«Есть вечные темы, на которые откликается душа»

Наталья Сергеевна Бондарчук — известная российская актриса, заслуженная артистка России, режиссер, сценарист, дочь двух народных артистов СССР — Сергея Бондарчука и Инны Макаровой. Наталья Сергеевна снялась во многих культовых советских фильмах. Особняком среди них стоит «Солярис», где прекрасная Хари доказывает, что имеет право называться Человеком. Она человек, потому что может любить…

— С одной стороны, мы говорим, что именно с приходом к вере человек меняется. Но есть и другое мнение, что как раз уже произошедшие внутренние изменения приводят нас к вере, к Богу. Как это было у Вас?

— Это очень сокровенные вопросы. Я крестилась в 19 лет в храме в Переделкине. Почувствовала, что так надо, хотя в то время религия была под запретом, и я могла стать невыездной. Мой отец, Сергей Федорович Бондарчук, родился 25 сентября 1920 года, в день памяти Сергия Радонежского, игумена земли Русской. Моя бабушка, Татьяна Александровна, будучи глубоко верующим человеком, назвала сына в честь преподобного Сергия и успела крестить его в Благовещенском монастыре в деревне Белозерка возле Херсона. Папа всегда помнил, что родился в день памяти великого святого.

— Поэтому Вы сняли фильм о преподобном Сергии Радонежском «Просите, и будет вам»?

— Я всегда чувствовала особое водительство святого Сергия. В основу этой картины лег рассказ «Зверь» Н.С. Лескова, в который я вплела житие игумена земли Русской. Всё сложилось удивительным образом. Еще на Алтае, читая жития святых Серафима Саровского и Сергия Радонежского, я была потрясена схожестью духовного пути этих двух великих старцев. Когда вернулась в Москву, мне предложили снимать фильм: «Молодой режиссер не справился с темой, а Вы ведь снимали животных в "Бемби"». «Погодите, — отвечаю. — Какие животные, у меня тут святой Сергий Радонежский…» Но прочесть сценарий согласилась. Открываю первую страницу и читаю эпиграф: «И звери внимаху святое слово» (прп. Серафим Саровский). Фильм вышел к 600-летию со дня успения преподобного Сергия и стал первым православным кино в России.

— То есть можно сказать, что вера вошла в Вашу жизнь органично?

— А если вера не органична, она не утвердится.

— В Советском Союзе при жесткой цензуре режиссеры создавали фильмы, после просмотра которых ты чувствуешь, что выпил родниковой воды. А сейчас при свободе самовыражения после соприкосновения с таким «свободным» искусством часто возникает желание пойти и умыться... Почему так происходит?

— Есть вечные темы, на которые откликается душа. Дело в том, что в то время некоторые режиссеры взяли на себя миссию говорить о главном — о вере, о душе. Например, фильм «Восхождение» Ларисы Шепитько — только ли о войне? Или о Христе и предательстве Иуды тоже? Во многих фильмах эти смыслы были запрятаны поверх того, что видел зритель. Но это открывалось лишь определенному кругу, иначе картину не выпустили бы. В какой-то степени лучшие фильмы того времени заменили религию. Люди понимали, что «Солярис», «Рублев» — о Божественном.

— Мне кажется, что во многих фильмах Тарковского присутствует тема поиска Бога. Например, «Солярис». В его основе ведь притча о блудном сыне?

— В нем очень много отсылок. Андрею Тарковскому была интересна совесть, душа человека. Поэтому в фильме и встают такие важные вопросы: кто мы, откуда, зачем, какие грехи остаются навсегда... К слову, как-то один молодой священник признался мне, что благодаря фильмам Тарковского он принял решение стать монахом.

Я, наверное, больше всех на планете Земля посмотрела фильм «Солярис». Никогда не забуду, как на одном из показов ко мне подошли японцы: «Спасибо, это божественная картина!» Где Япония, где Бог и где наша картина? Но она каким-то образом действительно проникает в самые потаенные уголки души. А ведь Андрей предсказал в этой картине свою собственную судьбу: «Любить можно только то, что можно потерять: себя, женщину, родину».

Кадр из фильма «Солярис»

Или мой папа… На его отпевании выяснилось, как много храмов он спас, снимая «Войну и мир». Он подходил к церкви и говорил: «Вот тут будем снимать, храм надо привести в порядок». А когда церковь приводили в порядок, он менял место съемки. В этой же картине отец сделал потрясающий кадр, когда Кутузов преклоняет колени при выносе Плащаницы Богородицы. А ведь тогда было запрещено показывать крест, храмы, иконы. Но папа, как говорится, костьми лег и отстоял этот эпизод.

— А почему для Вашего отца это наследие было так важно?

— Он всю жизнь носил четки. Он ушел из жизни с четками, они просто выпали из рук. Что такое религия? Это связь с Высшим. И папа понимал эту связь. Самое страшное, когда человек считает себя пупом земли. Но если он и делает что-то сам, то только зло, а значит, служит совсем другому начинанию…

Всё промыслительно. Почему мы с Машей оказались здесь, в монастыре? Потому что как раз сейчас ищем такой центр, куда могли бы приехать с нашими детьми с особенностями и показать спектакли, провести мастер-классы. И вот сегодня мы побывали в «Ковчеге» — монастырском духовно-просветительском центре, где соединились вера, культура и милосердие.

Машу вместе с детьми выгнали из помещения, которое они создали своими руками. А мой детский театр выгнали еще в советское время. Тогда меня поддержал только Никита Михалков, и мы стали самым выездным театром. Сейчас, слава Богу, зал у театра есть. Уже 35 лет он существует. Некоторые из моих воспитанников стали известными и даже заслуженными артистами. И опять очень много для меня делает Союз кинематографистов и лично Никита Сергеевич. К слову, он единственный, кто защитил моего отца на этом жутком V съезде кинематографистов СССР в 1985 году, где громили всех, кто успел сделать в кинематографе что-то значительное, в том числе Сергея Бондарчука. Я сидела вместе с Натальей Белохвостиковой, когда ее мужу, Владимиру Наумову, не давали говорить, улюлюкали, свистели, топали ногами. Громили и первую картину Николая Бурляева «Лермонтов». То, что с любовью создавалось большим мощным коллективом, было зачеркнуто. Больше всего злобного лая неслось в сторону моего отца. И только один человек, Никита Сергеевич Михалков, встал на его защиту.

После съезда отец предсказал разрушение Советского Союза и страшное падение культуры. И он оказался пророком. В конце своей жизни он застал распад СССР и разрыв единого славянского народа. Он вынужден был слушать, как «делят» Гоголя: в чем он украинец, в чем — русский. Папа очень это переживал.

С родителями: режиссером Сергеем Бондарчуком и актрисой Инной Макаровой, 1951 г.

— Как Вы считаете, чего не хватает современному искусству?

— Правды, искренности. Но и сегодня выходят очень хорошие фильмы. Вот на открытии фестиваля «Лістапад» мы посмотрели «Плакать нельзя» — прекрасное, сильное, глубоко нравственное кино. Но у нас эта картина не пойдет в широкий прокат. Как и наш фильм «Иные». Потому что такое кино заставляет думать, а зритель хочет развлекаться.

Достоевский сказал, что красота спасет мир. Но чтобы это случилось, нужно уметь эту красоту различать, нужно образовываться. Сергей Бондарчук, прежде чем сделать картину «Война и мир», прочел все 90 томов Толстого. Самообразование — это главное дело художника, если он хочет оставаться на уровне, а не спускаться вниз.

— Я знаю, что Вы встречались с последней дивеевской старицей. Можете рассказать об этом?

— Это важный момент в моей жизни. Мощи преподобного Серафима Саровского исчезли в 20-х годах ХХ века и долгое время считались утраченными. Только в конце 1990 года они были случайно обнаружены в Казанском соборе в Ленинграде, где в то время действовал Музей истории религии. В январе 1991 года мощи святого старца сначала прибыли в Москву. Я снимала это событие в Елоховском соборе. Когда три раза обнесли раку с преподобным, вокруг распространился невероятный аромат. Помню, как мой знакомый прибалт, атеист, всё удивлялся: «Наташа, что это за прекрасный запах?» Вскоре мощи святого вернулись в Дивеевскую обитель, где их встречала схимонахиня Маргарита (Евфросиния Фоминична Лахтионова), последняя дивеевская девица. На тот момент ей было уже 94 года. В руках она держала свечу, при которой умер преподобный Серафим и которую дивеевские сестры хранили и передавали друг другу 158 лет. Она говорила: «Вот для этого меня Господь и хранил».

— Наталья Сергеевна, вера означает «быть верным Богу». Насколько это сложно в современном мире?

— Сложно. Особенно тем, кто теряет кого-то из близких. И нельзя их судить за это. Вообще, никого нельзя судить. Миру сейчас не хватает милосердия. Так много опасных зон… Как Волошин писал: «А я стою один меж них в ревущем пламени и дыме и всеми силами своими молюсь за тех и за других». Его стихи были запрещены в Советском Союзе, в том числе и потому, что Максимилиан Александрович от «белых» прятал «красных», а от «красных» прятал «белых»…

Конфликт, который мы сейчас имеем, к несчастью, надолго. И останутся верными немногие. Искушений будет много. Особенно искушений хорошей, легкой жизнью. Но каждую минуту нам Господь Бог предлагает выбор, а вот куда мы пойдем — другой вопрос.

Если каждый из нас будет думать, как он может хотя бы чуть-чуть улучшить то, что сделал вчера, случится космический прорыв! И еще важно нести радость. Радость — это особая мудрость. В тюрьме, в болезни, в испытаниях, на «Голгофе» можно радоваться и сорадоваться — то есть вести людей к радости.

Беседовала Мария Котова

Фотографии Максима Черноголова и из личного архива Н.С. Бондарчук

«Чтобы любви в этом мире стало больше»>>

23.11.2022