Милостивая Матерь (часть 1)

Раннее утро субботы. За дверями психоневрологического дома-интерната для престарелых и инвалидов № 4 темнота и туманный ноябрь.

В коридоре по обеим сторонам одинаковые белые двери. На одной из них небольшая табличка с надписью: «Домовая церковь». Открываешь дверь — и попадаешь совсем в другой мир. Здесь служат Божественную литургию.

25 ноября в интернате — престольный праздник. Домовой храм в честь иконы Божией Матери «Милостивая» появился здесь в 2013 году. С тех пор каждую субботу насельники интерната могут бывать на Божественной литургии, где их встречают сестры и братья милосердия нашего сестричества.

Несмотря на то, что в интернате живут люди старше 18 лет, сестры называют их детьми. Почему так, читайте в нашем материале.

 «Будьте как дети»

В помещении домового храма стоят ряды стульев, на которых сидят насельники интерната. Они все одеты в камуфляжные свитера, и первая мысль, когда видишь их, — что ты попал не в интернат, а в военную часть. Присмотревшись, понимаешь, что эти «воины» ведут себя совсем не как в строю. Кто-то ерзает на стуле, кто-то чешет лоб, кто-то встает с места, кто-то зевает, кто-то крестится, как умеет.

 

Рядом с насельниками стоят несколько сестер и братьев. Вот сидящий ближе к двери «воин» начинает хныкать, и сестра милосердия Нина Сандович неспешно и спокойно гладит его по голове. Вот что-то пытается сказать невысокий парень в первом ряду, и сестра Нина подходит и крепко и нежно прижимает его короткостриженую голову к своей груди. Они замирают так на минуту. За ними на иконостасе видна икона Божией Матери «Милостивая», где Божия Матерь с нежностью держит на руках Своего Сына. Эти фигуры сливаются в одну, и в этот момент становится понятно, что эти ребята не воины, они — дети, чьи-то сыновья. И мать у них — Милостивая. Одна на всех.

 

— Я заметила, что каждый из насельников по-своему проживает Божественную литургию. Казалось бы, нет слаженности, каждый крестится, когда ему захочется, но при этом совсем не чувствуется суеты. Почему так? — спрашиваю я после службы у сестры Нины.

— До того как здесь устроили храм, это помещение было комнатой посещений. Тут стояли столы и стулья, поэтому мы были вынуждены посадить насельников. Но это имело смысл и значение, потому что очень часто кому-то становится плохо, а так нам полегче за ними смотреть, и они привыкли. Если бы они стояли, суета была бы. Но кто-то не хочет садиться ни в какую, кто-то в определенные моменты порывается встать…

— Когда кто-то капризничает, на одних Вы смотрите со строгостью, а к другим подходите и жалеете. В чем тут причина?

— Это уже какой-то опыт и знание истории конкретного человека, понимание его ситуации.

Ну вот, например, тот, что сидел с краю, просто капризничал. Он начал изображать, что плачет. К нему уже давно никто не приезжал из родных, и у него накопилась эта тоска. Поэтому я подходила и жалела его.

Вот есть парень, который обычно очень плохо себя ведет, разговаривает со всеми, трогает, отвлекает, бывало так, что я даже выводила его с богослужения. И с ним нужно вести себя строго, уговорить его не получается. А сегодня были брат Ваня и Виктор, он стоял рядом с ними и всю службу молчал. К каждому нужен особый подход.

«Они пришли сюда как закваска»

Перед причастием иерей Сергий Черняк, который сегодня служит в домовом храме, выходит из алтаря к насельникам:

— Сейчас очень важно, если мы кого-то обидели, попросить у него прощения. Чужое без спроса никто не берет?

— Нет, — дружно отвечают насельники.

— Не завидуем? Не злимся? Не раздражаемся? Не осуждаем?

— Нет.

— Слова плохие говорите?

— Нет, — кричат все хором, и только мужчина в спортивном костюме смеется и кивает, как будто его застукали за проделкой.

— Всех любим? Всем помогаем, друг с другом делимся?

— Да!

 

— Этот интернат открылся в январе 2010 года. В основном сюда попали повзрослевшие выпускники детского интерната в Новинках, который окормляет наше сестричество. А вслед за ребятами в интернат пришли и сестры, — рассказывает иерей Родион Альховик, который окормляет интернат. — Те ребята, которые попали сюда из нашего детского интерната, уже были воцерковленными. И это чувствуется: они более спокойные, с ними легко.

 

— Они пришли сюда как закваска, — добавляет сестра Нина, — и изменили здесь всех. Точнее, Дух смог через них изменить других.

— Да, тут у многих мужчин было жестокое отношение друг к другу, к «нашим» ребятам, к сестрам, — подтверждает брат Виктор, который знает насельников еще по детскому интернату. — Они много ругались, вели себя агрессивно. Но постепенно агрессия ушла. И этот контраст в их поведении «до» и «после» очевиден. Если раньше им было всё равно, когда шла Божественная литургия, то теперь они стали ходить на богослужение и причащаться. Закваска — это хорошее слово.

— И благодаря «нашим» детям мы смогли принять остальных болящих, — продолжает сестра Нина. — Это было очень долго и сложно. Ведь я больше 12 лет ходила в детский интернат, они выросли на моих глазах, это действительно мои дети, у меня с ними самые добрые отношения. И вот ты видишь своих, любишь своих, а надо любить всех. А ты на это не готов. Своих любить легко, а попробуй полюбить чужого… Ты не можешь принять всех по щелчку.

Когда мы пришли в интернат, то стали организовывать паломнические поездки и брали в них только тех, кого знали по детскому интернату. А Валентина Александровна, сотрудница нашего детского отделения, однажды сказала: «А почему вы к ним так избирательно относитесь? Это неправильно. Может быть, Господь послал сюда этих людей именно потому, что вы будете здесь, чтобы их тоже спасти». Я запомнила эти слова навсегда.

Детское восприятие

— В интернате всегда общая исповедь?

— Да, всегда, — говорит отец Родион. — Иногда кто-то более осознанный подходит к священнику отдельно. Есть те, кто просят, чтобы их накрыли епитрахилью, почитали над ними молитвы. Кому-то хочется просто пообщаться, обняться. Часто люди живут здесь всю жизнь, у многих из них нет родных. Для таких людей любой контакт с миром — это радость.

 

— Когда перечисляли грехи, они так дружно мотали головами… Они осознают свои проступки как грех?

— Осознают, конечно. У них даже, может быть, больше осознания греха, чем у нас. Только осознают они как маленькие дети.

— Они говорят «нет», потому что не хотят при всех сознаваться. Боятся, что их не причастят. У них такое детское восприятие, — поясняет сестра Нина.

— Когда они еще были в детском интернате, приезжали к нам в детский лагерь «Незабудка», — рассказывает отец Родион. — Они проводили в лагере один день, ночевали в палатках и ездили с нами на Голубые озера. И с нашими детьми у них было полное взаимопонимание. Они и в футбол играли, и общались на одном уровне.

— То есть детям проще найти с ними контакт, чем взрослым?

— Да.

— Вы сами к ним относитесь как к детям?

— Да, они как дети. У многих из них рассудок как у детей, они не скрывают своих эмоций, всё на виду. И выражают они их по-разному: кто-то плачет, кто-то хочет тебя обнять, кто-то готов с себя рубашку сорвать и отдать тебе. А кто-то, наоборот, бежит от тебя, только чтобы его не трогали. Но все они искренние.

«Они готовы к каждому пойти "на ручки"»

Служба в домовом храме начинается рано, в 6:30. В 8:00 у насельников завтрак, поэтому уже в 7:50 санитар ждет ребят у двери храма и ведет их в столовую. А священник с Чашей и сестры идут в отделения.

В интернате около 200 человек, храм вмещает 20. На службу приводят по отделениям, и в основном тех, кто более спокойный. Ребята с более тяжелыми диагнозами остаются в отделении, но при этом они тоже хотят причаститься. Когда в интернате появился еще один корпус, часть сестер и второй священник стали ездить причащать и туда.

 

Пока мы идем по коридору к столовой, кто-то из насельников успевает пожаловаться, что у него болит зуб, кто-то улыбается и говорит нам: «Ну с Богом, с Богом!», кто-то дает «пять», кто-то протягивает руку и смотрит в глаза, протянешь ли ты ему свою в ответ.

Я протягиваю и говорю свое имя.

— Это потребность на уровне контакта, нежности, понимания, — поясняет мне сестра Нина.

— Я бы, например, незнакомого человека не могла обнять. А они видят меня первый раз и сразу же дают руку…

— Потому что они как дети, которые готовы к каждому пойти на ручки. У них всегда желание получить хотя бы минимальный тактильный контакт. Для них это означает, что их принимают такими, какие они есть, что к ним не будут относиться с предубеждением, раз они в интернате. Если ты искренне расположен, они это чувствуют. Фальшь ловится ими тут же, и тогда они отстраняются.

 

Илья всегда ждет маму

На Божественной литургии парень в третьем ряду, с большими, совершенно детскими глазами, в определенные моменты поднимает вверх руки, сжимает ладони, как будто что-то берет из этого наполненного запахом ладана воздуха, и затем прижимает к груди. Будто так он дотягивается до Бога и своими руками приближает Его, прижимает к своему сердцу. Это Илья.

 

Иногда он плачет. Парень, который не хочет садиться и стоит позади меня, говорит брату Ивану, указывая на Илью: «Он плачет». «Пожалей его», — говорит брат Иван. И парень гладит Илью по плечу. Сестра Нина подает ему салфетку и утирает слезы. Илья успокаивается на какое-то время. Но начинает плакать еще несколько раз. Впрочем, вскоре он широко распахивает свои глаза, наполненные радостью, и с восторгом следит за богослужением. В какой-то момент он говорит: «Мам!»

— Эти слезы у Ильи — это хорошие слезы? Так он выражает свои эмоции?

— Это положительные слезы, это радость, — говорит сестра Нина. — Мы даже не понимаем, когда их касается благодать. В определенный момент богослужения они начинают плакать.

 

Илья — мальчик из детского интерната. Когда он был маленьким, совсем младенцем, у него разбилась мама. Это была мама-одиночка, и мальчика растили дедушка с бабушкой. Они растили его очень долго, пока могли, потом отдали в детский интернат, а дедушка пошел туда работать сторожем, чтобы постоянно его видеть. Илья, несмотря на то что у него была бабушка, до сих пор ждет маму, которую никогда не видел. Хоть он очень плохо разговаривает, он постоянно спрашивает: «А мама придет?» Во время литургии что-то касается его души, и он зовет ее. Он уверен, что она придет. Ожидание мамы для него утешение…

Продолжение следует…

Подготовила Ольга Демидюк

Фотографии Максима Черноголова

24.11.2022