О постриге и монашестве (часть 1)

сестрическое собрание о постриге и монашестве

Какой он, путь в монастырь? Что переживают будущие инокини и монахини во время пострига? На собрании с отцом Андреем Лемешонком новопостриженные сестры поделились своим опытом.

Отец Андрей Лемешонок: Время, которое уходит в прошлое — Прощеное воскресенье, Великий пост, Страстная седмица, Пасха, потом Вознесение, Сошествие Святого Духа, Пятидесятница, — всё это мы проживаем в Церкви. И даже несмотря на наше невнимание, нашу несобранность, годы, проведенные в храме, на святом послушании, приносят плоды. И не надо думать, что ничего не меняется. Наше дело — трудиться, а оценка — в Боге. Оценку дает Христос.

Часто мы не видим настоящих героев, обманываемся, кем-то восхищаясь, кого-то превознося, а потом приходится разочаровываться. Но вот, к примеру, сестра рассказывала. На подворье человек есть больной, с двумя палками еле ковыляет; разговаривает, но не слышит ничего. Оказалось, что у него сломана шейка бедра. А потом он снова упал и вторую ногу повредил. Ходит через боль, но говорит: «Мне надо в храм!» Казалось бы, вот человек никому не нужен, бомж, но в нем такой дух! Как это ценно — увидеть этот дух в человеке! А как часто мы видим внешнюю, красивую оболочку, за которой пустота. Поэтому, конечно, важно быть в духе, переводить всё в «небесную валюту». Нужно обменять всё временное, тленное на нетленное. Все наши ценности, которыми мы живем во временном мире, важно обменять на те, которыми будем жить в будущем. И такой обмен нужно сделать здесь, пока мы на этой земле. Без этого обмена никакая внешняя оболочка нас не спасет.

Всё проверяется в испытаниях. Главное — не унывать, не пожалеть себя, принять, что происходит от руки Божией. Не только конфеты сладкие, но и уколы болючие нам нужны. Чтобы остаться с Богом, надо отказаться от себя.

Многие сестры вот уже и в монашество пришли, и должны бы жить иначе, а всё равно как были тетки, так и продолжают ими быть. И мне это ну просто невозможно! Обиды какие-то, сплетни… Но что есть, то есть. С этим нам нужно работать. Кто настроен на духовную жизнь, тот будет ее иметь. А у кого это просто временное пребывание и ум не в монастыре, а по земле волочится, то ну что? Ну что ты там найдешь, в земле? Земля еси и в землю отыдеши (ср.: Быт. 3: 19). А надо горе поднять себя.

Наши немощи помогают нам осознать полную зависимость от Бога. Особенно, когда плохо тебе. Вот мне было не очень хорошо накануне Тайной Вечери. Но я сказал тогда: «Пусть я умру, но всё равно пойду». Это было непросто. Но тогда, как я сказал это, враг уже не действует.

Мы себя жалеем и — проигрываем. Трудно рассчитывать на сестру, которая всегда себя оправдывает. Разве можно с таким человеком иметь диалог? Нет.

Чтобы отшлифовался человек и стало внутри всё светленьким, нужно много претерпеть, нужны большие волны, которые обтесают камни. Ну не станешь ты матушкой, пока ноги не будешь ближним своим умывать, пока не смиришься! Не станешь! И пока обман, пока лукавство — не станешь! Всё это фальшивка!

Нам предстоит нелегкая задача — победить своего ветхого человека и радоваться. В этом и есть духовная жизнь, а не в чем-то другом.

Вот такой вопрос задали: «Можно ли послушать рассказы новопостриженных инокинь и монахинь об их пути в монастырь и к постригу?»

Вот монахиня Каллиника. Совершенно не подходящий для монастыря человек: строптивая, гордая, непослушная. Ну, посмотрим, что с нею будет.

Монахиня Каллиника

Монахиня Каллиника (Нелюбина): Батюшка еще мягко сказал обо мне. Но Бог меня любит и Его пути — неисповедимы. То, что кажется, — по-человечески, а у Бога всё по-другому. И я этому радуюсь.

В монастырь я никогда не собиралась. Мама мне говорила с детства, что я не от мира сего, но что она имела в виду, я не спрашивала. В монастырь я попала именно за батюшкой — личность духовного отца. Воцерковление было резким, стремительным, как многое в моей жизни. Никакой последовательности. Прочла книгу «Отец Арсений». До этого не была в храме, но эта книга перевернула мое сознание — я ощутила, что мне нужен духовник. Поехала в храм Петра и Павла в Минске, обратилась к дежурному батюшке: «Мне нужен духовник». Он на меня посмотрел таким уставшим взглядом, с каким-то даже неверием. Сказал: «Вот вы всё просите себе духовника, а слушать его не готовы».

Потом в скором времени Господь меня привел к отцу Андрею на исповедь. Я начала посещать беседы и поняла: всё, это то, что мне нужно, то, что я искала. Всё было близко и дорого.

Когда в первый раз мне сказали «иди в монастырь», был страшный протест. А потом состояние поменялось на противоположное. Было ощущение, что Бог толкает в плечи, и иначе было невозможно. Я пришла в монастырь под Божиим покровом.

Монашество — это очень высоко, и я его недостойна. И к постригу я была не готова, хотя живу в монастыре немало лет.

Что я прожила? Свою недостойность. Бог дал мне это таинство, новое имя, которое я не сразу смогла принять. Был спор с Богом, была брань. Но было и что-то ценное, о чем говорить я пока не готова. Ощущение, что Бог меня поймал в силок. Поживем — посмотрим.

Монахиня Василисса

Монахиня Василисса (Старенькая): Путь в монастырь у меня был довольно гладкий: школа, воскресная школа, потом университет заочно, работала одновременно в монастыре, а после, как окончила университет, пришла в монастырь.

В подростковом возрасте был период, когда я не ходила в храм. Но потом осознано начала ходить. А в монастырь я решила пойти благодаря гласу Божьему: я его почувствовала и всё — решилась. Стала Василиссой. Спасибо сестрам — очень сильно я прочувствовала их любовь. После пострига эта любовь стала еще ощутимее.

Когда назвали имя новое — Василисса, — то пришла внутренняя радость, которая и не оставляла меня уже. Пребывание в храме — очень ценное время, хорошее. Сестры все рядом, у каждой — свое состояние после пострига, все вместе, дружно. Помню, мы находились в разных точках храма, кто где обустроил себе уголок. Я под лестницей была, свечку поставила, иконку. Как в домике в детстве — выходишь, а называешь друг друга уже новым именем. Интересный момент такой, как дети Божии. Слава Богу.

Дай нам всем сил, Господи, становиться новыми людьми!

Монахиня София

Монахиня София (Кладиева): Я пришла в монастырь поздно — в 62 года. И уже три с половиной года я здесь. Почему в наш монастырь? Сначала я думала поехать в другой, пожить там, и на меня нападала сильная тоска какая-то. Несколько лет я смотрела на сайте на жизнь нашего монастыря, и привлекло то, что здесь много творческих людей, активная жизнь идет. Потом я стала ездить сюда к батюшке на исповедь. Ему можно было рассказать всё абсолютно, не было никаких преград между мной и духовником. Когда, помню, спросила насчет монастыря, он сказал, что подумает. А на следующий день ответил: «Приходите». И у меня так вытянулось лицо от удивления и от страха! Батюшка даже засмеялся и сказал: «Когда решитесь, приходите».

Всё было в монастыре. Иногда мне казалось — всё, домой, домой. А потом понимала, что уже не смогу. Я такой человек, что сразу принять решение однозначное не могла, колебалась. Богу надоело это, видимо, и Он поставил точку в прошлом году. Летом я поехала домой к сыну в Мозырь. Перед этим взяла благословение у батюшки, а у игуменьи — не взяла целенаправленно, потому что понимала, что она может сказать «нет». А я так хотела поехать и решила, что не буду спрашивать, батюшка благословил — и хватит. И что вы думаете? Господь меня так хорошо вразумил! Правда, очень мягко. Я дома побыла два дня и на ровном месте сломала косточку. Потом смотрела меня женщина (она преподает анатомию) и спрашивала, как я могла сломать эту косточку, ведь она так глубоко расположена, такая маленькая… А вот Господь так устроил, что это произошло. Я всё сразу поняла: за что мне это, для чего и почему. Сразу ушли все сомнения и метания. Я поняла, что монастырь — это мой дом. И я хочу быть здесь. Я приехала на костыле назад. Заживать стало очень быстро, даже врач не поверил. А я просто молилась. Вот так Господь показал мне, такой неразумной немолодой насельнице мой путь. Я очень благодарна.

Насчет пострига… Это очень быстро совершилось, всего после трех с половиной лет после прихода в монастырь.

Монахиня — это какое-то особенное слово. Нужно еще подниматься и подниматься до него.

В храме я чувствовала, что сестры все мои родные, такие дорогие, никакого недовольства или раздражения — настолько у меня было чувство к каждой, что это моя самая родная, самая любимая сестра. Вот я поняла, чего хочет от нас Бог, когда мы молимся.

Сейчас я захожу в храм свт. Иоанна Шанхайского, и это какой-то другой храм. А ведь тогда, в постриге, мы никуда не уезжали, а ощущения были, что мы в какой-то другой, сказочной стране, на другой планете. Когда это вспоминаешь, то это дает дополнительную радость. Слава Богу, это удивительное время было. Оно еще продолжается, хотя, может, не той силы.

Хочу сказать спасибо Богу еще раз. И за новое имя. Назвали меня в честь Софии, преподобной исповедницы Киевской, которая ушла из жизни за 16 лет до моего рождения. И первая мысль о монашестве, тогда показавшаяся дикой, пришла ко мне в Софийском соборе в Великом Новгороде. Удивительно близка мне и моя святая, моя небесная покровительница София, потому что она очень похожа на преподобномученицу Елисавету. Ведь она десять лет была настоятельницей киевского Покровского монастыря. Там тоже служили больным людям, которым некуда было идти. И даже по характеру она такая же близкая к преподобномученице Елисавете.

Монахиня Параскева