«Господь привел меня и разрешил остаться» (ч. 1)

Бывают люди, рядом с которыми легко и спокойно. Чаще всего это те, кто умеет радоваться мелочам и благодарить за всё. Сестра Мария Александрова такая. Она старается видеть красоту во всем и жить, доверяя Богу. Мария поет в храме святителя Нектария Эгинского на территории дома-интерната для детей-инвалидов с особенностями психофизического развития, здесь же в алтаре висят три иконы, которые она написала к освящению этого храма. Недавно ее благословили носить сестрическое облачение.

«Оглашенные, изыдите!»

— Я родилась и выросла в России, в православной семье, где все были связаны с Церковью, — рассказывает Мария. — Мой папа — приходской староста, занимается строительством и реставрацией храмов, мама работает в православной библиотеке. Родители с детства рассказывали мне о Боге, читали Библию, жития святых. С младенчества меня водили в храм и причащали, но еще в раннем возрасте у меня проявились симптомы духовного недуга — я не могла переносить службу, словно какая-то сила выталкивала меня из храма. Особенно трудно мне становилось после возгласа «Оглашенные, изыдите!». Начинало вдруг темнеть в глазах, подкатывала тошнота, я ощущала удушье, и мне казалось, что если я тотчас не выбегу из храма, то умру прямо на месте. Сейчас я понимаю, что нужно было терпеть хоть до обморока, только не выходить. Но тогда у меня не было сил на это, да я и не понимала, для чего мне нужно это терпеть.

Несмотря на православное воспитание, Бога я тогда совсем не знала и боялась. Мне казалось, что это строгий Судья, Который следит за всеми моими проступками, чтобы осудить меня и жестоко наказать.

«Спаси меня, пожалуйста, но только не сейчас»

— Исповедоваться я не могла, потому что мне делалось плохо, как только я приближалась к священнику: сознание становилось туманным, мысли путались, и я начинала судорожно перечислять какие-то чужие грехи, а своих настоящих грехов назвать не могла, что-то мешало мне. Так и шла причащаться, не покаявшись. С каждым годом становилось тяжелее, я стала посещать храм всё реже, потому что богослужение ассоциировалось у меня только с чувством страха и удушья.

В подростковом возрасте я совсем перестала ходить на службы, в воскресное утро просто не могла встать с кровати. Меня будто парализовывало, и внутри себя я словно слышала голос: «Нет, сегодня мы туда не пойдем». И только когда служба подходила к концу, я находила в себе силы подняться. Молиться у меня тоже не получалось, потому что я не могла взять в руки молитвослов. Даже если и открывала его, то мне тут же сдавливало голову, и я не могла прочесть ни строчки, буквы словно уплывали от моего взгляда.

две девушки

Иногда я просто просила Бога: «Спаси меня, пожалуйста, но только не сейчас». Мне казалось, что Господь спасает только через скорби, через потерю того, чем мы больше всего в жизни дорожим. Однажды я всё же нашла в себе силы и решила в первый раз прочесть вечернее правило. Не помню уже, что я ощутила тогда, но когда уснула, то увидела, что стою над своей кроватью и наблюдаю со стороны, как я сплю, а внутри меня мужской голос продолжает произносить те молитвы, которые я читала перед сном. Я тогда испугалась и решила, что больше молиться не буду.

Опасные эксперименты

— Когда мне исполнилось 16 лет, я вдруг ощутила сильную потребность в духовном поиске. И так как в храм дорога была, как мне казалось, закрыта, то я с головой погрузилась в эзотерику. Начала экспериментировать, применять на себе разные «практики», и буквально сразу же для меня открылась дверь в потусторонний мир, чему я была несказанно рада. Мне начали сниться сны, которые сбывались, я стала видеть разные вещи из духовной сферы, которые не видит человеческий глаз, например, могла определять по фотографии, жив или мертв запечатленный на ней человек. Сначала меня это очень увлекало и вдохновляло, но вскоре я начала духовно болеть: стали проявляться тревожные, панические состояния, появились разные страхи. Жизнь стала для меня настоящим кошмаром.

«Стала иконописцем, получила хорошую работу…»

— К счастью, на тот момент я уже заканчивала художественный лицей, начала готовиться к поступлению в академию, и это отвлекло меня от оккультных занятий. Потихоньку я стала приходить в себя и в конце концов переключилась на более практичные вещи, потому что нужно было взрослеть и начинать строить свою жизнь. Удивительно, но поступать я почему-то решила на иконописный факультет.

Меня всегда привлекали иконы, потому что я видела в них что-то неотмирное, какую-то тайну, с которой мне всегда хотелось соприкоснуться.

Моя склонность к мистическим поискам сыграла здесь решающую роль, и я поступила сразу в два института на факультеты, связанные с иконописью.

Примерно в то же время я вышла замуж, и это окончательно отвлекло меня от юношеских «духовных исканий». Так прошло десять лет. За это время я окончила учебу, стала иконописцем, получила хорошую работу и начала жить в свое удовольствие.

с праздничным тортом

«Летаргический сон»

— В храм я так и не ходила, оправдывая себя тем, что качественного технического исполнения в моей профессии вполне достаточно, поэтому я не обязана связывать свою жизнь с Церковью. Но в то же время меня не покидало чувство, что со мной что-то не так. Я как будто не принадлежала себе. Это очень трудно объяснить, но я словно не жила настоящей жизнью, а как бы через мутное стекло наблюдала, как что-то по-настоящему важное и хорошее проходит мимо меня. Это было похоже на летаргический сон, но с открытыми глазами, и я не могла ничего сделать для того, чтобы очнуться, освободиться. Еще я иногда думала о том, что после смерти мне придется пойти в ад, потому что я за всю жизнь ни разу не исповедовалась и уже вряд ли смогу это сделать. Я настолько смирилась с этой мыслью, что потеряла всякую надежду на спасение и пыталась просто жить настоящим днем, получая удовольствие от мирских благ. Сейчас я понимаю, что всю свою жизнь до прихода в монастырь прожила в аду. Но тогда мне казалось, что это нормально, потому что вроде бы все вокруг так жили.

До и после

— В Минск я впервые попала с паломнической экскурсией сестер милосердия из папиного храма. Монастырь меня тогда совершенно не интересовал, мне хотелось поглядеть на родину моей бабушки — Полоцк, который входил в маршрут поездки, и попробовать «настоящей» белорусской еды. Только из чувства приличия я решила сходить с сестрами на все мероприятия и немного постоять на службах. В первый же день нас провели с экскурсией по храмам монастыря. Меня сразу поразила атмосфера этих храмов, она была какая-то особенная, не такая, к какой я привыкла. Всё было словно окутано светом, и мне не хотелось уходить. Я с восхищением рассматривала иконы, фрески, мозаики.

Особенно меня поразили люди, служащие в монастыре. Они были настолько светлыми, живыми и настоящими, что у меня сразу возникло чувство, будто я попала в большую добрую семью.

На вечер было запланировано посещение интернатов. Во взрослый я сходила с интересом, а в детский решила не идти: мне очень не хотелось смотреть на больных детей. Когда группа уже двинулась к храму святителя Нектария, я тихонько отделилась от сестер и пошла в сторону магазина. Какое-то внутреннее чувство заставило меня оглянуться. Я посмотрела назад и увидела, что одна из сестер тоже обернулась и смотрит на меня. И тут мне стало стыдно, что кто-то видит, как я бросаю группу. Я развернулась и нехотя пошла вслед за остальными. У меня каждый раз холодеет внутри, когда вспоминаю этот момент, потому что он был решающим в моей жизни, разделив ее на «до» и «после».

сестра Мария

«В этот момент я почувствовала Бога…»

— Как только я переступила порог храма, со мной тут же начало происходить что-то необыкновенное. Я вдруг поняла, что шла сюда всю свою жизнь и что теперь я дома, и с этого момента всё уже не будет как прежде. Храм был настолько непохожим на те, к которым я привыкла! Он напоминал, скорее, комнату в деревянном доме и был до отказа наполнен детьми, беспокойными, кричащими, мычащими, но мне вдруг среди них так стало хорошо, как будто на меня надели кислородную маску. Я поняла, что здесь мое место.

Акафист тем временем подходил к концу, все выстроились в очередь на помазание. И тут я увидела отца Валерия Захарова и узнала его. Я как будто знала его всегда, с самого начала моей жизни. Когда подошла моя очередь, он помазал меня маслом, покропил водичкой и сказал: «Христос воскресе!», и в этот момент я поняла, что свободна. Тьма, которая все эти годы была внутри меня, куда-то исчезла, как будто пелена спала с глаз. Я вдруг увидела мир совершенно другим и поняла, что до этой минуты просто не жила. Я как будто получила второе рождение, только уже по-настоящему. И самое главное, что в этот момент я почувствовала Бога. Это чувство невозможно передать словами, я даже не буду пытаться это сделать, скажу только, что ради этой встречи стоит претерпеть любые мучения, что угодно, лишь бы хоть раз почувствовать Его прикосновение. И я поняла, что теперь до последнего буду бороться за то, чтобы снова не потерять эту свободу.

сестра милосердия