«Бог ведет человека, чтобы его спасти»

Новая серия наших публикаций в рубрике «Служение. Мастерские» рассказывает о людях, которые несут послушание на монастырском сайте.

Денис Мальцевич 20 лет работал артистом в музыкальном театре, а после воцерковления понял, что хочет служить Богу. Сейчас он трудится в монастыре SMM-администратором, его послушание — YouTube-канал. Денис уверен, что здесь он по Промыслу Божьему. Каким был его путь, читайте в нашем материале.

«Вспомнил ли о Боге хоть раз за день?»

— Начало моего рабочего дня в монастыре почти всегда одинаково — я открываю наш YouTube-канал и проверяю комментарии. Мы следим за атмосферой внутри ролика и стараемся, чтобы под видео монастыря не было комментариев, которые могли бы вызвать соблазн, ввести в раздражение, спровоцировать пустой спор.

Мой фильтр тут такой — у человека может быть другое мнение, и он имеет право его высказывать, но при этом в его сообщении не должно быть ругательств, оскорблений, тем более в адрес священников и Церкви, веры. То есть важно соблюдать какие-то человеческие приличия. Если кто-то возмущается, почему удалили его комментарий, я всегда отвечаю одинаково: «Пишите в вежливой форме». Больше всего меня печалит, когда агрессия идет от православных христиан. Как так? Мы же с ними в одной Церкви…

Когда день начинается с фильтрации, это немножко бодрит (смеется). Есть «горячий» и «холодный» сезоны. В пост, как правило, больше просмотров видео, и, соответственно, больше комментариев. Бывает, что занимаюсь ими пару часов.

 

А дальше уже идет текущая работа по видео. Я веду три канала — основной, трансляции служб и детский, еще канал на Rutube. Видео, которые запланированы на неделю, нужно скачать, загрузить, оформить для платформы YouTube — дать название, сделать описание, проставить тайм-коды, чтобы людям было удобнее смотреть.

Слежу, чтобы ролики продвигались. Потому что если люди не посмотрят их в первое время после публикации, то уже через неделю не увидят — такой алгоритм YouTube. Получается, что материал хороший, но он просто «погибает».

Хорошо, когда в работе можно спокойно всё распланировать, это позволяет сосредоточиться на конкретных задачах и подумать, что ты все-таки ради Бога это делаешь. А бывает, что захватывает суета, и ты только в конце дня себя спрашиваешь — вспомнил ли о Боге хоть раз?

Одно из того, что меня привлекает в моем послушании, — это те духовные смыслы, которые несут наши видео. Без этого работа была бы рутинной — я ведь по сути делаю одно и то же. Но так как меня самого интересует тема веры, я от этого не устаю и сам получаю духовную пользу.

«Жизнь была весельем»

— Я оглядываюсь и понимаю, как связаны все события моей жизни, как одно вытекает из другого. В том, что я пришел в монастырь, вижу явный Промысл Божий.

Я родился в Советском Союзе в 1984 году в семье, где все были крещены, и меня тоже крестили в детстве. Из воспоминаний, связанных с религией, — только как красили на Пасху яйца и как на Крещение мама кропила святой водой, мне это нравилось. У меня не было отрицания Бога. Было чувство, как у многих, что Он есть где-то, — ну и прекрасно.

 

Я учился в музыкальной школе, поступил в Минск в музыкальное училище на хоровое дирижирование и уже лет в 15 пришел работать в Музыкальный театр как артист хора. У меня не было ролей, хоровой артист — это как массовка в кино, но мне очень нравилось. Я был готов работать бесплатно, такой был порыв.

Помню свой первый спектакль. Для меня это был очень ответственный момент: спектакль военный, я в форме. И тут я слышу, как две артистки обсуждают покупку колбасы. Для меня было очень неожиданно, что на сцене в такой момент можно говорить о колбасе (смеется).

Потом я окончил Академию музыки как хоровой дирижер, распределился в тот же театр. И тогда уже работал как солист. Ведущих ролей у меня еще не было, но это же музыкальный театр — нужно было и петь, и танцевать. Выходит, что ты работаешь и веселишься. Жизнь была весельем (смеется).

Работал почти каждый день. Мне нравилась моя работа, но по сути работал, чтобы прокормить себя, а кормил себя, чтобы снова работать. Получается замкнутый круг. В какой-то момент у меня стали появляться вопросы: «А в чем смысл? Зачем это всё?» Но так как я человек веселый, быстро отпускал эти мысли и продолжал работать: спектакли, роли, танцы. Очень втянулся в театральную жизнь. Помимо театра у меня были спектакли с другими командами, ездили по всей Беларуси.

Жизнь была, с одной стороны, веселая, но, с другой стороны, во мне развивалось тщеславие. Актер зависит от чужого мнения, от того, аплодирует ли зал. И ты уже стараешься понравиться, отколоть не очень интеллигентную шуточку, потому что люди это любят. Еще ты учишься прятать свои эмоции. Можешь говорить человеку одно, а на сердце у тебя абсолютно другое — ты актер. Было ощущение какого-то разложения личности. Ты можешь быть очень разным, но по сути тебя самого нет. Во мне не было цельности.

 

Встреча с женой

— А потом я встретил свою будущую жену. Она ходила в православный храм, и тут случилось, как написано в Евангелии: муж неверующий освящается женою верующею (ср.: 1 Кор. 7: 14). С женой мы вместе учились в Академии музыки, прошли через какие-то трудности, искушения. В итоге Бог нас соединил.

Так как я не исповедовался никогда прежде, то грехи копились как камушки за пазуху. Их было такое количество, что трудно представить, как я носил этот мешок.

До 28 лет в православную церковь я не заходил вообще. У меня родственники — протестанты, я был у них в церкви, но меня не зацепило. Как музыкант я иногда в детстве играл в костеле на органе, поэтому католичество располагало больше. Евангелие прочитал один раз еще в школе для эрудиции — со мной ничего не произошло. Глубоко в вопросы религии я не вдавался, мне было достаточно того, что Бог есть.

Моя будущая жена, Татьяна, уже давно пела в церковном хоре. И когда пришло время размышлять о нашем будущем, стало понятно, что она хочет и дальше воцерковляться, а я не определился. Получается, что у нас будет бардак в семье, как мы будем воспитывать детей? И я задумался об этом. Так как у меня не было отторжения, то решил, что буду ходить в православный храм.

Тогда и стал заходить в храм Оптинских старцев: жена пела на клиросе, а я ждал ее внизу. Всегда стоял до определенного момента — только до Причастия. Потому что перед Причастием как будто специально возле меня начинал капризничать или кричать какой-нибудь ребенок, я раздражался и выходил. Это повторялось на каждой Божественной литургии. Меня как будто выгоняла какая-то сила.

Но Бог нас всех очень любит и меня тоже не оставил. Однажды регент Екатерина через жену сказала: «Ты музыкант, почему стоишь внизу каждую литургию? Приходи наверх петь». И так я стал петь, продолжая работу в театре.

 

Однажды жена предложила мне сходить на исповедь и Причастие. Я подготовился и пошел. Исповедовал все грехи, о которых на тот момент подсказывала совесть. Помню, что после исповеди мне надо было подняться к хору на клирос, и я ощутил такую легкость, которой не испытывал до этого ни разу, — с меня сняли мешок с камнями. Если бы мне тогда приделали крылья, я бы, наверное, полетел. В тот же день я причастился и после этого раз в месяц вместе с супругой стал исповедоваться и причащаться.

Но какого-то перелома мироощущения во мне не было. Пока готовился к Причастию, молился, читал Евангелие, воздерживался, а после жил как раньше.

Потихоньку я стал читать жития святых, мне они нравились, потому что это жизненные истории. Опыт святых — Паисия Святогорца, Сергия Радонежского, Серафима Саровского — постепенно входил в мою жизнь. Я начал переосмысливать ее: для чего мы живем? в чем смысл? что будет после смерти? Я понял, что мы будем жить вечно. В этом смысл.

К этому времени мы уже ждали второго ребенка. В театре платили не много, и я как ответственный за семью начал искать другую работу. Параллельно стало возникать чувство, что дело, которым я занимаюсь, не угодно Богу. Я видел в себе тщеславие, гордыню. Причащаясь, стал понимать, что уже не могу соглашаться на роли злодеев, бандитов, а моя внешность располагала к таким ролям (смеется). Актер — шаткий человек, а православный человек должен быть как столп, как гора Сион — неподвижным в вере.

Я кардинально поменял профессию — стал менеджером, продавал фрукты. Это не работа, а суета сует, ты постоянно говоришь по телефону. Там была хорошая команда, зарплата, но психологическая нагрузка, а особенно телефонная, просто выбивала из сил. Я бросил продажи и вернулся в театр. Играл те же роли, везде был на подхвате. Работы было много, но денег не хватало.

Призывающая благодать

— Через два года после того, как я начал петь в храме, случился переломный момент в моей жизни. Мне тогда было 30 лет. В один воскресный день жена осталась дома с ребенком. Я поехал в церковь один, спел всю службу, исповедовался, причастился. Сел в машину ни о чем не думая, поехал домой. Остановился на светофоре, и в этот момент, пока горел красный свет, прямо в машине произошла моя встреча с Богом. Это было очень сильное ощущение, которое я никогда в жизни до этого не испытывал. Если провести аналогию — как будто какая-то невидимая рука взяла мою душу, сжала и отпустила. И это была рука колоссальной Любви.

 

Встреча с Богом может быть разная, но есть какой-то момент, когда ты уже не отвертишься, — это призывающая благодать. Десять секунд всё изменили. Пока горел красный свет, меня накрыла любовь, которую невозможно ощутить в мире. Даже самая прекрасная любовь между людьми не может сравниться с Божественной… У меня было четкое осознание, что я недостоин этой встречи, ведь я помнил все грехи, которые совершил.

Загорелся зеленый, я включил передачу, поехал и… всё прошло, я стал прежним. Сейчас понимаю, что дух дышит, где хочет, и не знаешь, откуда приходит и куда уходит (ср.: Ин. 3: 8).

Так как я не понимал, что это было, то подумал: «Класс, надо бы повторить!» (смеется). Через неделю я снова подготовился, исповедовался, причастился, но того, что случилось в машине, не произошло. Как и еще через неделю… Сейчас я понимаю, что в этом удивительная любовь Бога к нам, Он хочет видеть нас свободными. Чтобы мы шли за Ним по своему решению, а не потому, чтобы Он нам всегда давал благодать. Да и с моим набором страстей постоянно переживать такой опыт было бы неполезно — «улетел» бы в облака.

После этого пришло четкое осознание, что Бог есть. А если Он есть, значит, всё, что написано в Евангелии, — и Суд, и жизнь вечная — правда. Было стремление поделиться со всеми, хотелось останавливать людей на улицах и говорить: «Что вы тут ходите? Пошли в храм быстрее! Бог есть!» Но я, конечно, сдерживался.

 

Когда человек встречает Бога или ощущает благодать и потом действительно хочет разобраться в вере, тогда он начинает искать ответы на свои вопросы. Я начал читать Евангелие, святых отцов — Иоанна Златоуста, авву Дорофея. Мне стало многое объясняться. За Великий пост я впервые прочел Ветхий Завет. Когда читаешь Евангелие, понимаешь, что Бог смиренный, кроткий, человеколюбивый — Сама Любовь. А прочитав Ветхий Завет, я понял, что это цельная история, которая начинается сотворением мира и до сих пор не закончилась. В Ветхом Завете я увидел могущество Бога, Его руку. Как в Символе веры — Бог Вседержитель. И ты понимаешь, что ничего без Бога не происходит, Он ведет человека, чтобы его спасти.

Театр или Бог?

— Когда мне было 33 года, в какой-то момент я понял, что живу как язычник, меня не отличишь от другого человека. Бог открыл мне столько милости, а жизнь-то не изменилась. Сейчас только удивляешься долготерпению Божию… Постепенно начал стараться жить осознанной церковной жизнью, каждое воскресенье и праздники ходить в храм. Кстати, после того, как у меня появились дети и я воцерковился, детские крики в храме меня уже не раздражают, а только радуют.

Однажды наш регент Екатерина подарила мне книгу про отца Николая Гурьянова (а я про него вообще ничего не знал). В этой книге одна известная актриса описывала, что приехала к отцу Николаю как звезда, а он от нее просто отшатнулся — увидел ее духовный мир. И когда я это читал, понимал, что читаю про себя. Это стало одним из переломных моментов на весах — театр или Бог. И я закончил театральную карьеру.

Наступила череда поисков работы. Слава Богу, Господь дал мне обучаемость и хорошую память. Я занимался мебелью, работал в салоне МТС, в дизайн-студии, но по разным обстоятельствам уходил.

А потом я устроился менеджером в салон по оклейке автомобилей. Тогда я уже старался жить церковной жизнью и понимал, что самый хороший инструмент продаж — это быть честным человеком. И Бог давал постоянных клиентов.

Хоть я и жил столько времени в Минске, про монастырь не знал. А работая в оклейке, подписался на канал монастыря, мне были по душе проповеди отца Андрея Лемешонка, потом начал слушать беседы по вторникам, потом — жития святых. Я резал пленку, клеил машины, а в ушах — наушники.

Я проработал так три года. И в какой-то момент пришла мысль: а чем я занимаюсь? Вот кто-то пишет жития святых, занимается делом, кто-то в церкви трудится. А я что делаю? По сути, работаю в бизнесе ради денег. Что я прекрасного делаю людям — машину хорошо поклею? Эту пленку снимут и выбросят в мусорку через год-два.

И у меня возникла четкая мысль, что я хочу поработать с настоящими христианами. Мне захотелось послужить Богу. Я набрал в поисковике «работа в церкви», и мне выпал сайт Свято-Елисаветинского монастыря. Я увидел, что в монастыре много мастерских, и решил, что такой вопрос нужно решать с духовником монастыря, через которого действует Бог.

 

Я поехал на собрание к отцу Андрею и остался с ним на беседу. Что ему сказать, я плохо понимал. В какой-то степени это было безумием — актер с хоровым образованием, который работал в менеджменте и бизнесе, что я буду делать в монастыре? Отец Андрей послушал про мой путь и предложил заниматься детским театром в школе «Ихвис». Но мне уже совсем не хотелось возвращаться к театру. К тому же мне нужна была полная занятость.

Я остался на своей работе, но мысль всё поменять меня не отпускала. Я помолился и написал отцу Андрею письмо, что все-таки хочу попробовать трудиться в монастыре. Письмо отдал дежурной монахине.

Как я потом узнал, отец Андрей прочитал мое письмо на собрании. И через месяц мне позвонил Николай Стороженко с приглашением приехать на собеседование и на собрание, чтобы я посмотрел, что они вообще делают, и влился в процесс. Потом меня уже пригласили на работу. Я ничего не знал про YouTube, но мне очень хотелось работать в монастыре, и я согласился.

Моя жена мудро приняла мою смену работы, хоть, конечно, я терял в заработке. На моей предыдущей работе я получал хорошую зарплату и понимал, что монастырь не сможет обеспечивать тот же уровень дохода, но даже не спрашивал про деньги. Я чувствовал, что Бог хочет, чтобы я пришел сюда трудиться.

 

Когда уже пришел на собеседование, увидел, что в монастыре везде фотографии отца Николая Гурьянова. Меня это укрепило в том, что всё правильно.

На предыдущей работе меня не держали. Меня это всегда удивляло в миру: никто даже не спрашивал, почему увольняюсь. Как будто тебя и не было…

«Только Бог может объединить людей»

— В монастыре всё держится благодатью, мне кажется, что без Бога тут вообще ничего бы не выстроилось.

На моем послушании я тружусь вместе с монахинями. Для меня ценно, что могу прикоснуться к людям, которые ради Бога отказались от своей жизни и пришли служить только Ему.

 

Первое время в материальном смысле было тяжело. Но Бог не оставил: со временем мне добавили нагрузку и сейчас день занят плотно.

Как-то на собрании мне предложили записывать жития святых. Я вспомнил, что, когда работал в оклейке, думал о тех людях, кто их записывает, а тут мне предложили это делать! Конечно, я согласился. В каждом житии есть какие-то глубокие для меня мысли. Это послушание помогает мне чувствовать связь с Церковью, со святыми, наш единый дух.

Мирских людей на работе объединяют корпоративы. Придя в монастырь, я сказал однажды жене: «У нас завтра корпоратив в монастыре, сбор в 7 утра». Это была Божественная литургия. Я понимаю, что единство Церкви именно в Причастии, только Бог может объединить людей. Ведь мы все такие разные.

 

Раньше в работе, как и везде у людей, когда ты очень устаешь, хотелось где-то чуть-чуть себя пожалеть. Приходилось себя понуждать. А в монастыре я понуждаю себя НЕ работать. Только, кажется, начал, смотришь — уже конец дня. Выключаю компьютер, потому что нужно уделить время семье.

И еще в монастыре я понимаю, что пришел трудиться для Бога. Директор тут — это Бог, и ты не сможешь увильнуть, Бог смотрит в сердце.

Здесь я чувствую, что мое дело приближает меня к Богу, а Божий Промысл — не пустой звук. Учитывая всё, что я рассказал, чувствую, что Бог меня ведет. Иначе что я тут вообще делаю?

Не знаю, что будет дальше, как Бог распорядится. Сейчас у меня задача — научиться, как говорил преподобный Серафим Саровский, стяжать благодать Святого Духа. А это очень сложно.

 

Записала Ольга Демидюк

Фотографии Максима Черноголова и из личного архива героя

27.03.2024