«Господь отнимает на десять единиц, а дает на сто» (ч. 2)

— Часто я делаю какие-то вещи по зову сердца, не анализируя и не взвешивая происходящее, — продолжает сестра Татьяна. — Так же было и с реанимацией: я знала, что мне нужно быть именно здесь. В этом отделении становится не важно, воцерковлен человек или нет, мусульманин или христианин, — вот они все сейчас лежат голенькие и все равны. И за каждого болит сердце.

Послушание в больнице — это возможность наблюдать за людьми и удивляться Божиему Промыслу, Его попечению о людях.

Мне посчастливилось вместе с отцом Валерием причащать и соборовать свою бабушку. Ей было 92 года, когда ее привезли в реанимацию с обширным инфарктом. Мне казалось, что мы ее соборуем и причащаем уже в последний путь, но бабушка, слава Богу, прожила еще около полугода.

Чудесных историй много. Недавно у нашей коллеги ушел в вечность супруг, Царствие ему Небесное. У него был рак головного мозга. Состояние тяжелое, он урывками приходил в сознание. Нам нужно было его причастить, а у него во рту находились две большие трубки, просвета практически нет, и отсутствовал глотательный рефлекс... Накануне вечером отец Сергий Храпицкий прочел разрешительную молитву, а наутро мы стояли над больным вместе с батюшкой, молились и не понимали, как быть. По-человечески его причастить было невозможно.

Отец Сергий — с таким дерзновением батюшка… Я стояла рядом, ждала его решения и просто молилась: «Господи, сделай что-нибудь, чтобы больной причастился». И вдруг отец Сергий говорит: «Причащаем».

К этому моменту мужчина пришел в сознание (насколько это возможно в его состоянии). Я гладила его по руке: «Сейчас будем причащаться». И вдруг увидела, как он затаил дыхание, как будто перед прыжком, — так он ждал Причастия… Отец Сергий просто чудом попал в просвет между трубками, бинтом, языком, и вдруг Владимир глотнул! А потом еще раз! Вот как это возможно объяснить?! По медицинским показателям это было совершенно невозможно. Но невозможное человекам возможно Богу (Лк. 18: 27). Это было его последнее Причастие.

— Много случаев было, когда причащали человека уже в последний путь, а потом он внезапно, вопреки всем прогнозам врачей, выздоравливал. Вот один из последних случаев. Аллу, лет около шестидесяти, реанимировали после клинической смерти. Она находилась в крайне тяжелом состоянии, врачи давали отрицательный прогноз. Мы всегда выкладываем в вайбер-группе списки имен, за кого нужно помолиться, и сестры молятся. Через какое-то время я прихожу на послушание, а Алла кушает. «Это Вы, Алла?» Она кивает головой: «Да». «Я была, когда Вас привезли!» — я не могла скрыть свое удивление и восторг одновременно. Она начала плакать. «Вас же Господь вернул! Мы так молились, чтобы Вы выжили!..» — мы обе заплакали.  Алла еще не могла говорить, но мы понимали друг друга без слов. Мы успели ее еще два раза причастить, и вскоре женщину перевели в общую палату. Вот какова сила молитвы.

Иногда врачи говорят: «Ну  можете причастить, но вариантов особо нет». А человек вдруг выздоравливает. Или наоборот: человек мучается, а после Причастия вскоре уходит.

Помню, как старшая медсестра делилась, что, пока нас не было на послушании две недели (в Великий пост батюшек не хватает, и случаются перерывы в исповеди и Причастии), статистика смертей значительно возросла. И такую связь замечает даже неверующий персонал больницы.

— Больница — это школа любви, милосердия и воспитания христианских добродетелей. Мне кажется, я еще до конца не осознаю глубину служения. Но чувствую, что это что-то такое большое… Душа чувствует, но объяснить, облечь в слова не получается.

Наше служение учит прежде всего любить, отдавать, жертвовать. На мой взгляд, можно поставить знак равно между «служением» и «быть православным христианином». Это путь, удивительный и красивый. Если ты на него вступаешь, Господь никогда не оставит — всегда будет вести и точно выведет. Я в это верю.

Мне кажется, что готовым к послушанию в больнице ты не будешь никогда. Вот почему я всем советую прийти и попробовать. Время — ценнейший ресурс, который дан нам Богом. Как говорит моя сестра: «Лучше делать и жалеть, чем не делать и жалеть». Если бы в тот момент, когда брала у отца Андрея благословение, я осознавала, что происходит и что меня ждет, я бы с большей долей вероятности испугалась и не оказалась бы в больнице. И что бы со мной тогда было? Я с ужасом об этом думаю.

 Послушание в больнице нужно прежде всего тебе. Если есть хоть малейший зов, надо обязательно идти и пробовать. Тем более тебя сразу никто одного не оставит. Сначала ты ходишь вместе с опытной сестрой и просто смотришь, что к чему.

Послушание сестры милосердия — это то, что невозможно объяснить словами и понять разумом — только сердцем и душой.

Часто сестер одолевают сомнения: «А вдруг я не смогу ходить? А вдруг дети заболеют? А вдруг я не буду успевать?» Я точно могу сказать, что если есть желание, то Господь уберет все препятствия, выстроит всё наилучшим образом так, как ты и предположить не мог. Бывает, что поспал 3–4 часа, а у тебя послушание на клиросе. Едешь, и голова ничего не соображает, даже текст тропарей не можешь прочесть, не то что петь. А Господь в нужный момент тебя «включает» и Сам за тебя всё делает.

— В общем, не попробовав, никогда не поймешь, что это такое и как много Господь дарует благодати, а страхи и сомнения останутся. Все сомнения не от Бога, особенно если дело хорошее. Для меня страх и сомнения, наоборот, знак того, что нужно действовать. У меня так и с хором матушки Марии Бахваловой получилось. Я даже мечтать не смела петь в монастыре на клиросе — где я, а где монастырский клирос… Хотя близкие говорили: «Иди попробуй». И я решила попробовать.

Матушка Мария терпеливо ко мне относится, хотя не всё получается так, как хочется. Надо смиряться. Господь исцеляет от гордости, которой много: как только у меня что-то получается, я сразу становлюсь как воздушный шарик. Клиросное послушание для меня сложное, потому что происходит серьезная внутренняя борьба. Но Господь врачует очень мягко, с любовью.

Петь в монастыре на клиросе, быть причастной к службе — для меня большое счастье. Первую свою службу я пела на Благовещение тоже, видимо, неспроста — такое покровительство от Божией Матери, Чью заботу и любовь я тоже ощущаю, Ее большое сердце, в которое все вмещаются.

— Сестричество и монастырь — это моя жизнь. Я недавно уезжала в паломническую поездку, и по приезде Господь дал щемящее чувство любви к этому месту… У меня такое было впервые: я стояла на службе и понимала, как люблю монастырь, отца Андрея, наших батюшек. Я сияла, как рождественская звезда.

Сестричество и монастырь — часть моей души. Как родители, Родина. То, что уже навсегда будет со мной. Сердце сюда тянется. Только вот я пока ничего не могу дать. Мне хочется жить по-другому, принести добрый плод, но пока как есть.

У меня сейчас непростой период, когда, как говорит отец Андрей Лемешонок, «надо понести себя». За каждое слово, действие идет борьба. «Якоже бо свиния лежит в калу, тако и аз греху служу» (из канона покаянного ко Господу. — Прим. ред.). Сейчас открывается много неприглядного о себе. Нужно это состояние потерпеть и принять, при этом не впадая в отчаяние и уныние, как-то балансировать между двумя этими состояниями, искать золотую середину. Не унывать и надеяться, что Господь исправит. Бог может даже из этих камней сотворить детей Аврааму (ср.: Мф. 3: 9).

Когда одолевают нехорошие помыслы  и враг борет унынием, отчаянием и самобичеванием, я вспоминаю благочестивого разбойника и думаю: «Может быть, завтра Господь меня исправит…» О каждом есть Его Промысл, и мы не знаем, что будет завтра. Так что надежда есть. Нужно смиряться и верить, что Господь выведет. «Держи ум свой во аде и не отчаивайся».

— Да, периоды окаменения бывают у каждого. Важно помнить, что это часть пути. Когда случается так, что я действительно ничего не чувствую, внутри пусто, я подхожу к стенам реанимации и молюсь, чтобы Господь дал хоть что-то, чтобы наполнил меня, потому что я — камень. И Господь животворит.

Иногда такое состояние Господь попускает, чтобы мы задумались о своей жизни. Послушание не может быть только в больнице. В жизни я в страстях делаю, что хочу, а потом прихожу на послушание и становлюсь «благочестивой сестрой» — так не работает, это ложь. Чтобы приходить в больницу наполненной, нужно быть сестрой милосердия и в обычной жизни. Откровенно говоря, у меня не так. Я понимаю, как должно быть, но… И это надо принять, смириться. И несмотря ни на что, я должна продолжать служение, чтобы Господь через меня дал то, что Он может дать человеку, и помнить, что для Бога нет ничего невозможного.

Мне очень нравится совет одной нашей сестры, которая говорит, что каждый свой день нужно начинать заново. «Каждый день — это жемчужина». Нет «до» и «после», только «здесь» и «сейчас». Надо научиться проживать каждый день как новый. Я пока так не умею, но очень хочу научиться. После болезней и скорбей какое-то время получается жить «здесь» и «сейчас», а потом опять живешь то прошлым, то будущим. А надо просто жить. Как поется в советской песне: «Что же из этого следует? Следует жить, шить сарафаны и легкие платья из ситца…»

Беседовала Мария Котова

Фотографии Никиты Провлоцкого и Максима Черноголова

«Господь отнимает на десять единиц, а дает сверху на сто» (ч. 1)>>

02.08.2023