«Спи, елочка-деточка, под пенье метели…»

Елка

Иван Никитин

Посвящается кн. Е. П. Долгорукой

Одиноко вырастала
Елка стройная в лесу,
Холод смолоду узнала,
Часто видела грозу.

Но, покинув лес родимый,
Елка бедная нашла
Уголок гостеприимный,
Новой жизнью зацвела.

Вся огнями осветилась,
В серебро вся убралась,
Словно вновь она родилась,
В лучший мир перенеслась.

Дети нужды и печали!
Точно елку, вас, сирот,
Матерински приласкали
И укрыли от невзгод.

Обогрели, приютили,
Чист и светел ваш приют,
Здесь вас рано научили
Полюбить добро и труд.

И добра живое семя
Не на камень упадет:
Даст Господь, оно во время
Плод сторичный принесет.

Начат сев во имя Бога.
Подрастайте, в добрый час!
Жизни тесная дорога
Пораздвинется для вас.

Но невзгода ль вас застанет
На пути, или порок
Сети хитрые расставит —
Детства помните урок.

Для борьбы дана вам сила;
Не родное по крови,
Вам свет истины открыло
Сердце, полное любви.

И о Нем воспоминанье
Да хранит вас в дни тревог,
В пору счастья и страданья,
Как добра святой залог.

1855 г.

 

Елка

Владимир Бенедиктов

Елка, дикую красу
Схоронив глубоко,
Глухо выросла в лесу,
От людей далеко.

Ствол под жесткою корой,
Зелень — все иголки,
И смола слезой, слезой
Каплет с бедной елки.

Не растет под ней цветок,
Ягодка не спеет;
Только осенью грибок,
Мхом прикрыт — краснеет.

Вот сочельник Рождества:
Елку подрубили
И в одежду торжества
Ярко нарядили.

Вот на елке — свечек ряд,
Леденец крученый,
В гроздьях сочный виноград,
Пряник золоченый.

Вмиг плодами поросли
Сумрачные ветки;
Елку в комнату внесли:
Веселитесь, детки!

Вот игрушки вам. — А тут,
Отойдя в сторонку,
Жду я, что-то мне дадут —
Старому ребенку?

Нет, играть я не горазд:
Годы улетели.
Пусть же кто-нибудь подаст
Мне хоть ветку ели.

Буду я ее беречь, —
Страждущий проказник, —
До моих последних свеч,
На последний праздник.

К возрожденью я иду;
Уж настал сочельник:
Скоро на моем ходу
Нужен будет ельник.

1859 г.

 

Божий дар

Федор Достоевский 

Крошку-ангела в сочельник
Бог на землю посылал:
«Как пойдешь ты через ельник, — 
Он с улыбкою сказал, —

Елку срубишь и малютке
Самой доброй на земле,
Самой ласковой и чуткой
Дай как память обо Мне».

И смутился ангел-крошка:
«Но кому же мне отдать?
Как узнать, на ком из деток
Будет Божья благодать?»

«Сам увидишь», — Бог ответил.
И небесный гость пошел.
Месяц встал уж, путь был светел
И в огромный город вел.

Всюду праздничные речи,
Всюду счастье деток ждет…
Вскинув елочку на плечи,
Ангел с радостью идет…

Загляните в окна сами, —
Там большое торжество!
Елки светятся огнями,
Как бывает в Рождество.

И из дома в дом поспешно
Ангел стал переходить,
Чтоб узнать, кому он должен
Елку Божью подарить.

И прекрасных и послушных
Много видел он детей. —
Все при виде божьей елки,
Всё забыв, тянулись к ней.

Кто кричит: «Я елки стою!»
Кто корит за то его:
«Не сравнишься ты со мною,
Я добрее твоего!»

«Нет, я елочки достойна
И достойнее других!»
Ангел слушает спокойно,
Озирая с грустью их.

Все кичатся друг пред другом,
Каждый хвалит сам себя,
На соперника с испугом
Или с завистью глядя.

И на улицу, понурясь,
Ангел вышел… «Боже мой!
Научи, кому бы мог я
Дар отдать бесценный Твой!»

И на улице встречает
Ангел крошку, — он стоит,
Елку Божью озирает, —
И восторгом взор горит.

«Елка! Елочка! — захлопал
Он в ладоши. — Жаль, что я
Этой елки не достоин
И она не для меня…»

«Но снеси ее сестренке,
Что лежит у нас больна.
Сделай ей такую радость, —
Стоит елочки она!

Пусть не плачется напрасно!» —
Мальчик ангелу шепнул.
И с улыбкой ангел ясный
Елку крошке протянул.

И тогда каким-то чудом
С неба звезды сорвались
И, сверкая изумрудом,
В ветви елочки впились.

Елка искрится и блещет, —
Ей небесный символ дан;
И восторженно трепещет
Изумленный мальчуган…

И, любовь узнав такую,
Ангел, тронутый до слез,
Богу весточку благую,
Как бесценный дар, принес.

 

Константин Фофанов

Нарядили елку в праздничное платье:
В пестрые гирлянды, в яркие огни,
И стоит, сверкая, елка в пышном зале,
С грустью вспоминая про былые дни.

Снится елке вечер, месячный и звездный,
Снежная поляна, грустный плач волков
И соседи-сосны, в мантии морозной,
Всё в алмазном блеске, в пухе из снегов.

И стоят соседи в сумрачной печали,
Грезят и роняют белый снег с ветвей…
Грезятся им елка в освещенном зале,
Хохот и рассказы радостных детей.

1862–1911 гг.

 

Елка

Легенда

Дмитрий Мережковский

Не под кровом золоченым
Величавого дворца,
Не для счастья и довольства,
Не для царского венца —

Ты в приюте позабытом
Вифлеемских пастухов
Родился — и наг, и беден, —
Царь бесчисленных миров.

Осторожно, как святыню,
В руки Мать Его взяла,
Любовалась красотою
Безмятежного чела.

Ручки слабые Младенец
В грозно сумрачный простор
С беспредельною любовью
С лона Матери простер.

Всё, что борется, страдает,
Всё, что дышит и живет,
Он зовет в Свои объятья,
К счастью вечному зовет.

И природа встрепенулась,
Услыхав Его призыв,
И помчался ураганом
Бурной радости порыв.

Синева ночного неба
Стала глубже и темней,
И бесчисленные звезды
Засверкали ярче в ней;

Все цветы и все былинки
По долинам и лесам
Пробудились, воскурили
Благовонный фимиам.

Слаще музыка дубравы,
Что затронул ветерок,
И звучнее водопадом
Низвергается поток,

И роскошней покрывалом
Лег серебряный туман,
Вечный гимн запел стройнее
Безграничный океан.

Ликовала вся природа,
Величава и светла,
И к ногам Христа-Младенца
Все дары свои несла.

Близ пещеры три высоких,
Гордых дерева росли
И, ветвями обнимаясь,
Вход заветный стерегли.

Ель зеленая, олива,
Пальма с пышною листвой —
Там стояли неразлучной
И могучею семьей.

И они, как вся природа,
Все земные существа,
Принести свой дар хотели
В знак святого торжества.

Пальма молвила, склоняя
Долу с гордой высоты,
Словно царскую корону,
Изумрудные листы:

«Коль злобой гонимый
Жестоких врагов,
В безбрежной равнине
Зыбучих песков,

Ты, Господи, будешь
Приюта искать,
Бездомным скитальцем
В пустынях блуждать,

Тебе я открою
Зеленый шатер,
Тебе я раскину
Цветочный ковер.

Приди Ты на отдых
Под мирную сень:
Там сумрак отрадный,
Там свежая тень».

Отягченная плодами,
Гордой радости полна,
Преклонилася олива,
И промолвила она:

«Коль, Господи, будешь
Ты злыми людьми
Покинут без пищи —
Мой дар Ты прими.

Я ветви радушно
Тебе протяну
И плод золотистый
На землю стряхну.

Я буду лелеять
И влагой питать,
И соком янтарным
Его наливать».

Между тем в унынье тихом,
Боязлива и скромна,
Ель зеленая стояла;
Опечалилась она.

Тщетно думала, искала —
Ничего, чтоб принести
В дар Младенцу-Иисусу
Не могла она найти;

Иглы острые, сухие,
Что отталкивают взор,
Ей судьбой несправедливой
Предназначены в убор.

Стало грустно бедной ели;
Как у ивы над водой,
Ветви горестно поникли,
И прозрачною смолой

Слезы капают обильно
От стыда и тайных мук,
Между тем как всё ликует,
Улыбается вокруг.

Эти слезы увидала
С неба звездочка одна,
Тихим шепотом подругам
Что-то молвила она,

Вдруг посыпались — о чудо! —
Звезды огненным дождем,
Елку темную покрыли,
Всю усеяли кругом,

И она затрепетала,
Ветви гордо подняла,
Миру в первый раз явилась,
Ослепительно светла.

С той поры доныне, дети,
Есть обычай у людей
Убирать роскошно елку
В звезды яркие свечей.

Каждый год она сияет
В день великий торжества
И огнями возвещает
Светлый праздник Рождества.

Декабрь 1882 г.

 

Перед Рождеством

Валентин Берестов

И зачем ты, мой глупый малыш,
Нос прижимая к стеклу,
Сидишь в темноте и глядишь
В пустую морозную мглу?

Пойдем-ка со мною туда,
Где в комнате блещет звезда,
Где свечками яркими,
Шарами, подарками
Украшена елка в углу! —

Нет, скоро на небе зажжется звезда.
Она приведет этой ночью сюда,
как только родится Христос
(Да-да, прямо в эти места!
Да-да, прямо в этот мороз!),
Восточных царей, премудрых волхвов,
Чтоб славить Младенца Христа.

И я уже видел в окно пастухов!
Я знаю, где хлев! Я знаю, где вол!
А ослик по улице нашей прошел!

 1928–1998 гг.

 

Ясли

Валентин Берестов

«Ясли, — так мечтал один ребенок, —
Можно склеить из цветных картонок,
Сделать из бумаги золотой
Пастухов с рождественской звездой.

Ослик, вол — какая красота! —
Встанут рядом с яслями Христа.
Вот они — в одеждах позолоченных
Три царя из дивных стран восточных.

По пустыне в ожиданье чуда
Их везут послушные верблюды.
А Христос-Младенец? В этот час
Он в сердцах у каждого у нас!

 1928–1998 гг.

 

Колыбельная елочке

Валентин Берестов

Спи, елочка-деточка, под пенье метели.
Я снегом пушистым тебя уберу.
Усни на коленях у матушки-ели,
Такая зеленая в белом бору.

Усни и не слушай ты всякого вздора,
ни ветра, ни зверя, ни птиц, никого!
Как будто возьмут нашу елочку скоро
И в лом увезут, чтоб встречать Рождество.

Нет, в чан с оторочкой из старой бумаги
Тебя не поставят у всех на виду.
Не будешь держать ты гирлянды и флаги,
Игрушки и свечи, шары и звезду.

Нет, спрячешь ты заиньку — длинные ушки,
тебя разукрасят метель и мороз,
И вспыхнет звезда у тебя на макушке
В тот час, как родился Младенец Христос.

 1928–1998 гг.

 

Христославы

Аполлон Коринфский

Под покровом ночи звездной
Дремлет русское село;
Всю дорогу, все тропинки
Белым снегом замело…

Кое-где огни по окнам,
Словно звездочки, горят.
На огонь бежит сугробом
Со звездой толпа ребят,

Под оконцами стучатся,
«Рождество Твое» поют.
«Христославы! Христославы!»
Раздается там и тут.

И в нестройном детском хоре
Так таинственна, чиста,
Так отрадна весть святая
О рождении Христа…

 1868–1937 гг. 

 

06.01.2023