История вторая. «Чудесная рыба»

Бухта. Утренняя тишина. Только волны плещутся о камни и бока лодок, уткнувшихся носами в берег озера. Около 6 утра на остров после ночной ловли возвращаются первые рыбаки. Звук мотора рыбацкой лодки и крики чаек — это первые звуки просыпающегося острова.

Рыбаки отгружают только что пойманную рыбу в амбар: быстро бросают ее в черные пластмассовые ящики, ставят на весы. Тот, кто на отгрузке, Дмитрий, сидит с открытой тетрадкой в клеточку. Называет вес улова вслух и записывает цифры. Из разговоров только скупые реплики по делу: «Озеро будет неспокойным. Пошатает тебя», «Мало кто решился сегодня выйти», «Кто там еще? Дима плывет?»

Рыба отгружена, рыбаки сидят на старых автомобильных креслах в амбаре. Тишина. Это тишина, которая наступает после хорошо выполненного дела, как после насыщенного дня на землю мягко ложится тишина вечера. Она наполнена смыслом.

На острове рассказывают, отец Николай Гурьянов говорил, что труд рыбака благословен и что пока здесь будут рыбаки, остров будет жить. Но сейчас на двух островах осталось только 22 потомственных рыбака.

Дмитрий как раз потомственный рыбак. Отец Николай его крестил, как и всех на острове. Но в храм Дмитрий ходит редко. Говорит, что у них было принято так: «Бабы в церковь, а мужики на воду».

Совсем скоро на остров приплывут первые паломники, летом их много даже в будние дни. Около деревенских домов по Набережной улице местные выставляют столики, куда выкладывают копченого судака всех размеров. Один такой «прилавок» выделяется среди остальных — это деревянный навес с вывеской «Чудесная рыба».

— Псково-Чудское озеро, которое окружает остров, происходит от слова «чудь». И я хотела назвать лавку в честь него — «ЧудЬесная рыба». Но когда нам строили навес, неправильно сделали вывеску. Так и прижилось, — говорит Ольга, хозяйка дома, выкладывая свежекопченую рыбу в холодильник под навесом.

Ее муж Алексей — потомственный рыбак. Родился он в Пскове, но каникулы проводил на острове. Ловить рыбу вместе с отцом начал уже с семи лет. Рыбачила и его бабушка Екатерина, которая родилась на этом острове. В ее доме послевоенной постройки и живут сейчас Ольга с Алексеем и четырьмя детьми. Алексей ловит и коптит рыбу.

— Сама я не местная и отца Николая Гурьянова не застала, — рассказывает мне Ольга в перерывах между торговлей. — Я работала спасателем в МЧС. Это был 2002 год, тогда уже закупили катера на воздушной подушке, и мы возили сюда паломников. Я видела, как они рыдали, потому что ехали издалека, а батюшку смогли увидеть только в окошке. Помню, что были паломники даже из Иерусалима, и мы со вторым спасателем сидели и думали: «Чего людям не хватает, что они из Иерусалима сюда едут?»

А потом отец Николай умер.

А вот Лешу он крестил. И Лешина бабушка была батюшкиной просфорницей.

Рыбацкий труд очень тяжелый. Чтобы поймать рыбу, нужен физический труд. Много времени занимает починка сетей. Вот такие старинные сетки (Ольга трогает сетку, которая сейчас висит в их лавке) делались вручную, ремонт сетей назывался вышиванием. Отец Николай понимал, что это тяжелый труд, и всем помогал. Он с утра вставал и первым делом оббегал весь остров. «Оббегал» в прямом смысле слова — он как-то нереально быстро ходил. После этого он приходил в школу, говорил, где непорядок, и все школьники шли и убирали, скажем, побережье.

Лешина бабушка рыбачила наравне с мужчинами. Она была одной из тех женщин, что были звеньевыми, руководила мужчинами. Умерла она в 2019 году, ей было 80 с чем-то лет.

— Да нет, ты путаешь что-то, — вмешивается Алексей, — баба Катя, конечно, была суровой теткой, но звеньевой никогда не была. Звеньевыми были только мужчины.

— Я не путаю. Точно знаю, что была, — не соглашается Ольга.

— Алексей, а Ваша бабушка что-то рассказывала о батюшке Николае?

— Бабушка моя была суровой, но справедливой. Особо ничем не делилась. Болтать, рассказывать — это не про нее.

— Ее даже раздражало, когда экскурсоводы говорили елейным голосом: «По этой земле ступала нога…» — добавляет Ольга. — Отца Николая очень уважали местные, но вот такого лебезения с их стороны к нему не было. Батюшка помогал коров пасти, за детьми присматривал. Он переживал за тех, кто пьет. У него даже стихотворение такое есть — «Что ж ты пьешь, мой мужичок». Не поощрял никогда пьянства, говорил об этом с болью, но без осуждения.

— Когда мы были мелкие и видели батюшку, говорили «Боженька идет», — продолжает Алексей. — Моя бабушка пускала к себе паломников. Помню, приезжала одна пара, у них не было детей. Их пустили к отцу Николаю. И он сказал супруге: «Не переживай, у тебя будет ребенок, но не от него». Она не поверила. А потом ее мужа убили. Она вышла замуж за его друга и через какое-то время приехала на остров с ребенком.

— Лешкин отец шел однажды в рубашке, батюшка у него спросил, почему он не носит крест, хотя рубашка была плотно застегнута. Он пошел и надел крест, — добавляет Ольга.

Леша уходит домой, приносит сложенную вчетверо старую, уже пожелтевшую газету «Вести сегодня». В ней в 2002 году вышла статья про остров, где есть разговор и с его бабушкой. Под черно-белым фото, на котором Екатерина Васильевна в клетчатом платье и светлой косынке держит весла в лодке, напечатаны ее слова: «Мужиков на фронте поубивало, и рыбачить стали женщины — две бригады по восемь человек. Вы и представить не можете, что такое вытаскивать тяжеленные сети в ночь, когда все звезды пересчитать можно. Когда на острове открыли цех по пошиву рукавиц, я первая туда записалась. А сейчас мы благодаря батюшке Николаю и скорбей не знаем, — Екатерина Васильевна обводит рукой просторный дом с русской печкой».

— Помните момент, когда вы решили остаться на острове?

— Я родился и жил в Пскове, — рассказывает Алексей. — Занимался академической греблей, Ольга работала тренером, так мы и познакомились.

У меня высшее экономическое образование. В Пскове работал днями и ночами, зарабатывал деньги. Но я совсем не видел свою семью. В один момент решил уехать. А тут хоть тоже работаешь немало, семья вместе с тобой.

— Ольга, а Вас пришлось уговаривать сюда приехать? Вы же никак не были связаны с островом. Наверное, надо было его полюбить, чтобы остаться?

— Для меня до сих пор непонятно, как я здесь оказалась, никто из моих друзей тоже этого не понимает. Это стечение обстоятельств. Я профессиональный тренер. Занималась в тренажерном зале, аэробикой, растяжкой, аэройогой. У нас родились малыши, я была в декретном отпуске. В это время скоропостижно умер Лешин папа. Сгорел от рака. Он был основным рыбаком, на котором здесь всё держалось. Его смерть очень тяжело переживала бабушка, она умерла через два года. В доме оказалось некому жить, у всех свои дачи, дела. А Леша — рыбак с детства, и как-то плавненько мы здесь оказались одни. Это именно стечение обстоятельств, мы не планировали это.

Если бы мне сказали десять лет назад, что я буду продавать рыбу, я бы посмеялась. Когда мне говорили, что вот это щука, это судак, я думала, что они просто наугад говорят. А теперь я даже знаю, что такое жерех, подуст. У меня спрашивают: «Это щуки?» Я говорю: «Вы что, не видите, что это судаки?»

Если бы так было круглый год, это была бы сказка! Но я продолжаю работать зимой в городе, а на лето беру отпуск за свой счет. Я мечтаю здесь работать и жить постоянно. Я так не хочу в город! У нас в городе есть квартира, и мы за лето были там пару раз. Конечно, всё упирается в работу. Любое географическое место расцветает, когда есть зарплата, потому что это привлекает семьи с детьми. Тут есть школа, очень хорошая учительница. Я очень хочу, чтобы мои дети учились тут.

— Чем отличается жизнь на острове от жизни на материке?

— Здесь большая сплоченность, все друг друга знают. Оторванность от материка приводит к тому, что все друг другу помогают. Иначе не выжить. Жизнь людей здесь зависит от погоды. В магазине периодически ничего нет. Поэтому люди выручают друг друга. Когда у Леши катер сломался, ему друг помогал сетки ставить.

— А остров меняет людей?

— Да, я могу сказать на сто процентов. Мы видели такие метаморфозы людей! Остров раскрывает каждого так, что люди с удивлением друг на друга смотрят. Если человек склонен к подлости, то здесь он будет проявлять ее еще больше. Если он позитивный, классный, ему здесь будет очень хорошо, он найдет кучу друзей.

— Ольга, а сейчас, уже прожив на острове какое-то время, Вы чувствуете связь со старцем Николаем?

— В прошлом году у нас было тяжелое финансовое положение. Приближалась годовщина смерти батюшки. Я пошла к его могилке и так по-простому говорю: «Отец Николай, ну пожалуйста, надо что-то нам решать. Или уезжать нам с острова или реши наш финансовый вопрос. Я же зачем-то тут оказалась?» Я его вот так попросила, Лешка пошел и поставил сетки — и мы были единственные, у кого в этот день попались лещи. Красивые, крупные, по три килограмма. Их все раскупили, даже владыки покупали. А лещи до этого момента и позже вообще не ловились.

Сейчас нашего сына забрали в армию, срочная служба. Я хожу на могилку к отцу Николаю, и мне спокойнее становится. Есть ощущение, что он его защищает.

— Отец Николай очень хозяйственный был и всегда смотрел за островом, — рассказывает Алексей. — Он говорил, что здесь чужих людей не будет, на его намоленный остров чужие люди не придут. Случайные люди здесь не задержатся.

— Поэтому я думаю о себе, может, и я здесь, на острове, оказалась неслучайно и зачем-то нужна? — говорит Ольга.

В лавку приходит ее дочь, усаживается на поддоны, берет на руки черного котенка, который свернулся клубком на вязаном коврике.

— Тебе нравится здесь жить? — спрашиваю я.

— Да, потому что здесь природа и красота. Самое красивое тут озеро и цветочки.

— У нас знакомый женился на девушке из Питера, — рассказывает Ольга. — Она там работает, а он сюда приезжает рыбачить. Он разрывается: его и на остров тянет, и семью любит. Не может без Залита. Живет на два дома. Я же тоже уезжаю в город с детьми, а Леша здесь остается. Вот сейчас опять не представляю, как вернуться в город. Здесь обретаешь покой. Мне подруги говорят в городе: «Что ты всё на свой Залит едешь?», «Опять на свой Залит!» Как-то они приехали сюда и всё поняли, сказали: «Всё, сиди на своем Залите!»

Мимо «Чудесной рыбы» проходит женщина.

— Тетя Таня, развейте мои сомнения, — останавливает ее Ольга. — Была бабушка Катя звеньевой?

— Была. И мама моя была, Соловьева Марья Ивановна.

— Я же говорила! — торжествует Ольга.

— Лешенька, была, была, недолго, но какое-то время была. Раньше они под парусами ходили, «на ладьях», — добавляет тетя Таня. — Тех, кто может рассказать об этом, уже по пальцам можно посчитать. Вот, например, Ольга Михайловна Морина, наша учительница.

Лавка «Чудесная рыба» находится практически прямо напротив часовни святителя Николая на берегу озера. Возле нее стоит группа людей и слушает экскурсовода. Через какое-то время эта группа направляется к нам. Мне говорят, что ведет ее как раз та самая Ольга Михайловна, которая может что-то рассказать. Мы тут же, у лавки, договариваемся с ней о встрече.

 Продолжение следует…

Подготовила Ольга Демидюк

Фотографии Ольги Демидюк

История первая. Рыбачка баба Тася>>

25.08.2022