Архимандрит Савва (Мажуко) — насельник Свято-Никольского монастыря в городе Гомеле, друг нашего монастыря и частый гость православного фестиваля «Радость». В Рождественский пост мы говорим с о. Саввой о призвании христианина, свободе личности и о том, почему главное слово христианина — «благодарность».
— Отец Савва, что такое Промысл Божий о человеке?
— Я могу устраивать свою жизнь по-разному, и Господь дает мне возможности, разум, сердце, чтобы наладить свою жизнь должным образом. Но Господь находится в вечности, Он вне времени. Перед Его лицом я уже умер, но еще не родился. Когда мы говорим о Промысле Божием, мы забываем этот простой элемент уравнения. Перед лицом Бога вся наша биография уже случилась. Но внутри того пространства, где я сейчас эмпирически нахожусь, я могу доказывать свою верность Господу, а могу и ошибаться.
— А что Господь ждет от нас?
— Все заповеди, которые есть в Писании, я бы свел к одной — «Будь». Господь хочет от человека только одного: чтобы он был.
В моем любимом романе Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков» есть эпизод, когда мальчик обнаруживает самое важное про себя: что он есть, он жив. Когда человек учится благодарить, он открывает в себе этот великий дар. Быть живым — это очень хорошо. Не быть — очень плохо.
Господь нас вызывает к бытию. Он поощряет всякое многообразие, Он любит живое. Он хочет, чтобы БЫЛО, было много, и всё это ликовало и радовалось тому, что оно есть.
Не важно, какое у человека образование, болен он или здоров, на престижной работе ли он работает, самое главное — он есть. Родители, любящие своих детей, это прекрасно понимают. Ребенок, пусть даже он болезненный, неразговорчивый, неповоротливый, есть — и это прекрасно.
Сатана наоборот — живое не любит. В Евангелии от Иоанна Господь говорит, кто такой сатана, — он человекоубийца от начала. Он не хочет живого. Как только у нас появляется мысль убрать что-то живое, убить — это сатанизм.
— У меня есть много православных знакомых, которые уверены, что Бог нам дал свободу воли, и мы сами рулим своей жизнью. Как это соотносится с Промыслом Божиим о нас?
— У меня была встреча со студентами, и одна девочка спросила: «Если Бог — это справедливость, почему Он меня не спросил, хочу я быть или нет»? Фундаментальная мысль, которая первой должна прийти человеку в голову, как только он продвигает идею о том, что мы полностью свободны и можем конструировать себя как хотим!..
Когда касаемся этой темы, нужно задать правильную тональность, как это бывает у музыкантов. Очень важно, чтобы произведение звучало в той тональности, в которой его написал композитор, потому что, если дать на полтона ниже, всё посыплется. Исходная тональность в этой теме — смирение. Непопулярная нынче добродетель, но очень важная. Она состоит в том, что человек вдруг открывает свою сотворенность. Он понимает, что не он автор самого себя, что у него есть Создатель, как у музыкального произведения есть композитор, у романа — писатель, у картины — художник. Я — роман, песня, картина. Меня кто-то написал. Сложно представить картину, которая может дуться на художника, потому что она не хотела быть картиной, а хотела быть, скажем, лимонадом.
Можно, как Гамлет, выкрикивать «Быть или не быть?», но, чтобы задать этот вопрос, нужно как минимум быть. Ты уже есть.
И если мы — христиане, мы понимаем: если я есть — это навсегда. И то, что ты умрешь, принципиально ничего не поменяет, потому что ты воскреснешь.
В подростковом возрасте меня мучило непонимание, почему я родился в городе Гомеле в микрорайоне Сельмаш. Почему я, человек, который с детства очень любит литературу, поэзию, музыку, расту в окружении, где меня не понимают? Почему я родился в это время, в этом месте, от этих родителей — в обычной рабочей семье? Нет фамильного замка, который был бы записан на мое имя, и баронского титула, который ждал бы меня в будущем. Я этого не выбирал. Меня об этом никто не спросил.
Так вот, если главные настройки выбираю не я, где же та самая фундаментальная свобода? Значит, нет у нас полной свободы, не мы всё решаем.
Сейчас говорят: «Ты можешь быть кем угодно». Но мы не конструируем себя. Ты не можешь быть кем угодно. Мужчина, который захотел быть женщиной, всегда будет мужчиной, который захотел быть женщиной. Азиат будет азиатом, афроамериканец останется афроамериканцем, пингвин — пингвином, ничего ты с этим не поделаешь.
Когда у моего младшего брата родился третий ребенок, мы с изумлением обнаружили, что он буквально повторял все черты нашего умершего дедушки. То есть даже мое тело не вполне мое, это нечто заемное. Вот черты моих далеких предков, которые сошлись во мне сейчас. Ведь ты не сам по себе, ты часть большого рода и приобщен к его жизни. В наших телах и душах живут память и даже желания наших предков, с этим тоже нужно считаться. Незаконченные семейные истории продолжают жить в тебе, требуют какого-то разрешения. Я не выбирал свой род, но я несу за него ответственность. Мудрые люди благодарят Бога, когда у них в роду появляется монах или священник, который может вымаливать род, возводить к Господу это большое тело семьи.
Да, мне дано определенное зерно свободы, но нужно ясно осознавать меру этой свободы. Способность вступать с Богом в спор, формулировать свое отношение к тому, что Он вызвал нас в бытие — это и есть наша свобода.
Но при этом в том пространстве свободы, которое у нас есть, мы можем сотворить что-то необыкновенное. В этом смысле мы СОтрудники Божьи.
Нам тоже дано право «порулить», как сын рулит машиной, сидя у папки на коленях. Господь действительно иногда дает нам управлять «автомобилем». Но при этом Господь каждого ведет, присматривает, как Отец. Поэтому для нас очень важно Божье имя — «Отче». Это такой Папка, у Которого крепкие руки, и Он всегда прикроет, вытащит из беды, порешает наши вопросы. Я могу на Него рассчитывать, что бы ни случилось.
— Вы сказали, что важно, чтобы человек испытал чувство «я есть, я жив». А что такое быть живым для христианина?
— Важно, чтобы человек был достоин своего призвания. Апостол Павел говорит: «Тебя Господь призвал». Апостол апеллирует к тому таинственному моменту, который есть в биографии у каждого христианина. В богословии митрополита Антония Сурожского это называется «встреча». Апостол Павел, как мне кажется, определил это более точно — как призвание.
Господь каждого из нас когда-то позвал.
И не просто позвал — Он подобрал. Притча о милосердном самарянине об этом. Я шел, бродил по диким местам, на меня напали разбойники, меня изранили, я валялся никому не нужный при дороге в пыли. Господь подобрал меня, израненного, больного, омыл мои раны и привез в гостиницу. Церковь — это гостиница. Гостинник — это священник.
Так что, можно сказать, Господь нас призвал. Может быть, доверил нам маленькое служение — благовествовать истину Христову. Это призвание — большое дело. И первые христиане говорили про себя — «мы призванные». Я думаю, они произносили это с восторгом. Потому что апостол Павел говорит в Послании к Коринфянам: Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное (1 Кор. 1: 26). То есть это были какие-то «тени» в этой жизни, люди неуспешные. А Господь почему-то подобрал, призвал именно их. И не просто призвал для того, чтобы они отдыхали в гостинице, а чтобы несли свое служение. И каждый христианин тоже своего рода гостинник, который может потрудиться ради своих ближних.
Призвание — это событие грустное и прекрасное одновременно, потому что это свидетельство о том, что я был болен, изранен и меня спасли.
И поэтому мне надо вести себя в церкви скромнее: это не я пришел спасти церковь, а меня спасли. И для меня это важнейшее событие в жизни и повод для благодарности.
— Какой смысл надо вкладывать в слово «благодарность»?
— Есть два уровня благодарности — общехристианский и общечеловеческий. Любой нормальный человек, если он не суетится, если он живет естественной природной жизнью, рано или поздно обнаруживает, что он жив, и он жаждет кому-то за это сказать «спасибо». В этот момент он совершенно естественно открывает Господа, пусть даже еще и не осознает Его как Спасителя, но только предчувствует Его.
Другой уровень — христианский, когда мы говорим «спасибо» за то, что мы спасены. Потому что центральное понятие в христианстве — это спасение. И это не противоречит первому уровню, это его обогащает и раскрашивает новыми красками.
Продолжение следует….
Беседовала Ольга Демидюк
Фотографии из архива Свято-Елисаветинского монастыря
12.12.2023
