могу иногда с Господом поспорить, но главное, что я постоянно веду с Ним диалог. Когда человек ощущает и принимает любовь Божию, он понимает, что всё, что ему ниспослано — по милости Божией.

А еще у меня девиз в жизни — никогда не падать духом, не позволять падать духом другим людям. Потому что из каждой ситуации есть выход, главное, к нему идти разумно, с надеждой и, конечно же, с упованием на Бога.

— А такое доверие к Богу у Вас было всегда?

— Нам заложили это родители. Я не сказала бы, что у нас была очень воцерковленная семья, но папа, когда действовал храм, пел в хоре. В деревне нашей бабушки разгромили церковь. Я помню, как папа ночью ездил туда, чтобы забрать иконы, напрестольное Евангелие. Он спрятал их на чердаке нашего дома и сказал нам, детям, туда не заходить. Евангелие было огромным. Для нас, детей, дотронуться до него было как прикоснуться к таинству. Мы были под покровом, и все ощущали ликующую радость. Когда храм открыли, отец всё вернул. И я помню, что мама плакала, когда святыни увозили.

У нас в доме всегда были иконы, мы всегда праздновали Пасху, Рождество. А еще у нас на улице жила бабушка Аня. Она была верующей, и в ней было очень много любви. У нас во дворе лежал камень, она приходила, садилась на этот камень, и все дети собирались вокруг нее. И она всегда нам рассказывала о Боге — она знала все притчи, Евангелие. Мы впитывали это в свои детские души, для нас это была «воскресная школа».

— Это была настоящая подвижница…

— Да, на камушке как батюшка Серафим. И она всегда повторяла: «Любовь воскресе, радость моя!» Не «Христос воскресе», а «Любовь воскресе». Она ощущала Бога как Любовь. Вот такое у меня было детство.

 

Но я не могу сказать, что сразу пришла в храм. Наверное, по-настоящему — когда уходила мама. Я, конечно, страдала. Мне было 27 лет, уже были свои дети, но мне хотелось, чтобы мама еще пожила. Папа умер очень рано, и она воспитывала нас одна. Я всегда спрашивала: «Мама, на кого ты нас оставишь?» Она всегда говорила: «Под Покров Пресвятой Богородицы».

Вот тогда я принесла всю свою веру Богу.

— Получается, что Ваша внутренняя боль помогла Вам открыться Богу?

— Может быть, потому что я искала поддержку, опору, хотелось Кому-то принести свою боль, и чтобы эта боль была Кем-то утешена.

Когда мама понимала, что уходит, она попросила, чтобы я купила ей погребальный набор. Я пошла в Свято-Духов кафедральный собор, купила его. Из храма вышел протоиерей Игорь Латушко. Он и завел меня в храм за руку — у меня самой тогда было больше сопротивления, чем доверия. А когда я уже переступила порог храма, то поняла, что у Бога свое время для ухода человека. И значит, как бы мне ни было тяжело, для мамы пришло ее время.

 

— А сопротивление было связано с обидой, что мама уходит?

— Это было такое пререкание с Господом… Уход родного человека — это боль, и мы ее должны прожить. А после ухода мамы я стала ходить в храм и молиться за нее. Я поняла, что за души близких и за души погребенных мы в ответе. Я постоянно ходила на Исповедь, иногда каждый день — мне хотелось выговориться. И, наверное, через эту боль я пришла к Богу, а потом храм уже стал как дом родной. Это стало моей потребностью.

Еще я начала ходить на беседы к отцу Андрею в Петро-Павловский храм. У меня тогда был вопрос, связанный с работой на фирме, я подошла с ним к батюшке, объяснила ситуацию. Спросила, что мне делать. Он сказал: «Ты приходи к нам». Я так и поступила и ни на секунду не сомневалась в своем решении. Для меня отец Андрей — это такая духовная глыба, что я ему полностью доверилась.

 

Тогда в монастыре уже был склад и магазин. Я стала заведующей складом. На фирме тоже работала заведующей складом, поэтому у меня был опыт. За очень короткое время мне нужно было вместить в себя познание утвари, икон, книг. Поэтому я много учила и читала, дала сама себе наставление за короткое время узнать все Богородичные иконы. Как-то на склад пришел один священник и спросил у меня: «Размер престола?» Я настолько была смущена и не знала, что ответить, что мысленно взмолилась: «Господи, помоги!» И вдруг сказала: «Метр на метр». Он: «Правильно!»

Несмотря на большой опыт работы, я могу и сейчас не знать ответ на какой-то вопрос. Тогда говорю: «Простите, я не знаю, но через короткое время дам Вам ответ». Консультируюсь, советуюсь с другими людьми.

— Как проходит Ваш рабочий день?

— Обычно приезжаю к 8:30 и тружусь до 17:30.

На складе я как рыба в воде. Моя главная задача — принять заявки. Также на мне связь со всеми мастерскими, приемка товара, маркировка. Если кто-то не выходит на послушание, нужно быстро заменить этого человека.

— А Вы почувствовали разницу между работой на светском складе и церковном?

— Знаете, это совсем другое. Там я тоже несла ответственность за склад, но духовного насыщения не было. Здесь же я получаю очень много радости от общения с людьми, которые мне близки по духу. Каждый день ты встречаешь человека, слово которого цепляет твою душу. И ты размышляешь над этим словом, или благодаришь за него, или ликуешь — несешь внутри себя радость.

Хочется, чтобы все уезжали от нас с улыбкой и с радостью и возвращались к нам почаще. Я как руководитель в ответе за тех людей, которые трудятся на складе. И не только я сама должна быть добра к людям, которые к нам приходят, но и должна помогать, чтобы сестры, которые трудятся, несли любовь.

— Но ведь работу в миру тоже можно назвать служением? Ведь Вы тоже трудились для людей.

— Я много раз задавала себе вопрос, почему мне ценнее трудиться именно при монастыре. И сама не могла на него ответить. Но, наверное, всегда чувствовала, что для меня важно спасение души. Мы же приходим в монастырь не только нести послушание, но и для того, чтобы себя спасти. Служение — это спасение души. И, может, Господь помилует нас за эти минуты послушания, за добрые дела, которые ты несешь на своем месте.

 

— А у Вас никогда не было мысли уйти? Вы с 2005 года, то есть уже 19 лет.

— Изначально было тяжело. Во-первых, большой объем работы. Во-вторых, хотелось показать свою значимость. Я не понимала, что в монастыре главное — смириться, преклонить голову. Внутри меня сидит человек, который имеет о себе тоже какое-то мнение. Именно любовь к монастырю удержала меня здесь. Эта любовь просто объяла меня, укутывала, убаюкивала. Я от этого внутренне ликовала. Хотя иногда я встречала недоуменные взгляды бывших коллег, которые не понимали, что меня заставило это сделать.

— А Вам тяжело было встречать такие взгляды?

— Нет. Я всегда говорила, что можно жить без Бога, но есть ситуации, в которых ты всё равно соприкоснешься с Ним. И сейчас они уже все звонят мне, просят молитв, написать записки, поздравляют с праздниками. Многие приезжают в монастырь. Вообще, некоторые люди думают, что монастырь — это замкнутое пространство и там практически нет жизни. А когда побывают у нас в монастыре, у них меняется мнение.

— Мне кажется, радость — одно из ключевых слов, которыми можно описать монастырь.

— Конечно. И любовь друг к другу, которая переполняет. Для меня здесь все матушки родные и любимые. Если бы не было этой любви, я думаю, что в монастыре ничего бы не удержалось. Господь иногда показывает нам, что без Меня вокруг пустота.

— А можете рассказать, когда Вы чувствуете эту любовь?

— Мне кажется, я ее чувствую всегда. Да, я иногда поступаю не так, как нужно, но всегда прошу у Бога прощения. И Господь всё равно милует и дает силы идти дальше. При любых испытаниях Он всегда держал меня так, что я никогда внутренне не отчаивалась. Каждая душа, которая кается, идет за Богом, купается в Его любви. Если я на своих ногах, если я иду на послушание, если радуюсь от соприкосновения с людьми, значит, это и есть милость и любовь Божия.

Надо верить, жить, творить, любить. А уныние — это грех. Я всесторонне занятый человек: люблю готовить, вязать, шить, люблю свою дачку и создавать уют в ней, люблю радовать людей, люблю что-то приготовить и поделиться этим. Я стараюсь, чтобы у меня не оставалось свободного времени для уныния.

— А как же Вы всё успеваете?

— В полшестого я уже на ногах, хотя ложусь около двенадцати. Мне этого сна хватает. Я понимаю, что мне жалко терять время на сон, когда я должна еще так много сделать. Отдых для меня — это не лечь и лежать, а когда я что-то делаю, творю; когда оборачиваюсь, вижу сделанное и думаю: «Ой, Господи, как красиво! Спасибо Тебе!»

Когда понимаю, что не прочитала все молитвы, начинаю читать Иисусову молитву. В городе я это не ощущаю, а на даче, когда звезды смотрят прямо на меня, кажется, что глаз Господний тоже рядом со мной. Как унывать при этом? В конце концов, если мы воины Христовы, мы не можем опускать голову. Мы должны верить, надеяться и жить.

 

У меня тоже хватает проблем, но я просто живу, радуюсь и каждый день принимаю как дар Божий. И в конце дня обязательно благодарю Бога за прожитый день.

— Если описать монастырь одним словом, какое оно будет?

— Монастырь — это любовь. Я только так могу сказать. Без любви всё становится однотонным, бесцветным, бесчувственным, а любовь покрывает всё.

Беседовала Ольга Демидюк

Фотографии Максима Черноголова

16.05.2024