«Вдохновляюсь ощущением близости Божьей»

Вот уже более двух десятков лет Лариса Нежборт — иконописец, жена священника, многодетная мама — несет послушание как сестра милосердия. Мы встретились с матушкой, чтобы поговорить о милосердии, о том, почему служение в больнице для нее так важно и нужно.

— Матушка, можно сказать, что Вы в служении старожил — в этом году исполнилось 26 лет, как Вы в сестричестве и ходите в больницу…

— Служение нужно прежде всего для меня самой, чтобы быть в деле Божьем постоянно. За это время менялась манера общения с людьми, меньше стало ожиданий, а больше снисходительности. Раньше казалось, что всё зависит от тебя — как скажешь, сколько внимания уделишь человеку. А на самом деле такой взаимосвязи нет, и об этом говорят многие сестры. Бывает, уделишь много времени и внимания человеку, а он в итоге не придет потом к священнику принять таинства. И наоборот — пара твоих слов может принести большой плод кому-то.

Мне необходимо служение, чтобы быть в деле Божьем постоянно.

Меня всегда вдохновляли слова отца Андрея Лемешонка о том, что если человек несет послушание в Церкви, то это очень большая помощь для его духовного роста, нежели когда человек бывает в храме лишь по выходным. Это тоже очень хорошо! Но если человек именно служит в Церкви, то духовная жизнь его складывается иначе. Батюшка так и говорил, что «в духовном плане год идет за два».

— Что поменялось в Вас за годы служения в сестричестве?

— Не могу сказать, что я показательный пример служения и исполнения всего, что положено, при храме. После того как я стала многодетной мамой, из-за хлопот с детьми нередко прибегаю в храм только к окончанию службы, к выносу Чаши. И вот тогда служение в больнице, беседы с пациентами о вере, воскресные собрания, общение со священниками, сестрами — всё это помогает восполнять эти духовные пробелы.

— Расскажите о женщинах в Вашей семье. Жертвенность, милосердие — эти качества Вас с ними объединяют?

— Когда я общаюсь с девушками, женщинами, всегда обращаю внимание на такие качества, как нежность и мягкость. Всегда немного завидую этим качествам, потому что в себе чувствую их нехватку. Наблюдая и анализируя, я сделала вывод, что эти качества — наследственные, связаны во многом с тем, обладали ли ими мамы и бабушки, как их проявляли…

Мою маму, к примеру, сложно назвать мягкой. Ее характер довольно строгий, требовательный. Она не железная леди, но о мягкости, кротости я не могу сказать.

Мама из семьи военного. Они с папой попали в Беларусь по распределению из России, когда окончили институт. Приехали работать геологами. Оба родителя — с характером, энергичные, импульсивные. Сколько помню, родители часто разговаривали на повышенных тонах. Несмотря на такие характеры, они никогда не были равнодушными людьми.

Помню такой случай. Мама ведет меня из детского садика. Мы идем по тротуару. Я вижу, что впереди девушка падает в обморок. Люди проходят мимо. У меня тоже было такое желание — быстрее уйти. А мама моя поступила не так, как все, — она подбежала к этой девушке, начала ее поднимать, помогла прийти в себя. Вот это неравнодушие моей мамы компенсировало, наверное, многие ее не совсем женские качества. Она человек горячий, у нас есть и украинские корни, и молдавские, и казацкие.

В нашей семье любили книги, по вечерам нам с братом часто читали. Мой папа — меломан, в доме у нас было много пластинок. В старших классах школы я увлеклась рок-музыкой. Целая стена в моей комнате была увешана портретами кумиров: «Битлз», «Роллинг Стоунз», «Дорз», «Кино»…

Когда на первом курсе художественного училища я пришла к вере, то плакаты сняла, а так как стена была восточной, повесила на ней иконы. «А, идолы сменились!» — критиковала мой образ жизни и поведение мама. Я тогда и вправду погрузилась в Православие со всем пылом неофита, было много перекосов.

Через какое-то время мама тоже пришла к вере. Теперь она, наоборот, упрекает меня, что я мало молюсь.

Сейчас родители сестры Ларисы Нежборт живут в Слуцке. Там есть храм и даже небольшой монастырь. Мама матушки Ларисы — активная прихожанка — смогла приобщить к вере и своего мужа. Он крестился. Родители сестры Ларисы обвенчались. Теперь они оба соблюдают посты и вместе читают молитвы.

— Я помню, как бабушка по маминой линии учила со мной молитву «Отче наш». Она пришла к вере лишь на пенсии. У нее была глубоко верующая мама, а старшая сестра под старость даже приняла иночество. Бабушка всю сознательную жизнь была атеисткой. Она жила в Новочеркасске. В храм ходила, но очень редко — освятить куличи и набрать освященной воды. Однажды, зайдя в храм, бабушка услышала проповедь архимандрита Модеста (Потапова) — он почитается сейчас как старец. Архимандрит говорил проповедь о молитве «Отче наш». И так говорил, что ее сердце загорелось верой.

Меня бабушка покрестила в 13 лет. Причастилась я впервые на первом курсе художественного училища. Там же познакомилась со своим будущим супругом (отцом Сергием Нежбортом). После училища он поступил в Академию искусств продолжать художественное образование. Священником стал гораздо позже.

— Помните ли Вы свою первую исповедь?

— Первый раз я попала на исповедь к отцу Андрею и стала прихожанкой Собора святых апостолов Петра и Павла в Минске. Начала ходить на беседы. В 1995 году образовалось сестричество. Когда я видела сестер в этом красивом белом облачении на акафисте святой Елисавете по воскресеньям, то испытывала только одно желание — быть рядом.

Для меня было не важно, чем сестры занимаются и куда ходят. Мне было важно быть с ними!

Со всеми мы были знакомы, так как были прихожанками одного храма. Но их взяли в сестричество, а меня не брали. На мои просьбы отец Андрей отвечал отказом в течение целого года. Я продолжала приходить на воскресный акафист. После его чтения сестры шли в приходское здание пить чай с батюшкой, а я стояла под дверями и чуть не плакала — так мне хотелось быть с ними.

И вот 27 сентября 1997 года вечером я в очередной раз на исповеди прошу батюшку взять меня в сестричество. И он вдруг соглашается!

Так началась моя история в сестричестве. На следующий же день мне выдали облачение, и нужно было идти на служение в республиканскую психиатрическую больницу. За каждым отделением была закреплена своя сестра. Мне поручили ходить в 31-е отделение. Там лежали пациенты с неврозами и депрессиями.

Помню, как я шла туда первый раз. Мне было 19 лет. Переживала, что у меня нет опыта общения с пациентами, не знала, что буду им говорить. А батюшка Андрей говорил нам тогда: «Не надо переживать о том, что говорить. Через вас будет говорить Господь. А ваше дело — только открывать рот».

Я восприняла этот совет совершенно буквально! Захожу в свое отделение. Медперсонал помог собрать пациентов. Все сидят и ждут, что же я им скажу. А я, буквально следуя словам отца Андрея, открыла рот и — тишина. Что такое? Почему Господь через меня ничего не говорит?! Повисла неловкая пауза. Санитарочки стали тогда мне помогать, задавать наводящие вопросы о вере в жизни человека. Так, постепенно, я начала свое служение.

братья и сестры

— Служение сестер милосердия в больнице — это не физическая помощь. Главная задача — это подготовить пациентов к приходу священника, к таинствам Исповеди и Причастия. Сестра милосердия — это помощник священника. Также задача сестры — быть в постоянном внимании к людям, беседовать о вере, о церкви, о спасении души…

У меня в отделении лежали люди с неврозами, с бессонницей. Опытным путем я пришла к тому, что собирать их всех вместе и проводить общую беседу — не так эффективно. Лучше беседовать индивидуально. Очень часто моя роль сводилась просто к роли слушателя. Для человека, которому тяжело, гораздо важнее не получать какие-то советы, а чтобы его просто кто-то выслушал с состраданием.

сестра милосердия матушка лариса

Долгое время я ходила к пациентам больницы в Новинках. Потом мне показалось, что этой нагрузки для меня мало, и я попросилась еще во 2-ю клиническую больницу, в отделение реанимации.

Как в сестричество я пришла с желанием быть ближе к батюшке, к сестрам, так и в реанимацию пошла, надеясь получить в первую очередь и личную пользу для себя.

Когда-то я услышала фразу, что уход за тяжелобольными людьми помогает исцелению от страстей. И эта фраза стала для меня решающей.

Что поражает меня в реанимации — как в одной палате люди по-разному реагируют на приход сестры милосердия и священника. Лежат два человека в одинаково тяжелом состоянии. Один говорит: «Как я рад, что вы пришли!» А другой тут же: «Вы что, не видите, что мне плохо? Уходите». Оба — на пороге вечности, и такое разное отношение.

Я много размышляла: почему так? И увидела взаимосвязь: если в детстве ребенок соприкасался с церковной жизнью, то это в дальнейшем обязательно будет иметь плод. Молитва бабушек, празднование Пасхи, Рождества — всё вспоминается, и даже спустя долгое время душа откликается на духовный призыв. А у того, у кого не было этого духовного опыта, возникает неприятие церкви, священника.

матушка лариса

— Вы — мама четверых приемных детей. Их воспитание требует внимания, сил, зачем Вам еще послушание в больнице?

— В первую очередь это важно мне самой. Я верю в закон сохранения энергии: всё, что ты потратил, обязательно вернется. Возможно, не таким же образом, но вернется. Когда человек искренне делится энергией любви и внимания, это не может кануть в пустоту. Не важно, где это служение — в больнице или в своей семье. Благодарность может прийти с любой стороны. Пусть не в этой жизни, пусть в будущей. И дело не в стакане воды, который дети могут подать в старости. Ничего никуда не исчезает. Как и энергия молитвы не исчезает бесследно. Старец Софроний (Сахаров) писал, что преподобный Серафим Саровский молился о самом себе, но его молитва влияла и влияет на весь мир.

Служение вдохновляет ощущением близости Божьей. Если в тебе есть жертвенность, есть желание помогать, то просто делай.