«Монах — это Богоотражатель» (часть 1) | Монахиня Дросида (Йоница)

Каждая сестра приходит в монастырь своим уникальным и неповторимым путем. Кто-то принимает решение быстро, кто-то двигается долго, как марафонец на длинной дистанции. «Указатели» на этом пути — люди, встречи, события. Через них человек старается увидеть волю Божию о себе и проверяет свое решение, прежде чем переступить порог монашеской кельи. В обновленной рубрике мы продолжаем публиковать истории прихода в монашество и монастырь наших сестер. Сегодня рассказом о своем пути делится монахиня Дросида (Йоница).

— Я родилась в 1988 году в городе Бар бывшей Югославии, в Черногории. В семье было четверо детей: брат Драган, сестры Христина, Надежда и я. Когда мне было два года, наша семья переехала в Америку, и восемь лет мы прожили в Нью-Йорке. Период до переезда из Югославии в Америку я практически не помню. Могу лишь сказать, что в детстве нас с сестрами разделили — Христина и Надежда жили у бабушки в Сербии, а я — у бабушки в Черногории.

Монахиня Дросида в детстве с семьей

В чужой стране, в незнакомом городе первое время было очень сложно. Чтобы выжить и прокормить семью, папа много работал. Мама смотрела за детьми, но серьезно болела и много времени проводила в больнице. Папе приходилось трудиться и присматривать за нами.

У меня невоцерковленная семья. Родители понимают, что Бог есть — на Пасху и Рождество могут зайти в храм зажечь свечу, ну и, конечно, если скорби, то тоже, а вот на исповедь и Причастие не ходят. Но я надеюсь, с Божией помощью ситуация изменится. Я ведь тоже в церковь не ходила, не причащалась. Хотя, возвращаясь в прошлое, вспоминаю, что мне часто снились храмы. В них никто не молился, я их просто видела во сне.

На Бога я смотрела не как на Вседержителя, Который нас спас, а представляла обычным человеком, разговаривала с Ним, делилась своими мыслями.

Нас крестили в детстве. Брату было 40 дней от роду, мне 6 лет, Христине — 8, Надежде — 9. Крещение произошло в Нью-Йорке, а крестил нас отец Синиша. Я всё очень хорошо помню. Особенно врезалось в память, что очень плакала, так как всегда боялась тех, у кого есть борода, а священник был бородатым. Крещение состоялось на Сретение. Интересно то, что Крестная Слава нашей семьи 16 февраля, в день святого Симеона Богоприимца. (Крестная Слава — это праздник небесного покровителя всей семьи и целого рода в Сербии).

Крещение монахини Дросиды

Когда мне исполнилось 11 лет, мы с семьей вернулись в Черногорию (тогда еще Югославию). Это был 1999 год. Вскоре в стране началась война. Военное время помню, как будто это было вчера. Папу призвали в армию. Всего в нескольких минутах ходьбы от нашего дома была югославская военная база. Я не раз видела, как спускались чужие самолеты, слышала сигнал, который предупреждал, что вот-вот начнут сбрасывать бомбы. Возвращаясь из школы, мы с сестрами слышали этот оглушительный звук и бежали в укрытие. Долгое время всей семьей мы жили в подвале нашего дома и испытывали постоянный страх.

Но шли годы, война закончилась. Настало время подумать, в какую школу записаться. Папа был строгим, хотел, чтобы мы хорошо учились, примерно себя вели, но я не стала послушным ребенком. В начальной школе училась слабо, занималась волейболом, главным предметом для меня была физкультура. Система образования в Черногории организована так, что со слабыми знаниями ученика принимают не в любую среднюю школу. Но последний год учебы многое изменил: оценки стали выше, и мне представилась возможность поступить в хороший университет.

Отец, мама и сестры учились в сфере туризма — все родные сейчас занимаются туристическим бизнесом. Они и посоветовали мне выбрать это направление: «Закончишь — будешь работать по специальности». Так и случилось. Я окончила туристический факультет в Черногории в г. Баре и уже в 17 лет трудилась гидом, а потом тетя, которая была директором отеля, пригласила меня на работу. Успешно сдав экзамен, я стала работать на ресепшен.

вся семья

Монахиня Дросида в юности с семьей

В отеле я работала до 22 лет. У меня были друзья, любимая работа, деньги — ни в чем не нуждалась. Потом пришли скорби. Был такой момент в жизни, что я могла погибнуть. Но в тот момент, когда совсем потерялась и не могла найти выход, встретила Бога. Впервые исповедовалась и причастилась благодаря моему двоюродному брату Даниилу. Он позвал меня в храм, который находился в Подгорице, столице Черногории, подвел к священнику отцу Предрагу. Я сильно плакала во время исповеди, хотя и не понимала, что со мной происходит. И в то же время почувствовала, как меня коснулась благодать. После брат подарил мне икону-складень с изображением Божией Матери и Спасителя и сказал: «Молись Богу и Божией Матери своими словами, как можешь. Вот я молюсь так: "Господи, покажи мне Твой путь", — и ты попробуй».

В то время я жила со своей сестрой Христиной в курортном городе Будве. Как-то мы с ней поссорились, и ночь я провела на пляже — еще было тепло. Помню, как сидела на камне и обнаружила в кармане икону-складень, начала молиться по слову брата, как могла, чтобы Господь показал, куда дальше идти и как жить. Через 5 минут зазвонил телефон — это была моя тетя, которая была мне как друг, мы много общались. Она пригласила приехать к ней, и я согласилась. Я рассказала про все свои переживания, проблемы и осталась на ночлег. Утром позавтракала и уехала на работу. Но тут мне опять звонит тетя: «Ты забыла икону возле подушки» — это была та самая икона-складень. Позже я узнала, что тетя позвонила моему отцу и сказала: «Милорад, наверное, твоя дочка верит в Бога, потому что возле подушки я нашла икону. Ты с ней поговори». А отец хотел, чтобы я остепенилась, чтобы у меня появилась своя семья, потому что я любила светскую жизнь — громкую музыку, дискотеки, клубы.

море

Когда я приехала домой, меня ждал сюрприз. Отец задал мне вопрос, который я меньше всего ожидала услышать: «Может, ты хотела бы поехать в монастырь?» Мой брат Драган, услышав это, возмутился: «Папа, ты что, с ума сошел? Я свою сестру не отдам в монастырь». Но отец немного успокоил нас, сказав, что никто не хочет, чтобы я стала монахиней, — просто побыть там, подумать, успокоиться. В Сербии в монастыре в честь преподобной Параскевы Сербской жила сестра его друга. Вот туда он и хотел отправить меня. Я — ни в какую, Драган меня обнял… Но папа громко сказал: «Всё! Я сказал — едем, значит, едем!» Прошла ночь, всё внутри утихомирилось, и на вопрос отца утром — «Ну что?» — я ответила: «У меня разве есть выбор?» Надела темную юбку, платочек, и мы поехали.

Монастырь Святой Петки, куда меня привез папа, находился в городе Парачин, в 160 км от Белграда. Нас встретила монахиня Дарья, сестра друга моего отца. Ей тогда было 36–37 лет, она вся светилась, как ангел. Отец остановился возле калитки и говорит: «Ну всё. Прощаемся». Я заплакала — было чувство, что все меня бросили и я никому не нужна. Всё внутри протестовало.

монастырь

Монастырь святой Петки в Сербии

Мать Дарья сделала всё, чтобы мне было хорошо: меня поселили в небольшую келью, где я была одна, возили в цирк, кино, театр, взяв, конечно, предварительно благословение на это у матушки-настоятельницы. Но начало было неожиданным — монахиня сказала: «Завтра пойдем на богослужение, а сегодня вечером — исповедь». Помню, как подумала: «Опять исповедь! Я же в своей жизни уже исповедовалась!»

В этой обители я так и не поняла, нравится ли мне монашеская жизнь. Я была единственной мирской сестрой, которая могла заходить в монашескую келью и трапезную. Тогда я спрашивала себя: «Почему сестры и в кельи меня водят, и в трапезную?» Вообще-то, мне очень понравилось так жить. Но одно — когда ты гуляешь и ходишь как гостья в монастыре, а другое — когда ты живешь там в черном облачении. Иногда бывали мысли: «Как хорошо тут! Может, надо остаться?» Но потом все-таки: «Нет, монастырь — это не мое».

Мне стали искать женихов. Был один парнишка по имени Ненад, учился в семинарии. Он мне нравился, и я ему тоже. Мы договорились и пошли с Ненадом к духовнику за благословением: «Отец Николай, благословите нас венчаться». А он: «Нет. Я не благословляю. Тебе надо быть монахом, а тебе монахиней». Думаю: «Что этот старец говорит?» Но он был прав, через него Бог действовал, только я тогда этого не понимала. Ненад впоследствии стал монахом Нектарием, а я вот монахиней Дросидой.

На самом деле я думала до этого стать следователем — любила смотреть кино про криминал, расследования. Как-то рассказала об этом иеромонаху Георгию:

— Знаете, батюшка, я всегда хотела стать милиционером.

— Какая милиция? Вот какое войско в монастыре! Тебе надо быть здесь.

Потом добавил:

— Будешь помогать мне алтарь чистить.

Перед престольным праздником святой Параскевы Сербской (27 октября) в монастырь должен был приехать владыка, и меня благословили почистить кресты, Евангелие и другую утварь из алтаря. Их нельзя трогать женщине, но по благословению епископа и духовника я это делала — очень старалась, тщательно, с любовью. Еще диаконисой была — помогала батюшке в алтаре во время богослужения — владыка Игнатий благословил. Чистила по благословению и жертвенник — то, что должен делать священник.

Когда отец звонил в монастырь узнать, как у меня дела, матушка Дарья отвечала: «Слава Богу, ей нравится, хочет побыть здесь еще немного». Папа: «Ну, а что, женихи есть какие-нибудь?» — «Ой, знаете, сколько их! Все просто в восторге. Не переживайте».

Прошло еще 3–4 месяца. Матушка Дарья звонит отцу и говорит: «Приезжайте, будет сюрприз». Папа купил соки, шампанское, тортики. Приезжает к монастырю. Его встречают матушка игуменья Мария, матушка Дарья, отец Георгий и благочинная. Он-то думал, что я жду его с женихом, а я стою вся в черном — меня уже облачили в трудницы. Папа как увидел — у него всё выпало из рук. Он так кричал на мать Дарью, что мне стало ее жалко. «А ты что? — на меня. — Я тебе не говорил здесь оставаться, а просто побыть некоторое время!» Я говорю: «Папа, мне нравится. Что я могу поделать?» Мы пошли смотреть монастырь. Я показываю ему фрески и говорю: «Видишь этих святых, какие у них имена, и у меня будет другое имя. Я же не всегда буду Александрой, постриг произойдет, и мне имя поменяют». В ответ: «Не рви мое сердце!»

1. Монахиня Дросида с сестрой монастыря
2. Родители м. Дросиды

Когда я приняла решение стать трудницей, мне предстояло три года прожить в монастыре Раваница — одном из самых почитаемых монастырей в Сербии. Раваница была построена в XIV веке на средства князя Лазаря Хребеляновича (святого великомученика князя Лазаря, который за веру и Отечество погиб на Косовом поле). В обители сегодня хранятся его мощи, к которым не прекращается поток паломников.

Две обители — Раваница и Святой Петки — находились под руководством одной игуменьи. Этот монастырь был больше, чем обитель Святой Петки, но более закрытый. Новоначальные сестры в Сербии всегда идут в большую обитель, там им часто меняют послушания. Но к такой строгой жизни, как в Раванице, я была не готова. Подъем в 4 утра и труд на послушаниях с утра до вечера давались тяжело. На новоначальных сестер ложились все послушания: я была церковницей, трудилась в трапезной, сажала цветы на кладбище, чистила листья, снег. Мне было тяжело физически, очень уставала. Кроме этого, нужно было посещать неопустительно все церковные службы. Единственный выходной был в воскресенье. Я пробыла в этом монастыре не больше полутора лет и уехала к бабушке, чтобы подумать о своей жизни и понять, правильным ли путем иду.

Монастырь Раваница в Сербии

У бабушки я жила около полугода. Этот период для меня тоже был непростым. Всё время тянуло к молитве, но бабушка — нецерковный человек, и этих вещей не понимала. Помню, как я включала душ, делала вид, что моюсь, а сама читала молитвы. Однажды бабушка увидела под полотенцем мой молитвослов и позвонила отцу: «Твоя дочь молится! Но почему она об этом нам ничего не говорит?» Я отвечала: «А зачем вам говорить? Это же моя жизнь. Я хочу быть ближе к Богу! Что плохого в том, что я читаю молитвы, иду в храм и причащаюсь?»

Из монастыря я несколько раз уходила и возвращалась по разным причинам. В третий раз, когда я вернулась, мне приснился патриарх Павел и сказал, что мне надо в монастырь. Он тогда еще был жив. Я боялась, что матушка больше меня не возьмет, но она разрешила, хотя сказала, что, если уйду еще раз, больше меня не примет. Матушка мне помогала во всем — и петь учила, и жития святых читали вместе. Она действительно очень хорошо относилась ко мне, но тут приехали родные, и я еще раз ушла.

Но это всё было промыслительно. Отец нашел мне работу в отеле в Сербии в 5 км от бабушки. Я жила тихо, работала, у меня появились друзья. И тут встретился один брат — его звали Слободан, — с которым мы подружились. Просто ходили, гуляли, разговаривали, но понимали, что нравимся друг другу. И в один момент, когда я уже хотела перейти этап дружбы, он исчез. Господь убрал его с моего пути.

Помню, что после этого поехала к матушке Дарье — так и так, хотела бы вернуться. Но игуменья Мария ни в какую не захотела меня брать обратно в монастырь. Нет и нет.

Но Господь милостив, и меня приняли в маленький монастырь Туман, где хранятся мощи святых Иоакима и Зосима Туманских. Однажды в монастырь приехали две семьи из Беларуси. Я показала им обитель, и в знак благодарности они подарили мне аудиодиски Свято-Елисаветинского монастыря и сказали: «Может быть, Вы бы к нам приехали?» Помню, я тогда ответила: «Вы что?! Это три тысячи километров от нас! Но спасибо, может, когда-нибудь и приеду».

монахиня магдалина

Насельница Свято-Елисаветинского монастыря в Минске монахиня Магдалина (Тихонюк)

Через какое-то время настоятельница обители матушка Иоанна говорит: «К нам едет монахиня Магдалина из Беларуси, из Свято-Елисаветинского монастыря». Помню, когда она показывала разные изделия и утварь, мне понравилась жилетка, сшитая мастерицами монастыря. Почему-то матушка Магдалина сказала: «Тебе эта жилетка будет нужна». Матушка Иоанна купила ее для меня — она до сих пор со мной. А потом монахиня Магдалина мне предложила: «Приезжай, посмотри, как мы живем» — «Как Бог даст», — ответила тогда я. Мы с ней поговорили, она оставила свой номер телефона.

Был в моей жизни и монастырь Копорин, где Господь мне даровал возможность общаться с духовником монастыря отцом Саввой — в то время ему было 90 лет. Он звал меня к себе в келью, я читала ему три канона перед Причастием, мы вместе читали и жития святых, он объяснял, что нужно делать в монастыре, а что нельзя. Мы по-настоящему сдружились. И в один момент он мне сказал: «Люби Бога и Евангелие. Самое главное для тебя, чтобы ты это поняла».

Но я чувствовала, что и это место не мое. В 2014 году перед Крещением я познакомилась со священником Сергием из России. Он служил в сербском храме и пригласил меня на богослужение: «Приходи к нам! У нас источник и икона святых Царственных мучеников, попроси у них молитв. Думаю, завтра после Божественной литургии Господь даст тебе ответ — вижу, ты не понимаешь, что делать дальше». Окунулась я в источнике и попросила Царственных мучеников о помощи. А ведь царица Александра Романова — моя святая! После этого всё происходило очень быстро. Я собралась кому-то звонить, случайно открылся сайт Свято-Елисаветинского монастыря, и я увидела номер телефона монахини Магдалины. Мне очень захотелось с ней поговорить. Набираю номер: «Матушка, Вы меня помните? Я послушница Александра, мы познакомились в монастыре Туман. Может быть, мне приехать в гости в Свято-Елисаветинский монастырь? Пока просто посмотреть, если понравится — остаться». — «Надо взять благословение у духовника нашей обители отца Андрея Лемешонка». — «Где же я его найду?» — «Он сейчас в Белграде, поехал на выставку книг».

После Божественной литургии мне надо было приехать в храм святого Саввы Сербского на встречу с отцом Андреем, но м. Магдалина позвонила сама: «Батюшка сказал не приезжать сюда, а ехать в Минск».

Так я оказалась в Беларуси…

монахиня дросида