Почему душа не верит?

О проживании поста, покаянии и борьбе за веру сестры, братья и духовник обители о. Андрей Лемешонок говорили на одном из сестрических собраний.

Монахиня Филофея*: Каждый день душа ищет Бога, но всё как в тумане. Мысли приходят, уходят, и не всегда получается ясно видеть суть происходящего...

То, что мы слышим на богослужениях, это и есть наша жизнь в Церкви со святыми и с Богом.

Душа ждет время поста (говорят, что пост — это весна). Внешне ты ждешь даже с какой-то предосторожностью или напряжением, потому что не приучен к жертве телесной, она неудобна, но душа понимает и ищет поста как благости. Я думала: «В чем же тут душа находит благость?»

Пост для души — это когда Господь говорит ясно и четко, что Он ждет нашего покаяния и хочет простить любой грех, любую нашу неумелость, оплошность, неспособность делать что-либо хорошо перед Богом. И душа ищет этого прощения и любит Бога Милующего и Всемогущего, такого Великого, что Он может простить очень много. И хотя есть поиск и благодарность Богу, всё равно в душе остается какое-то неверие. Ты не решаешься сказать, что ищешь прощения у Бога, не решаешься поделиться с кем-то, открыться даже на исповеди, написать в тетрадке, потому что сомневаешься, насколько правильно ты это всё переживаешь. В тебе нет простоты и доверия к Богу.

Отец Андрей Лемешонок: А почему бы не спросить, не посоветоваться?

Монахиня Филофея: Спрос внешний должен исходить от полноты сердца.

Отец Андрей: Сейчас ты сказала такие красивые, величественные слова… Неужели с таким чувством ты входишь в пост? Немножко похоже на лозунги. Как раньше говорили: «Даешь!..» Это, конечно, красиво, но действительно ли ты переживала такое состояние, когда начинался пост, или ты только хочешь, чтоб такое было? Я, например, ни о чем таком высоком не думаю. Я знаю, что есть Устав Церкви и есть служба, где звучат молитвы. Ты, конечно, очень мало можешь услышать; но, даже если ты услышишь малое, в тебе что-то изменится.

Нужно довериться Богу больше, чем своему сегодняшнему настроению, состоянию, мыслям, потому что они разные и очень непостоянные. Нельзя ожидать: «Ох, в пост мы дадим жару, так покаемся!..» Трудно сказать, когда и каким будет покаяние. Надо бороться за веру — веру в то, что в этом богослужении, в этом строе жизни, который называется Православие, есть жизнь, настоящая жизнь. Ты к ней не причастен из-за того, что ты еще часть этого мира, а мир лежит во зле. Пост — это возможность прикоснуться к этому огромному богатству Церкви и ожить, вырваться из тесноты, повседневности и обыденности. Можно увидеть в себе грех.

Теоретически мы всё понимаем; люди прочитывают на исповеди тетрадки, но это без всякой жизни... Как сегодня вышел пономарь на литургии и так вяло: «Пойте Богу нашему, пойте...»*. От таких «Пойте Богу нашему...» запеть не очень-то и хочется. Как-то было немножко тоскливо от этого «Пойте...». И покаяние у нас такое же: «Ну, давайте покаемся, раскаемся...»

Монахиня Филофея: В акафисте Воскресению Христову есть слова, что Господь туне (даром. — Прим. ред.) прощает человека. Господь показал, что много Он может простить человеку.

Отец Андрей: Да уже простил давно. Только мы никого еще не простили.

Монахиня Филофея: Но внутри постоянно остается недоверие. Хотя душа хочет жить и проживать богослужение, и слышать эти слова...

Отец Андрей: Да, человек привык ко греху, ему непривычно жить без греха. Если ему сказать: «Ты святой, тебе прощено», он места себе не найдет. Помести его в рай, он там закричит: «Хочу куда угодно, хоть в темноту, хоть в пекло, что-то уже надоело!» Человек привык жить своим «Я». Убери это «Я» — что останется? Рожки да ножки.

Бог на нас не обижается, Он давно уже всё простил. А мы не хотим расставаться с грехом. Вот в чем дело. И мы лукавим. Иногда бывает, что люди честно говорят: «Ну да, я живу так, потому что не мыслю себя в другой жизни, потому что я пока не готов к этому, да и не хочу». А мы можем говорить «каюсь» и перечислять такие уже детали, такие занозы и шероховатости, и повторять это из раза в раз, как заезженная пластинка. И ты уже знаешь заранее, что «заиграет». А хочется спросить: «Что новенького у вас появилось в вашем слове?» Такое покаяние — скука. Всё ноет человек. Хорошо, если только ноет, а, бывает, начинает жаловаться на других, выдумывать какие-то трагедии. Где эти трагедии?

Монахиня Филофея: Душа стремится искренне воспринять Бога, а ты всё время ставишь перед собой внешние рамки. Вот, например, я услышала слова о том, что Господь прощает, — и боюсь сказать это вслух, с кем-то поделиться, потому что, думаю, может, я не так поняла...

Отец Андрей: Скажут: «Заболела мать Филофея».

Монахиня Филофея: Есть много «но». Думаешь, что Бог прощает только с таким-то или таким-то условием, только после того-то или того-то. Но ты видишь из жизни апостолов, что они предавали, разбегались — и Господь прощает, ест вместе с ними рыбу, мед...

Отец Андрей: Конечно, это же люди.

Монахиня Филофея: Сорок дней Христос ходит с апостолами, показывает им, что Он воскрес, хотя они не верят. Почему душа не верит?

Отец Андрей: Потому что мы за Бога всё решили. У нас свои материалистические представления, и мы не видим дальше собственного носа. В Православии вся полнота жизни, но православные люди этого не ценят. Если протестантам, чтобы выжить, нужен человеческий энтузиазм, человеческие отношения, то православным можно ничего не делать: лежать на диване, потом приплестись в храм, сказать «каюсь», сложить руки на груди, открыть рот, принять Причастие — и: «Всё, я уже спасен, я уже в Царствии Небесном».

Я сказал однажды, что если по-настоящему каяться, то надо было бы десять лет стоять на паперти со слезами, но это слово мы не вмещаем на сегодняшний день, оно для нас жестко. Нет людей, которые каются. Мы все себя оправдываем. Очень трудно, осознавая себя мертвым, говорить о жизни. Но, может быть, тем и ценнее слова о жизни, когда их говорит человек мертвый, когда человек, несмотря на весь свой внутренний беспорядок и безобразие, говорит слова о красоте и порядке.

---------------

* Имена монашествующих сестер изменены.

** Прокимен воскресный, глас 3-й.

20.06.2023