«Господи, не лиши меня дороги!» (часть 2)

монахиня Евгения куратор волонтерской группы

10 декабря монахиня Евгения (Цивцивадзе) из монастыря в Орловской области России, куратор волонтерской группы «Помощь братьям», выступила на сестрическом собрании в нашем монастыре, а после дала интервью нашему сайту. В продолжение нашей беседы мы говорим с матушкой о ее волонтерской жизни, монашестве и укреплении от Бога.

— Матушка, Вы много пишете в своей группе?

— Да, я люблю писать. Нигде не училась. Пробовали по молодости меня даже печатать (улыбается), но у меня тексты всегда неформатные, большие. Я всегда прошу: «Господи, я косноязычная. Давай Ты сейчас». И Господь ведет рукой. Так что и это тоже не я.

С начала СВО собрались интересные размышления, диалоги с ребятами, когда они рассуждают о врагах, войне, Боге. Есть о чем рассказать людям. Моя паломница предложила издать книгу. Может, когда-то это и сделаем. Я вот даже как-то вижу обложку: лист, разделенный на две части, — черное и белое — жизнь до и после.

Фото с бойцами

— А какими историями помощи Божией на войне делились с Вами бойцы?

— Вот на днях у нас была паломница Мариночка. У нее брат воюет. Рассказывал: «Идет бой. Нужно взять лесополосу. Я зашел в лесочек, и начали "кассетами" стрелять (по звуку как салют. Из одного снаряда вылетает много-много снарядов, они разлетаются в разные стороны. — Прим. м. Евгении). Спастись почти нереально. Голову поворачиваю, вижу — яма. Я прыг в яму, а там дед какой-то сидит. Говорит: "Чай будешь?" Я говорю: "Не-а". "Кассеты" ложатся, а туда, где я, ничего не прилетает. Обстрел закончился. Смотрю, дед так же чай пьет. Не чудо ли? Я вылез и побежал дальше».

Другой случай, парень рассказывал. Ему часто нужно бывать в морге. Там отдельно складывают шевроны с убитых парней. Так вот он говорит, что ни разу не видел, чтобы погиб боец с ликом Христа на шевроне. Чудо! Господь хранит.

Полковник один говорит мне недавно: «Привезите ремень-оберег». — «Какой ремень-оберег?» — «Пояс с молитвой. Он защищает». — «Да, да, защищает. Только не пояс, а вера твоя, понимаешь? Вера».

Сидим мы как-то с батюшкой Илием. С нами серб. Серб вспоминает, как они попали в окружение во время боевых действий: «Мы особо ни во что не верили, но пояски с 90-м псалмом у нас были. Я просто зажал в руку поясок и стал молиться: "Господи, сейчас меня убьют, а дома семья, дети. Сделай так, чтобы я стал невидимым". И это было удивительно: враги проходили мимо меня и не видели, будто я был деревом. Со мной тогда несколько человек так выжило».

Ребята рассказывают, что в 2014-м за этими поясками гонялись просто. А сейчас многие забыли об этом. Я уже и так с ними, и так. Думаю, пускай считают, что это пояс-оберег, только пусть носят. Берут. Кресты у всех на шее.

Как-то задаю вопрос одному командиру: «Ребята причащаются?» Он мнется:

— Ну… да, вроде причащаются.

— Ну что ты мнешься? Не верят, что это Христос?

— Обрядово причащаются. Много у всех нас еще обрядовости, а Господу нужно сердце наше покаянное, признание немощи своей.

— Появлялась информация о мироточении и кровоточении икон на Донбассе. Что Вы об этом слышали? Может, сами были свидетелем?

— У командира танкового батальона А. служит мужчина, который раньше пономарил в московском храме. Этот храм помогает нам сейчас гуманитарной помощью. И прихожане его узнали на видео нашем. Так вот мужчина-воин рассказал мне, что ему подарили крест, который замироточил. Миро прямо в пакетике было… Не знаем, почему так.

Была у одного парнишки в Луганске. Он на инвалидной коляске передвигается. Привезли ему летний мотоцикл для инвалидов, чтобы он в храм ездил. Так вот, у него дома иконы многие мироточат, я сама видела. Удивительный человечек. Спрашиваю: «Хотел бы ходить?» — «Нет». — «Тебе же тяжело. Мама может умереть, а ты на инвалидной коляске». — «Господь управит. Я так спасаюсь, а вокруг меня люди спасаются…»

А вы, наверное, видели видео, как икона замироточила во время отпевания бойцов. Я была на том месте. Там поддоны деревянные сколочены настилом. Туда «двухсотых» складывают. И как-то батюшка там отпевал ребят. Бойцы держали иконы, и у воина прямо в руках замироточил образ. Господь являет чудеса, наверное, для нашего укрепления.

— А Вы в каких обстоятельствах больше всего ощущали Божию помощь?

— На Донбассе смерти можно ожидать в любой момент. Стреляют куда угодно: в магазин, кафе. Девчонка пошла куртку покупать — прилет. И уже не нужна ей куртка.

Мама вывела ребенка на улицу — его осколком убило. А она жива. Но жива ли? Как жить ей теперь?

Мы ездим по одной дороге в день раз пять. Проехали, а через 15 минут туда «прилетело», убило молодую женщину. А они просто зашли с дитем купить шаурму. Чудо, что мы выехали не на 15 минут позже.

Или еще был случай. Поехали в Горловку. Там есть дорога, которая простреливается. «Матушка, здесь едем очень быстро», — говорит полковник. Понимаю: опасно. Четки в руках: «Господи, помилуй!» Мы были в Горловке буквально 20 минут. Возвращаемся, а на дороге две подбитые машины… Ну, как-то так. Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит. На месте злачне… (Пс. 22: 2, 3). Он нас ведет. Нужно только видеть те знаки, которые Он нам дает, учиться чувствовать Его. Не знаю, правильно ли я говорю. Я стараюсь учиться.

— Матушка, Вы чаще к Господу обращаетесь?

— Да. К Богородице — когда очень сильно надо. Я раньше тоже часто уезжала с группой. Дочка и сын дома остаются с мужем. Я к Богородице: «Матушка, присмотри за моими, Ты знаешь, как надо». И я знаю, что ничего не случится. А вот к своей святой Евгении очень редко обращаюсь почему-то, когда вот совсем прямо надо: «Молитвами святой Евгении, Господи, помоги!» И всегда всё получается. Но я ее просто так не телепаю. Берегу очень. Не знаю, как сказать…

— А Вы были ближе к маме или к папе?

— Я была ближе к маме. Папа был своеобразный человек, ребенок блокадного Ленинграда. И, наверное, его не научили любить. Он не умел любить. Но семья наша ни в чем не нуждалась. Он очень много работал, почти всегда. Он был «коммунистом за квартиру» — так мама говорила. Они зачем-то мотались по стране, много где жили.

Папа никогда не ходил в храм. Однажды к нам в подмосковную церковь приехал священник, прослужил полгода у нас. И папа с ним подружился. Не знаю, каялся ли. Думаю, что нет. Потом он заболел онкологией. Уже лежал. Я понимала, что отец умирает. Пришла к маме — нужно позвать батюшку. Мама: «Да ты что, отец его выгонит».

Папа очень не любил нового приходского священника. Я пошла в церковь. Батюшка спросил: «Он ходил в храм?» — «Нет». — «Я сейчас не могу. Пускай ждет». — «Он умрет». — «Это был его выбор не ходить в храм». И я тогда возопила: «Господи, продли ему время для покаяния!» И Господь продлил. Это было чудо. Батюшка пришел, когда смог, утром. Папа был без сознания. Но когда вошел священник в комнату, отец встал и сказал: «Батюшка пришел». А накануне папа хватался за воздух и кричал: «Мне страшно!» Отец покаялся, пособоровался и в этот день умер. Мы не можем судить человека, потому что в последний миг он может покаяться и оказаться раньше нас в Царстве Небесном. А мы тут со своими молитвами, четками будем пыхтеть, лезть по этой лестнице и судить, какой он был негодяй по молодости…

Мама еще при жизни отца ходила в храм. А больше никто в семье не ходил. Помню только, что у бабушки был маленький образок. Наверное, Бог был в душе. Обычная советская семья.

Когда мама заболела уже по старости, батюшка приходил каждую неделю, причащал ее. Она была подготовлена к смерти. В последний момент, когда она умирала, меня рядом не было, я уехала в поездку. И когда всё случилось, моя дочка сфотографировала ее. У умершей мамы была улыбка на лице. Я не плакала, потому что точно знала, что она в Царстве Небесном. Недавно вот прочла, что так говорим мы по гордыне. Но я, горделивая, почему-то точно знала (улыбается). Плакала потом по себе, что мне ее не хватает.

— А как Вы открыли для себя Бога?

— В 90-е годы я работала в магазине. К нам пришла женщина из «Свидетелей Иеговы», книжки принесла. А другая мне говорит: «Лена (мое имя до пострига), не читай ты это, почитай лучше "Флавиан"». Я прочитала книгу за одну ночь. И она стала для меня толчком: что-то я неправильно делаю.

Первая моя исповедь была написана на четырех листах в клеточку. Я писала и писала… У меня есть рассказ на эту тему. Я представляла тогда Христа, а может, я Его видела, не знаю… Он стоял в белой холщовой рубахе и руки мне протягивал. А я видела, что между нами огромная пропасть, а в ней кишат огромные гады. Я потом поняла, что это грехи мои были…

Первый раз, когда я пошла, лукавый не пускал: и автобус не пошел, и такси сломалось. Это была вечерняя служба в храме в Заозерье. Батюшка взял мою исповедь, несколько раз уходил в алтарь молиться, вздыхал, но, когда прочитал разрешительную молитву, мне стало так легко, что, казалось, взлечу под купол храма. Это было покаяние. Всем желаю покаяния, чтобы был разворот к новой жизни. Покаяние всем нам надо. И тогда Господь продлит жизнь Земли и мир будет.

— Сколько времени прошло от того момента до решения стать монахиней?

— Больше десяти лет. Старец Илий благословил меня на создание паломнической службы. Я уже тогда знала, что буду монахиней. Один раз уже и вещи собрала, а потом обернулась — тапки детские стоят, мужа большие тапки, собака на меня смотрит. И вернулась я обратно. Наверное, не время было еще. Тянуло бы это назад. Так неправильно. Нужно, чтобы всё было устроено там, чтобы принять Бога всем сердцем.

Я поехала к батюшке Илию в Переделкино. Помню, сидит в уголочке в кресле согбенно. Моя очередь приближается. «Ну кто к нам пришел? Аленушка?» — говорит он. И потом мы с ним долго сидели, и он держал мои руки в своих махоньких руках. Уже уходя, я спросила: «Батюшка, ну посмотри на меня, скажи, я буду монахиней?» — «Что мне на тебя смотреть? Уже Богородица выбрала. Будешь, будешь». Я расплакалась, накрыло меня тогда благодатью.

монахини со старцем илием

— Шло время. У меня был еще тогда духовник старец Афанасий. К нему ездили за духовным советом со всей России. «Батюшка, постриг хочу принять». — «Ишь, что выдумала. Не выдумывай. Куда овец Божьих денешь?» — на паломников показывает. А потом всё же благословил на постриг, если не брошу заниматься паломничеством. Так и ездим. Ездим и ездим. Когда постриг принимала, не знала, что в первый день Господь исполняет, что попросишь. Я помню, сказала тогда: «Господи, не лиши меня дороги!» И вот всё время у меня дорога. Полтора года назад встречались с батюшкой Илием. «Батюшка, может, мне в монастырь совсем? Устала уже». «Монастырь, монастырь. Ну, вы же при монастыре. Езди, езди. Володе надо помогать. Не бросай, вози, пока жива. Скоро не будет уже такой возможности. Но вы до конца за Христом идите, как жены-мироносицы».

— Семья Вас отпустила в монастырь?

— Мама давно благословила. Дочка к тому времени была устроена. Сын уже тоже жил отдельно. С мужем долгое время мы были врозь. Но перед постригом меня отправили к старцу за благословением. Он сказал, если супруг отпустит (у нас был венчаный брак), можно уходить. Муж дал письменное согласие на принятие пострига. Детей я готовила. Сейчас они говорят: «Мама, это даже прикольно, что ты монахиня». Спрашиваю: «Я изменилась?» Говорят, да. Мы иногда общаемся. Они мне помогают. Я знаю, что Господь всё управит так, как нужно моим детям.

— Как человек решается стать монахом?

— Господь так управляет. Просто в какой-то момент ты понимаешь, что не важно, какое платье у тебя и сколько их. Не имеет значения, что поесть. Осознаешь, что ничего не можешь, если Бога нет. Что никто и никогда не сможет любить тебя так, как любит Бог, что любой может предать, но не Бог. И если ты не станешь монахом, то никогда не спасешься. У меня было примерно так.

— Вы говорите, что у Вас всегда было знание, что Вы будете монахиней. Откуда?

— Может быть, это был тонкий сон. А может, и просто сон. Я четко видела, как стою возле иконостаса, и мне стригут волосы. Знала, когда-то это произойдет… Богородицу видела на небе. Меня старец благословил рассказывать об этом, чтобы люди укреплялись в вере. Была в Дивеево на рождественской службе. Вышли на улицу. Голову подняла к небу — там ангел. «Люди, вы видите то, что вижу и я?» — «Да, ангел». А потом все увидели, что Дева Мария держит Младенца на руках. Она возникла как будто из сгустков облаков. Тогда все это чудо увидели. Укреплял Господь меня, маловерную.

— Письма на фронт еще актуальны? Что в них трогает защитников больше всего?

— Очень актуальны. Пишут и из Беларуси. Люди пишут простые слова поддержки. Кто-то что-то о себе рассказывает. Мать Варвара писала, что у нее расцвел цветок, значит, скоро победа. Пишите просто, как близкому человеку. Бойцы прочитают, и им кажется, что дома побывали.

— Всё начиналось с Вашего сильного желания помогать воинам. Сколько и каких помощников Вы объединили вокруг себя за время СВО?

— Всё начиналось с благословения (улыбается). Людей сосчитать невозможно. Дорогие Божьи люди, без вас ничего не смогла бы сделать. А Беларусь как нам помогает! Я говорю так: «К нам едет Беларусь». И все понимают, что сейчас будет много нужного и важного. Всё четко подписано. Качественно. Низкий поклон всем. Миллионы рублей собраны. Машин отвезли — сбилась со счету. Кто-то сидит в интернете, ищет, где дешевле купить, кто-то монтирует ролики, обрабатывает фото. Каждый может помочь. Копеечка, открыточка, письмо, что-то сделанное своими руками — каждый должен хотеть сделать радость, поделиться своим теплом.

— Скоро Рождество Христово. Что там ждут на праздник?

— Они ждут, что мы приедем. Иногда спрашиваю: «Ребята, что привезти?» — «Сами приезжайте». Иногда мы устраиваем там праздники. «Так, Сережа, пойдем торты покупать». «Ой, матушка…» — они сразу стесняются. Пьем чай, раскрепощаются, и всё уже хорошо.

Они любят, когда мы приезжаем. Наверное, просто какое-то разнообразие. Представляете, месяц, полгода или год смотреть на одни и те же лица. И тут вдруг новое лицо. Ничего, что в черном и в юбке и платке. Ашта, командир, говорит, что после нашего приезда уходит из глаз «мутная водичка», это когда глаза смотрят в никуда. Ты понимаешь, через что прошел этот парень. И нужно его вернуть обратно, чтобы опять появился ясный взгляд.

пирожки

— Кто такой настоящий герой с точки зрения нашей веры?

— Однажды я увидела ролик. Воин стоял над телом убитого врага и говорил примерно такие слова: «Так получилось, что ты встал на ту сторону, а я на эту. Мы, брат, стали друг другу врагами, и очень жаль. Нас убивают — мы убиваем. Нам бы с тобой объединиться и пойти против настоящего врага, который столкнул нас, сделав врагами». Это слова истинного воина, который понимает суть этой войны. Думаю, это и есть настоящий герой. И, конечно, тот, кто готов положить жизнь свою за друзей своих. Тот, который смог побороть себя внутри себя. Ведь, наверное, бывает очень страшно пойти туда, куда надо пойти, пойти и убивать, чтобы защитить. И чтобы не убили потом твою мать и твоих детей.

Беседовала Ольга Косякова

Фотографии из личного архива героини и интернета

«Господи, не лиши меня дороги!» (часть 1)>>

27.12.2023